Книга I. Проводник

Маг отступил в темноту. Теперь высокая призрачная фигура, похожая на тень, не сможет к нему приблизиться. Освещаемая несколькими факелами, она была отражением на гладких позолоченных стенах залы – тень, лишенная тела, не поглощаемая другими тенями. Огонь мерцал, но фигура невидимой женщины оставалась неподвижной, она существовала отдельно от света, отдельно от жизни. С гордо поднятой головой она будто смотрела на него и ждала. - Ты уверена в своем требовании? – интуиция, или просто старые предрассудки нашептывали Иоанну не связываться с той, что принадлежала к роду Сестер. Тёмная фигура слегка склонила голову в знак согласия. - Я прошу тебя о помощи во имя Первородных. Теперь, после этих слов, он не мог отказать ей. Невидимые нити древней клятвы сковали его грудь обручами. Магическую боль невозможно излечить, договор, заключенный его предками, нельзя нарушать. - Ты знаешь, что в этом случае произойдет с тобой. Последняя соломинка: вдруг она отступит перед той ценой, которую он имел право потребовать. В его голосе не было угрозы, призрачная фигура не шелохнулась и не произнесла ни слова. - Я помогу ей вернуть знания. С этими словами огонь факелов вспыхнул, слившись в единое пламя. Тень обрела телесность. Древняя, но ровная, как вековая сосна, старуха с белыми волосами, уложенными косой вокруг головы, смотрела ему в глаза. В этом взгляде была сила и вера, заставившая оробеть сильного. Маг воздел руки к небу, и она тут же исчезла, растворилась в огне... Часть I. Другая жизнь. Доз сама не знала, что её разбудило - боль в голове или жажда. Не успели тревожные сны развеяться, как память воскресила события минувшей ночи. Доз потерла виски и откинула одеяло. Искать обувь сил не было. Осторожно ступая по холодному и грязному полу, она с трудом справилась с ключом, открывая свою комнату. Кухня располагалась рядом – Тоха, хозяин притона, специально перенес ее с первого этажа именно сюда. Эта часть небольшого, запущенного особняка теперь по праву принадлежала ей – большой подвал под почти развалившимся зданием. Но, несмотря на это, Доз не в силах была справиться с хаосом, который подобно табачному дыму, распространился по всему дому. Стараясь идти как можно тише, она ступила в темную кухню. Здесь пахло уксусом и объедками. - Опять за собой не убрали, - проворчала себе под нос девушка. Включать свет она не стала. Рукой, на ощупь дотянулась до чайника и жадно сделала несколько глотков стылой воды. Вернувшись в свою комнату, она снова легла на диван и завернулась с головой в одеяло. Спать больше не хотелось, голова продолжала болеть, к тому же теперь она почувствовала, как холодно в ее комнате. Стараясь не думать о неудобствах, Доз стала вспоминать прошедший вечер. Ночью должны были привести товар – на удивление большую партию. Девушка вынырнула из-под одеяла и посмотрела на стол, заваленный белыми пачками. «Как они только умудряются столько перевозить… Тут на целый день работы!» - Доз зажмурилась и вновь натянула на голову одеяло. Работать не хотелось, единственным желанием было лежать и не двигаться - так головная боль почти не тревожила. Минувшим вечером перед ними (она и еще пятеро ребят) стояла задача отвлечь ментов. Это было не так уж и сложно – они просто сделали вид, что грабят магазин. После «несостоявшегося» ограбления они также «угнали» машину одного богатея, кажется, директора небольшой фабрики. Бросив машину и благополучно оторвавшись от легавых, она и ее приятели с чувством выполненного долга затусовались в небольшом ночном клубе, где понятие «безалкогольные напитки» отсутствовало. Это и было причиной ее сегодняшних мучений. Конечно, в клуб ее пропустили как «Ангелочка» Тохи Назарова, здесь ее знали в лицо и понимали, что она самая неприступная персона в этом городе. Доз льстило это положение, но теперь ее не покидала и тревога. Если еще зимой она была для Тохи ребенком, сейчас что-то в его отношении к ней стало меняться. И Доз прекрасно знала, что. Она живет под его крылышком почти шесть лет, и за последний год