Сирень

Ксанке не спалось. Она лежала на твёрдой, неудобной, больничной койке и мучалась от боли в грудной клетке. Её ребра были сломаны, а голова разбита, поэтому каждый вздох отзывался сильнейшей, резкой болью. Она пялилась в потолок и боролась с сильным желанием заплакать. Её и несколько человек отправили на задание в другой город. Всё прошло не так хорошо, как планировалось. Всё провалилось. Их предал один подставной красный, который был в команде, он сдал их… Всех взяли в плен. Пленников держали в холодном, затхлом и тёмном помещении. Не кормили и не давали пить.Ребят из команды уводили по одному — каждый день.И они больше не возвращались обратно. Их пытали — жестоко и безжалостно. А потом убивали, добившись или не добившись своего. Пробовал ли кто — то сбежать? Да. Это было один раз — первый и последний. Четверо ребят взломали замок и избив дежурного, вышли на свободу, но не успели они разглядеть долгожданный, белый свет, как пришли белые. Много белых… Сбежавших избили и вновь кинули в темницу. Думаю, уже стало понятно, что среди них была Ксанка… Все оставшиеся дни она плохо помнила, так как практически не осознавала, где она, кто она и что происходит. А когда всё же приходила в себя на некоторое время, то думала о тех, кто не вернулся и о скорой, подобной участи для неё самой. Её успокаивало и утешало только то, что рядом с ней вместе не мучаются Яшка, Данька и Валерка. Их оставили в штабе, не пустили—они нужны были для чего-то другого. Ребята не успели сказать для чего, они вообще ничего не успели- Ксанка уехала тем же вечером, в тот же день, когда её послали на задание… Спасли ребят спустя пять дней — замёрзших, больных и не подающих признаков жизни. Осталось всего трое красных солдатиков, включая Ксанку… Им просто повезло… А может белые заходя за новыми жертвами, смотрели на их тела и думали, что те уже мертвы, поэтому не спешили выбирать… Вот уже неделю она находилась в госпитале. Когда девушка только попала в больницу врачи сказали, что скорее всего она не протянет элементарно до вечера… Из пелены горячки Ксанка помнила, как тогда ломился к ней Данька в палату, как он кричал на медсестер и врачей… Помнила она, как Валерка успокаивал его и не осмеливался посмотреть на тело девушки. Помнила Яшкин взгляд. Он стоял и смотрел в приоткрытый, дверной проем. Его желваки играли, а глаза уставились на неё с такой ненавистью, злобой и серьёзностью, какую Ксанка не видела в парне никогда раньше… Помнила она слезу, скатившуюся по его смуглой щеке. И помнила, как попыталась, что-то сказать ему, позвать онемевшими, пересохшим губами, но медсестра яростно захлопнула дверь палаты. Девушка пала в забытье… Она всегда была сильной и крепкой, видимо это её и спасло. Ксанка дожила до вечера, до утра, а потом и до следующего дня. На третий день девушка перестала бредить. На шестой ей стало легче дышать.Её температура немного спала, а мысли прояснились. Сегодня седьмой день её прибывания здесь, а к ней до сих пор не пустили друзей… Но это даже к лучшему — она боялась, что как только увидит их, то сразу зарыдает и у нее случится истерика. Ей действительно нужно было ещё побыть одной, собраться. Ей наотрез не спалось этой ночью, поэтому она лежала и думала о своём… Каждую ночь ей снился странный сон, буд-то она раскинулась на поляне, усеянной ромашками и засыпает, но к ней приходит конь — чёрный, красивый и статный. Его кучерявая, пушистая грива развивается от летнего ветерка. Он ложится возле неё и начинает облизывать Ксанкино лицо — будить. А когда девушка открывает глаза, животное встаёт и убегает прочь… Ксанка перевернулась на другой бок и её взгляд упал на веточки сирени в вазе. Они появились там на второй день её прибывания в госпитале и до сих стояли, не увядая. Это было странно, но волшебно. Грозди цветка успокаивали её, когда ей особенно хотелось плакать. Они напоминали ей отчий дом. Девушка когда-то спросила у медсестры—кто принес эти цветы, но та лишь пожала плечами и сказала, что наверное это сделал кто-то из медицинского персонала, так как больше в её палату никого не пускали. Глаза начинали слипаться и она медленно стала погружаться в сон. Поздняя ночь. На небе ни звёздочки — они скрылись за длинными, серыми облаками, оставив луну грустить одной. Одинокий, лунный диск освещал больничный двор и аккуратно крадущуюся фигуру. Она медленно направлялась к большому дубу, ветви которого доходили до окна в палате, в которой находилась Ксанка. У силуэта красиво поблёскивала серьга в правом ухе, прячась в копне чёрных кудрей. Это был Яшка. Он нёс в руках пышный, сиреневый букет, а через плечо у него была надета большая сумка. Когда он добрался до дерева, то сунул цветы в зубы и стал карабкаться к Ксанкиному окну. Забрался быстро. Открыл окно и тихо запрыгнул внутрь, прикрыв за собой раму — не хватало, чтобы девушка ещё заболела. Парень подошёл к спящей, проверил спит ли она, провёл дрожащими пальцами по перевязке на её голове.