Голоса прошлого

Пробирает до мурашек текущая по влажным стенам и потолку пахучая влага, громкий скрежет и скрип механизмов лифта давит на уши, выворачивая их наизнанку. Такое чувство, что дом, в который невзначай попала Руру, заброшен уже как много лет. Но нет, здесь живут люди, здесь кипит своя жизнь, такая незаметная и такая маленькая. Возможно, это серое здание живее всех живых на фоне полумёртвой изнутри Руру. Когда скрип замолкает и железные двери наконец выпускают девочку из своего заточения, она выбегает через приоткрытую дверь на общий балкон с ржавыми перилами. Где чердак? Где выход на крышу? Конечно, осмотреться можно и с балкона, но почему-то кажется, что это совсем не то. Обязательно надо с крыши! Скоро Руру находит ведущую к большому чёрному люку лестницу и приподнимает крышку — оказывается, она даже не заперта! Выкарабкавшись, как юный котёнок, наверх, она почувствовала, что в самую макушку ей внезапно ударили горячие лучи солнца, от которых резко заболело где-то в районе бровей. Она заметила перед собой на полу ровный солнечный квадрат, подняла голову и увидела выход на чердак, который так долго искала. Взбежав наверх по узкой лесенке, она почувствовала себя необычайно круто! ОНА ЗДЕСЬ!!!! — Жаль, что сейчас где-нибудь внизу не проходит мимо Момо. Он в последнее время так бесит, до дрожи... Давно заслуживает меткого плевка в макушку! — неожиданно бросила в лицо невидимому собеседнику Руру. Она ненавидела этого карапуза-переростка, который никогда не делал д/з, никогда не поднимал руку на уроке, всегда прося у неё списать, при этом обращаясь с ней максимально по-свински. Например, когда-то, после очередной контрольной, Момо, вместо того чтобы сказать ей «спасибо» за шпаргалку в подарок, вырвал у неё телефон и начал грозиться, что выбросит его к чертям в окно со второго этажа. Конечно, под окном росла густая трава, смартик бы не пострадал, но сама мысль о таком подлом поступке заставила Руру вцепиться зубами ему в загривок и вырвать телефон силой. Тогда она ненавидела его всем... сердцем? Только чем ей теперь его ненавидеть? Теперь, когда вместо сердца в ней — часовая бомба...