почувствовала, что тело предательски меняется. С ужасом ожидая своего взросления, Доз прекрасно понимала, какая роль ей отведена. От этих мыслей делалось тошно. Она отогнала воспоминание о прошедшей ночи, когда по возвращению домой Тоха нежно обнял ее, слишком нежно… Тогда Доз стошнило - очень вовремя. Тоха проводил ее до каморки и велел запереть дверь. - Товар прибыл успешно. Вы хорошо поработали, - сказал он на прощание, и Доз послушно заперла дверь на ключ. Воспоминания убаюкивали, навевая дремоту, но девушка не позволила себе долго лежать. Пора было приниматься за работу. По ее подсчетам уже наступил день, а значит, в ее распоряжении не более трех часов, чтобы разобрать все эти пакеты. С сожалением она вновь покинула нагретую постель, поправила одежду, снять которую ночью так и не нашла в себе силы и, поджав ноги, уселась на свой табурет. Настольная лампа приятно грела руки, маленькие, точные весы отмеряли драгоценные граммы, которые пересыпались в маленькие пакетики. Доз погрузилась в работу, перестав замечать время, голод, головную боль, пока за спиной не скрипнула, открываясь, дверь. На миг леденящий страх пробежал по всему телу мурашками, сопровождаясь постоянными напоминаниями-присказками Тохи: «Всегда держи дверь на запоре, наши маленькие радости слишком ценны, их надо беречь от посторонних». Доз незаметно, как это умеют делать опытные продавцы в магазинах, опустила руку в ящик стола. Здесь, конечно, не было заветной красной кнопки, но лежало кое-что получше: подарок ко дню рождения (памятный день, когда она, голодная и замерзшая, переступила порог притона). За спиной послышалось шуршание, и девушка поняла, что кто-то не пришел к ней, а, скорее, вполз. Доз почувствовала, как пульсирует кровь в висках, губы растянулись в злорадной улыбке. - Доз, я тебя оч-чень люблю, - у говорившего заплетался язык, но он явно пытался придать голосу чувства. Девушка плавно повернулась к гостю, в руках она держала пистолет, дуло которого немедленно прижалось ко лбу парня. По грязной одежде, темно-серым рукам и изодранным на коленях джинсам она поняла, что он уже достаточно давно перемещается на четвереньках. В его темных глазах читалось безумие, по болезненному выражению лица было видно, какие муки ему приходиться сейчас испытывать. Про себя Доз отметила, что ее утренняя головная боль ничто по сравнению этим. - Чего тебе? – хриплым, немного простуженным голосом спросила она. - Доз, ты хорошая и… - парень запнулся его глаза расширились, когда взгляд остановился на белых пакетиках, рядком уложенных на столе, - Дай немного. Умру ведь щас! - Не выйдет. Сам знаешь правила. Сначала бабло, - Доз продолжала удерживать пистолет около головы парня, прекрасно понимая, как облажалась, забыв запереть дверь. Теперь вся надежда на оружие. - Я, ваще, к тебе по делу, - парень сунул руку за пазуху, девушка напряглась. - Вот, держи. Это тебе пришло. Письмо. Вот Тоха узнает, что ты с кем-то переписываешься… - парень зло заулыбался гнилым ртом. Уже второй раз за день по телу пробежал неприятный холодок. Письмо. Что за бред! От кого она может получить письмо? А вот реакцию хозяина притона она могла себе представить очень хорошо. - Убирайся! - прикрикнула девушка. - Пошел вон! - Не могу, - захныкал наркоман. - Лучше застрели… Ну дай дозу! Лицо девушки искривилось садисткой ухмылкой, хотя в глазах, кроме презрения, ничего не отражалось. Парень протянул дрожащую руку. - Меняю письмо на дозу. А если не дашь, пойду к Тохе. Мне терять нечего, все равно сдохну без дозы, а бабла у меня нет, ты знаешь. - Даже не пытайся меня запугать, ничтожество. В гробу я твое письмо видала. Убирайся из моей комнаты! Доз просто злилась, от предчувствия неприятностей все внутри похолодело. Парень, словно не слыша, сидел перед ней на полу и смотрел ей в глаза. В одной руке он все также держал белый конверт, другая рука, дрожащая, требовательно тянулась к ней. Этот нахал еще пытается ее шантажировать. Доз, не сводя с него глаз, продолжала удерживать пистолет напротив его лица. Внезапно