Пройдя к углу маленькой комнаты, взял стул, поставил возле кровати и присел. Цыган достал из своей сумки-миску, бутылку с холодной водой и платок. Перелил содержимое из бутылки в ёмкость, он намочил платочек и стал промакивать лоб девушки. —Здравствуй! Как ты тут? Ты главное держись, слышишь? Ты сильная… Я никого сильней не видывал в своей жизни.Не переживай. Мы отомстим. Я отомщу! Эти сволочи ползать по земле будут на коленях и просить о смерти. Клянусь! — Он взял ее руку в свою. — Валерка сильно переживает — места себе не находит. Данька, каждый день сюда ходит и узнает, когда тебя наконец можно будет навестить. А я… Я не понимаю, как мог тебя отпустить. Одну. — он виновато опустил голову и поднёс к губам её ладонь. — Я никогда себя не прощу за это. Мерзкая тварь. Грязная паскуда. До самой смерти буду вымаливать твоё прощение — не вымолю.— цыган снова окунул тряпочку в воду и положил ту на голову девушке. Молча сел, держа ту за руку. Светало. В коридоре закопошилась медсестра-проснулась. — Мне пора, Ксанка. Я приду ночью. Обещаю.— аккуратно поцеловав костяшки пальцев девушки, он опустил ее руку на постель.Прошёл к вазе, поменял пожухлые, старые цветы на новые и свежие. Собрал свои вещи, вылил воду из миски в окно и скрылся в дубовой листве. От ярких солнечных лучей, светящих прямо в лицо Ксанка проснулась. Сегодня ей снова снился этот странный сон… Взгляд наткнулся на вазу с абсолютно новыми, приятно пахнущими цветами. Она задумалась. Зачем мед персоналу носить ей сирень в палату, да ещё каждый день? К тому же из всех работающих здесь, она знала только троих людей — своего лечащего врача и двух медсестёр, которые посуточно сменялись. Медсёстры, загруженные делами по самые уши не стали бы заниматься этим, так что исключено. А сорокалетнему врачу, который по ночам спит, обнимая свою жену, о которой он ей часто рассказывал при встрече, заниматься подобным —позорно и гнусно. Исключено. Но кто — же это тогда… Раздумья Ксанки прервал ежедневный, больничный обход… Целый день мысли девушки возвращались к тайному «поклоннику». А вдруг это, какой-то знак, как у них -"ку-ку», только у этих — сирень. Ксанке стало смешно от собственных мыслей. Бред… Но делать, что — то нужно… Под вечер у неё всё-таки созрел довольно очевидный и простой план — она не станет спать ночью, а только сделает вид, что дремлет. Так и поступила… Ночь. Большая стрелка часов показывает на четвёрку, а стрелочка поменьше указывает на сорок две минуты.Вот, зашуршали ветви дерева, приоткрылось окно и тёмный силуэт забрался в палату. Ксанка не могла открыть глаза полностью и получше рассмотреть фигуру, поэтому решила подождать лучшего момента. Парень повернулся и она сумела рассмотреть большой букет в его руках. Неизвестный двинулся к ней. Он достал из своей сумки, какие-то предметы, что-то, куда -то вылил и через минуту Ксанкиного лба коснулся мокрый, холодный платок, успокаивая постоянную, головную боль — это очень напоминало ощущения во время тех снов.Её осенило.Так вот почему, каждую ночь ей снилось, что её облизывает конь… — Прости, что я так поздно! Задержался в штабе. Ты выглядишь лучше. Нет, не подумай ты всегда красива… — Из мыслей Ксанку вырвал такой знакомый голос. Не может быть. Яшка. Она хотела улыбнуться и заплакать от счастья, потянуться к нему и дотронуться, но вовремя спохватилась. — Сегодня мы с ребятами ходили к твоему лечащему врачу, он сказал, что через пару дней мы сможем навестить тебя. Наконец сможем увидеть тебя… Не знаю, как буду смотреть тебе в глаза… Прости меня, Ксанка! Прости, если сможешь.— он поцеловал её ладонь. За окном запели птицы. Солнце просыпалось, а вместе с ним и страна, город, улица, больница. — Я уже ухожу, но ты не расстраивайся. Я приду к тебе завтра. — он встал, прибрал за собой, поменял цветы и улизнул в рассвет. Ксанка распахнула глаза и недоуменно покосилась на окно.Что за глупости он нёс? Говорил про какое — то прощение… Странный какой — то. Как выпишется из больницы и сможет остаться с ним наедине — обязательно спросит. Спросит откуда он знает, что её самый любимый с детства цветок — сирень. И спросит о том, что это всё значило. Обязательно спросит… Её глаза медленно закрылись и она заснула тихим и безмятежным сном, впервые за всё это время…