он рывком поднялся на ноги. Девушка зажмурилась. Гром выстрела сменился гробовой тишиной. Через некоторое время Доз осмелилась открыть глаза. С такого расстояния невозможно промахнуться – парень был мертв. Пуля прошла через голову и, вылетев из затылка, явила миру скудное содержание его черепа. Девушка перевела взгляд на письмо. На испачканном конверте была надпись - ее имя: Марелиане Полесной («Доз»). Приклеившееся к ней несколько лет назад прозвище автор заключил в кавычки. Несколько секунд она ошарашено глядела на конверт. Уже шесть лет прошло с того дня, когда ее так называли. Это имя дала ей бабушка. Других родственников она не знала (и были ли они?) Девушка вопросительно взглянула на убитого посыльного. Хотелось узнать, от кого письмо, но вместо вопроса с губ сорвалось единственное «Черт!», обращенное скорее к себе, чем к убитому. Доз потянулась за ножиком, намериваясь вскрыть конверт, но письмо оказалось незапечатанным. Она вынула из конверта белый лист бумаги. Кто бы ни был автор письма, с почерком у него были свои проблемы. Никогда еще Доз не видела такого разнообразия написания букв. Кроме того, что не соблюдалось никакой ориентации знаков, они были разными по форме, стилю написания, некоторые слова были окружены ореолом из замысловатых закорючек, другие, наоборот, были написаны едва ли не печатными буквами. Девушка, в недоумении пожав плечами, попыталась вникнуть в содержание письма. « Марелиана Полесная! Я - ваш дальний родственник по материнской линии. Пути Братьев и Сестер разошлись много лет назад, но, несмотря ни на что, Цели остались прежними». - Хорошенькое начало, - усмехнулась Доз, - так и обкурившись, не вывернешь. Доз продолжила вчитываться в каракули: « Много лет прошло с тех пор, когда Сестры покинули отчий Дом, не желая смириться с волей Отца. Они не ведали того, что Отец испытывал их силу и верность, и восприняли его волю как оскорбление. Но прежде чем они покинули Дом, Отец повелел Сестрам и Братьям, оставшимся в семье, дать клятву взаимопомощи. Семья поклялась передавать знания и традиции Дома своим потомкам. Нрада узнали, что последняя дочь наших сестер не смогла стать одной из нас и вот уже несколько лет живет среди людей. Но теперь ты, Марелиана, найдена, и наш Дом ждет тебя. Нам известно, что с тобой произошло. Мы принимаем тебя, но ты должна оставить свою прежнюю жизнь и вернуться в Дом своих предков. Приходи к Павшим воротам сегодня вечером. Доверься себе, и твоя кровь выведет тебя. Не теряй ни минуты. Твой дядя, Глава рода Нрада». Письмо заканчивалась символом с изображением то ли треугольника, то ли скалы. В середине был цветок, напоминающий розу, и несколько змеевидных линий, обвивающих стебель цветка и выходящих за периметр треугольника. Внизу были символы. Девушка содрогнулась: она знала эти символы, но не помнила их значение… Когда-то она училась их читать, но память будто заблокировала эти знания. - Глупая шутка, - произнесла она, все еще не отрывая глаз от письма. Несмотря на весь скептицизм, каким она наделила свой голос, Доз не решилась выбросить письмо – она сложила его обратно в конверт. На мгновение в ее глазах промелькнула затаенная надежда. В это время на улице зашуршали шины автомобилей, тихие, крадущиеся шаги мимо заколоченного окошка подвала заставили ее насторожиться. Быстро, на уровне рефлекса, она смела в ящик стола все пакетики и заперла на ключ, швырнув его под коврик. Сверху послышался топот множества ног, смешавшийся с криками, звуками выстрелов, падающей мебелью. Старые доски скрипели над ее головой. Доз сидела, сжимая в руках пистолет и затаив дыхание, со страхом осознавая случившееся. Мирок Тохи Назарова рушился. «Нас кто-то сдал...» - промелькнула в голове паническая мысль. Снаружи взвыли сирены милицейских машин, слышались крики, в основном нецензурные высказывания. Среди прочих она ясно различала отчаянные проклятия самого Тохи, внезапно прерванные выстрелом. Двухэтажный домик, стоявший на окраине города, скрипел и, казалось, стонал вместе со своими жильцами и постояльцами. Доз огляделась – под потолком находилось небольшое окошечко, заколоченное хлипкой доской - это было сделано руками прежних владельцев. Но оно было настолько маленьким, что пролезть через него мог только котенок. Путей отступления на данный момент у нее не было. Послышались спускающие шаги, кто-то остановился за дверью. Оцепенение отпустило, страх требовал действий. Девушка бесшумно слезла с табурета, и, обойдя труп (о котором совсем забыла за время чтения письма и последующих событий), подошла к двери. Спрятав конверт за пазуху, она замерла, направив пистолет на дверь, и стала ждать. Через секунду дверь резко распахнулась. Мелькнула знакомая униформа, девушка, защищаясь, спустила курок. В следующее мгновение кто-то заломил ее руку за спину. Перед глазами возник огромный кулак, облаченный в черную перчатку, боль вспыхнула цветком и оглушила ее. Безвольное тело юной девушки вынесли под руки из подвала. Ей надели наручники, и, не церемонясь, швырнули девушку на заднее сидение машины. Голова гудела от удара. Доз из последних сил пыталась оценить произошедшее: в двух милицейских машинах виднелись до боли знакомые помятые лица. - Можешь не рыпаться, ты едешь с ними, - прорычал в ухо шкафообразный мент, что прижимал ее к сидению с правой стороны. - А за что мне такая честь? - Сопли подотри, - рыкнул кто-то слева, но голова гудела так сильно, что девушка не рискнула повернуться. Она закрыла глаза в безуспешной попытке избавиться от боли, грань между сном и бодрствованием захватила ее сознание… Мысли девушки, понесли ее по волнам снов воспоминаний, уводя в далекие леса… Как будто издалека послышался родной старческий голос: "Марелиана, деточка, помоги мне сплести уводящую нить". Девочка в простеньком домотканом платьице подбежала к старухе и, поцеловав в сморщенную щеку, приложила испачканную ладошку к большой влажной ладони. Ее пальцы ловко повторяли движения крючковатых пальцев старухи. Она с радостью следила за тем как пар, поднимающийся из старого котла, сплетался в тонкие нити, постепенно утолщающиеся и обвивающиеся вокруг маленьких детских и узловатых старческих пальцев. Теплый пар, терпкий аромат кружили голову, а старуха тихонько посмеивалась над ней: «Скоро привыкнешь, внученька. Скоро привыкнешь, Марелиана» ... Марелианой ее назвала бабушка; мать девочки умерла во время родов, не успев дать ей имя. «Бабушка!» Марелиана восстановила в памяти бабушкино лицо, каждую ее морщинку. Бабушка... Женщина, умеющая слушать и слышать лес, видящая его душу... Она была из рода Полесных. Память Марелианы хранила имена двадцати шести женщин, включая имя той, что воспитывала ее. Все они жили в этом лесу, в небольшом домике, одна сменяла другую, передавая знания и мудрость предшественниц. Бабушка рассказывала, что мама Марелианы, к сожалению, не смогла пережить рождение ребенка. Но, умирая, мать отдала всю свою силу дочери, наделив ее особым даром, превосходящим силу той, что ее воспитала. Однако времена изменились. Лес, который многие века оставался их надежным домом, все чаще шептал об опасности. Маленькая Марелиана слышала его тревогу и плач. С каждым днем бабушка все больше беспокоилась, порой она становилась мрачной, как грозовая туча. Не раз девочка видела, как бабушка посылает проклятия туда, куда вела единственная тропа. Как-то старуха поведала ей, что эта тропа ведет к людям. Но по ней можно пройти только дважды – один раз туда, и второй – обратно. Женщины покидали лесные чащобы лишь раз в жизни, чтобы, возвратившись назад, продолжить свой род. Подчиняясь велению звезд и шепоту земли, они уходили к людям. Каждая из них искала своего единственного мужчину, которому было суждено зачать женщину-мага. Так старуха и девочка жили до тех пор, пока однажды не приехали огромные металлические монстры. Марелиана вместе с бабушкой ходила на Лосиную поляну – рога лося были нужны для зимнего зелья. Деревья шептали о приближающейся опасности. Затаившись, они увидели их. Монстры, лишенные души, двигались по тропе, в своих утробах они везли страшных людей. Так лесопильная техника и сами, изрядно выпившие, дровосеки представились восьмилетней Марелиане. Монстры остановились, выпустив нескольких человек. А потом... Острые, издающие страшный шум, огромные диски губили деревья, срезая у самых корней. Девочка и старуха слышали стоны леса. Быстро, прячась за деревьями, они добрались до домика. Старуха велела девочке сидеть дома, а сама принялась что-то варить в старом котле, напевая при этом Слова. Марелиана знала их смысл, от этого ей стало еще страшнее. Девочка не послушала ее и, выскочив из дома, спряталась в своем укрытии - небольшом шалашике на дне ямы около домика. Здесь совсем рядом жили муравьи, девочка любила наблюдать за маленькими трудягами. Частенько, под крышей из переплетенных веток, она играла своими самодельными игрушками. Но в тот день ей было не до игр. Девочка свернулась калачиком и, дрожа от страха, ждала неизбежного. Пока бабушка варит зелье, она уязвима. Лишь бы она успела... Лес кричал, умирая. Страшные звуки приближались. Увидев в лесу маленький домик, машины остановились. Один человек шатающейся походкой подошел к избушке и постучал. Марелиана в ужасе зажмурилась. Конечно, дверь осталась запертой; пока Слова не сказаны до конца, бабушка не отойдет от варева. Марелиана слышала незнакомую речь, грубые голоса что-то кричали, громко обсуждая. Вновь взревели смертоносные монстры. Все дальнейшее было просто кошмаром. Она открыла глаза и увидела, как умирает дом... Стены, несущие в себе отпечатки душ многих поколений женщин, разрушились. Марелиана увидела, как дом покинула бабушкина тень... она попыталась приблизиться к девочке, но в этот момент опрокинулся котел, выплеснув содержимое. Пары зелья окутали тень облаком, а потом она исчезла. Сквозь горькие слезы Марелиана слышала, как бабушка прощается с ней... Позабыв произнести Слова, что отводят чужакам глаза, она выскочила из укрытия, рванув под защиту леса. Но двое ее быстро догнали и схватили, громко и страшно гогоча. Марелиана помнила, как ужасно от них воняло. Девочка знала запах алкоголя (старуха не раз забраживала настои из трав и корений), но тот запах, который исходил от пришельцев, вызвал в девочке ужас. Один из мужчин схватил ее за волосы и повалил на землю. Громко крича что-то на неизвестном языке, он начал срывать с нее одежду, а потом схватил в охапку и повалил наземь. И тогда она, набрав полную грудь воздуха, ЗАКРИЧАЛА. КРИК сорвался с ее уст и... голова насильника взорвалась, ее отвратительное содержимое брызнуло во все стороны. Когда девочка выбралась из-под обезглавленного тела и огляделась, ее охватило немое отчаяние. Крик девочки убил людей, их искалеченные тела валялись повсюду. На поляне осталась лишь смерть, внезапным криком унесшая все живое на этом маленьком клочке земли. Земля быстро впитала в себя человеческую кровь, а густая трава распрямилась, скрывая участников трагедии. Но Марелианы, маленькой и нежной, как полевой цветок, уже не стало. Детские глаза, встретившие смерть, навсегда запомнили ее взгляд. Они приходили еще, подобрали погибших и на машинах увезли погубленные деревья. Марелиана спрашивала лес, как ей жить теперь одной, и тот продолжал шептать об опасности. Приходили другие люди, на черных ревущих машинах, яркие вспышки сверкали у них в руках. Марелиана издали наблюдала, как они разобрали остатки разрушенного дома, извлекли останки бабушки, над которыми девочка еще не успела провести ритуал прощания и погребения. Девочка горько плакала, размазывая слезы по лицу, и злилась. Их святилище, поляна и дом теперь были осквернены, разрушены. Когда привезли собак, девочка поняла, что ищут ее саму. С собаками договориться не составило труда, но оставаться здесь уже было невозможно. И она ушла по тропе. Марелиана была еще слишком мала, чтобы построить новый дом, чтобы пережить зиму, но достаточно разумна, чтобы испугаться попасть в лапы этим страшным людям, глухим к природе, частью которой являются. Надо идти туда, куда в свое время уходили ее мама, бабушка, прабабушка... Только они покидали лес, для того чтобы продолжить род, а она убегала. Большой цивилизованный мир встретил ее непониманием, голодом и отчаянием. Зиму и весну девочка провела среди нищих, скитаясь по грязным дворам большого города, с трудом понимая их речь и обычаи. За это время она смогла выучить язык странных людей, заполняющих, как ей казалось, весь мир, понять что, как и где нужно говорить, чтобы добыть еду и найти укромный уголок для отдыха. Она тосковала по защите, покою и пониманию, что давал ей лес, но боялась вернуться туда. Доверие к этому миру было потеряно навсегда, он перестал быть ее домом. Однажды, холодной весной она набрела на притон наркоманов. Это был небольшой двухэтажный деревянный домик в конце рабочего квартала. Он терялся из виду благодаря свалке, разросшейся на несколько метров вокруг. Девочка брела в поисках еды и ночлега. Замерзшая и уставшая, она пыталась понять, как звучит ее имя на чужом языке, но оно будто ускользало, в памяти упрямо всплывали новые слова, произносимые людьми, лица которых она уже не пыталась запоминать. Ей было около девяти лет, но, исхудавшая, она выглядела младше. Парень какими-то мутными глазами долго рассматривал ее через приоткрытую щель двери, пока другой не оттолкнул его и, особо не церемонясь, схватил девочку за руку и потянул за собой. Марелиана дрожала от холода, который давно победил чувство страха и притупил природную осторожность. Шмыгая красным носиком, она изучала странных людей. Подобных им она уже встречала. Такие люди чудно разговаривали, иногда смеялись глупым и безумным смехом, глаза у них всегда оставались пустыми. Марелиана видела, что они рабы своей страсти и страдают, потому что смерть, подобравшись вплотную, уже начала свое шествие, и осталось немного до того мига, когда она возьмет за руку и уведет за собой. Девочку провели в комнату, в которой смешались запахи чипсов, колы, пива, и курева. Дым, как легкий туман, висел в воздухе. Она села на темно-синий диванчик, около небольшого стола, столешница которого была покрыта причудливым рисунком, оставленным сигаретными бычками. Парень смахнул прямо на пол мусор со стола и поставил перед ней пластиковую тарелку с куском пиццы. После того, как она управилась с едой, второй парень предложил «дозу на халяву». От дозы она отказалась, сил говорить не было, от еды и сигаретного дыма ее клонило в сон. Парню, открывшему дверь, она чем-то понравилась. « Меня зовут Тоха, а это мой братишка Роман…», - представился он ей, и подождал, когда она назовет себя. Девочка промолчала, глядя на него большими серыми глазами. Тоха улыбнулся ей, на лице промелькнуло некое подобие похвалы. Оставив ей открытую упаковку жареных сухариков, он вышел из комнаты. Девочка закрыла глаза и на несколько минут погрузилась в сон. Ее потревожили громкие голоса. Двое парней «под кайфом» завалилась в комнату, бессвязно, перебивая друг друга, о чем-то спорили и отвратительно громко смеялись. Марелиана осторожно вышла из комнаты, стараясь остаться незамеченной. Вторая дверь коридорчика вела на кухню. Здесь и началась ее карьера, именно ей она обязана своей кличке «Доз». Отталкивающего вида тип в резиновых перчатках склонился над чашей весов. Девочка не раз взвешивала на похожих весах под бабушкиным руководством высушенную и измельченную траву, коренья, ножки или крылышки различных букашек. Иногда бабушка доверяла ей взвешивать паутинку, собранную в середине лета. Промелькнувшие воспоминания заставили ее улыбнуться. Видя неуклюжие действия парня с болезненно-серым лицом, нависшего над точными весами, она робко предложила свою помощь. - Вообще-то, это моя работа, - ответил наркоман, - но меня сегодня что-то косит. Медленно вылезая из-за стола, он добавил: - Если ты ошибешься, то сильно пожалеешь. - Ладно, - приняла такое условие девочка, - поскольку отмерять? - Там на весах отмечено синим. Девочка ловко взвешивала порошок и расфасовывала его по пакетикам. Наркоман, сидя в кресле, молча наблюдал за ней. За тот вечер он не произнес больше ни слова… *** Ее везли на заднем сидении милицейской машины. Письмо, адресованное Марелиане, лежало под трикотажной футболкой, плотно прижимаясь к телу. Девушке показалось, что от конверта исходит спасительная свежесть, проникающая в тело и позволяющая не потерять контроль над своими эмоциями. Доз прекрасно понимала, как сильно влипла. Ей уже исполнилось четырнадцать лет. Она - убийца, участвовала в распространении наркотиков, не раз была соучастницей краж. Стражи порядка не оставят без внимания ни одно из совершенных ею преступлений. Тоху и его брата убили. Доз предположила, кого могли замести вместе с ней. В это время дня в притоне частенько собиралась постоянная тусовка. В салоне машины, казалось, совсем не осталось кислорода, разило бензином и потом. Двое милицейских плотно теснили ее плечами, браслеты наручников впились в спину, руки начинало сводить судорогой. Машина ехала достаточно быстро. Доз смотрела на узкую ленту дороги. Впервые за несколько лет она вновь почувствовала себя Марелианой, маленькой и беззащитной, но все же, Полесной. Девушка заметила мелькнувшую за окном рекламную вывеску; до конечной цели оставалось еще минут 15-20 езды. Попытаться вырваться? Глупо. Девушке показалось, что конверт с письмом, успокаивая, прижался к ее телу. Она немного расслабилась. Машина, промчавшись мимо сквера, резко повернула. Впереди был участок дороги, что вела вдоль городского водоканала, образованного глубокой и быстротечной рекой, по берегам которой раскинулся город. То, что произошло потом, нельзя назвать заурядной аварией. Водитель выругался, визг тормозов заложил уши. Огромная мусороуборочная машина неслась прямо на них. Вой сирены слился со звоном бьющихся стекол, скрежетом метала и скрипом шин. Силы удара хватило, чтобы милицейскую машину неестественно сплющило с одной стороны. Грузовик протащил ее еще несколько метров, прежде чем она уперлась в легкое металлическое ограждение, которое со страшным скрежетом, не выдержав натиска, полетело вниз. Покореженный автомобиль отправился следом за ним в темные воды реки. Мусороуборочная машина остановилась на самом краю площадки. Стражи порядка, ехавшие в другой машине, подбежали к кабине грузовика. Но в ней никого не оказалось. Водитель той самой мусороуборочной машины в недоумении наблюдал, как его служебная машина, набирая скорость под гору, выехала на главную дорогу и послужила причиной аварии. Сам он только что вышел из придорожного кафе с бутылкой безалкогольного пива в руке. Доз спасло то, что она сидела посередине. В момент удара ее сильно тряхнуло, а сосед слева навалился так, что она едва могла дышать. Его кровь залила одежду девушки. Второй, ударившись головой, отключился. Положение становилось угрожающим. Автомобиль начал погружаться в воду. Одна дверца деформировалась во время удара и приоткрылась. Вода мощным потоком, перемешиваясь с осколками стекла, ворвалась в салон. Доз сделала глубокий вдох, прежде чем вода захлестнула ее с головой. Девушка, расталкивая неподвижных конвоиров, освободила плечи, ноги и попыталась подняться с сиденья. Вода вокруг покраснела, никто не подавал признаков жизни. На месте лобового стекла, словно зубы акулы, торчали осколки. Это был путь к спасению! Извиваясь всем телом, она подалась вперед. Воздуха в легких не хватало. Умудрившись оттолкнуться коленкой, девушка выплыла наружу. Тут она почувствовала, как что-то острое вонзилось в ногу. Она непроизвольно разжала губы, впустив в легкие тяжелую холодную воду. Боль разлилась по всему ее телу... Лишь письмо, прижатое футболкой, притягивало остатки ее сознания. Из-за пазухи вырвался луч света, и мутные воды реки расступились. В этот момент она снова ощутила себя Марелианой и смело шагнула в тоннель света на встречу спасению. Теряя сознание, девушка почувствовала, как ее закружил неведомо откуда взявшийся вихрь. Водолазы вытащили мертвецов на берег. Была зафиксирована смерть четырех работников милиции, но девушку в наручниках не нашли. Было предположение, что ее тело унесло течением. Этот факт подтвердить так и не удалось.