Гнездышко на двоих

       Юджи редко чувствовал себя грустным. Обычно он был или с друзьями, или с дедушкой — не было повода думать о чем-то плохом. Конечно, были проблемы, но они не казались такими тяжелыми, потому что рядом всегда кто-то был. И даже после, когда дедушка умер, Итадори не чувствовал себя всеми покинутым: в голове неустанно ругался Сукуна, а в реальном мире поблизости был Фушигуро — весь такой надменный, сильный и уверенный в себе альфа.               А потом Юджи понял, что такое «надменный, сильный и уверенный в себе альфа».               Годжо Сатору — это многое. Самый сильный маг современности. Самый красивый человек в мире. Самый идеальный альфа во вселенной. По крайней мере, так бы его охарактеризовал Итадори. С ним мало кто был согласен, но его это особо не задевало — так ведь даже лучше.               Юджи мало что знал о мире альф, бет и омег. Дедушка не любил эту тему, а он и не спрашивал. Да и зачем? Итадори и так жил очень хорошо, без всей этой ерунды. Но с возрастом интерес все же появился. Сначала мысли были банальными, даже скорее навязанными медиа: что-то в духе «было бы круто сходить с этой девчонкой в кино». Потом, при детальном углублении в тему человеческих отношений, Юджи осознал, что такие свидания он не против организовать и с каким-нибудь особо крепким, сильным, надежным парнем. С альфой. Сначала это обескуражило, потом стало нормальным, а затем затерялось в мешанине магов, проклятий и золотисто-черных пуговиц.               Зато сейчас много времени об этом подумать: по телеку идет какая-то сопливая мелодрама, мерзко-милый медведь дремлет на его коленях, а сам Итадори потрошит запасы чипсов, что принес ему сенсей вчера вечером.               Учитель Годжо был… классным. Он на раз-два отметелил Сукуну, отсрочил казнь, угадал с размерами формы, угощал их после первой миссии и без всяких сомнений решил прятать его, Юджи, у себя дома, тренировать и защищать, пока он не будет готов дать отпор всем, кто усомнится в нем. Годжо-сенсей был надежным, сильным и потрясным.               А еще он был прикольным. Итадори часто злило, что Сатору-сан спойлерит ему фильмы, но он быстро прощал нерадивого учителя, когда он приносил ему целые пакеты вкусностей и продукты для готовки. Ну и, конечно же, Юджи обожал его в действии. Посмотреть на сильнейшего в бою довелось единожды, да и то это больше походило на забаву кошки с уже пойманной мышкой. Но все равно круто. И тренировки с ним были суперскими, Итадори в полном восторге.               А еще сенсей был, ну… красавчиком. Крашем. Секси-альфой. Идеалом. Юджи только-только вступил в эту фазу взросления, поэтому не сразу осознал, что его влечет, но когда понял… Учителя вдруг стало мало. В пространственно-временном контексте.               Итадори своими глазами видел, что Годжо — сильнейший маг. А у таких много работы. Фушигуро как-то упоминал, что без какого-то второкурсника Сатору — единственный маг, который может сражаться против проклятий особого уровня. Вот, видимо, он и мотается по миссиям. Юджи каждое утро встает в восемь и едва успевает крикнуть «удачи!», прежде чем захлопнется дверь за уходящим сенсеем. А приходил он поздно — тоже где-то в восьмом часу. С остервенением зверя съедал ужин, приготовленный Юджи, всячески его нахваливал, пару часов тренировал его и заваливался спать где-то на верхнем этаже.               Итадори все понимал, но чувствовал себя одиноким. Брошенным. Юджи списывал все на омежьи штучки. По идее у него будто бы есть альфа: Итадори живет в его доме, кормит его, нежится под его защитой. Но альфы-то нет — буквально причем. И друзей тоже нет. И кого бы то ни было тоже нет. Один медведь в боксерских перчатках. И на том спасибо.               Юджи внезапно почувствовал, словно мерзнет. В его уютном подвале было тепло даже в футболке, игрушка тоже согревала, но почему-то все равно немного знобило. Это было странно, потому что даже горячий чай не согревал.               Немного подумав, Итадори подхватил с журнального столика телефон и быстро набрал номер Сатору.               — Драсте, Годжо-сенсей! — весело воскликнул Юджи, когда трубку на том конце сняли. — Я не отвлекаю?               — Нет, Итадори, все окей, — раздался голос Сатору, в котором слышалась улыбка. — Ты чего-то хотел?               — У вас есть какой-нибудь плед? Или очень тонкое одеяло? — поинтересовался Юджи, чувствуя, как одиночество немного отступило. Оно не исчезло, но достаточно ослабло, чтобы почувствовать себя хорошо.               — Да, в моей спальне на кровати вместо одеяла лежит белый плед. Можешь взять его, он очень мягкий, — ответил Годжо.               — Спасибо! — искренне поблагодарил Итадори, широко улыбнувшись проснувшемуся медведю. — А, и еще: молоко кончилось, купите еще одну коробку, пожалуйста.               — Что-то хочешь приготовить? — заинтересованно спросил Сатору, и Юджи неслышно хихикнул, подумав, что уже прикормил сенсея настолько, что у него выработался условный рефлекс.               — Я нашел у вас какао-порошок, но с водой не особо вкусно, — кивнул в пустоту Итадори, снова убаюкивая медведя.               — Ха, а я и забыл про него! — рассмеялся Годжо. — Хорошо, я зайду в магазин по пути домой. Угостишь?               — Ну конечно! — уверенно воскликнул Юджи. Он уже хотел распрощаться, как вдруг что-то подбило его с надеждой спросить: — А вы скоро вернетесь домой?               — Как получится, — отозвался Сатору, и Итадори подумалось, что его голос какой-то грустный. — Я постараюсь вернуться как можно раньше.               — Хорошо, сенсей, — ответил Юджи, улыбаясь теперь совсем чуть-чуть. — Будьте осторожны.               — Конечно, — бархатно пообещал Годжо, вешая трубку.               Итадори еще пару минут молча смотрел на телефон.               На душе было тоскливо. Еще только час дня, а сенсей, судя по всему, загружен сегодня не меньше, чем в предыдущие дни. Он снова придет так поздно! А еще он наверняка очень сильно устает: с утра до ночи миссии, а по вечерам тренировки с ним, с Юджи. А ведь есть еще и ребята в техникуме, за которыми Сатору тоже присматривает!               — Уговорю его сегодня попить со мной какао и отдохнуть, — пообещал себе Итадори, по ступеням поднимаясь на верхний этаж.               Так получилось, что он старался не светиться в жилых зонах — все должны считать его мертвым. А значит, на первом этаже не надо долго бродить, вдруг кто в окно увидит. Но Юджи все равно иногда забредал сюда: на кухню готовить или встречать учителя Годжо, когда он возвращался особенно поздно.               Теперь же Итадори поднялся сюда ради пледа. В спальне Сатору он бывал редко, но каждый раз — как сказка. Комната сенсея вся пропахла им: морозной свежестью, чистым горным воздухом и чем-то очень уютным. Юджи только сейчас осознал, чем именно: молоком. Очень теплым, топленым, чуть подсахаренным молоком.               Итадори поглубже вдохнул и, не сдержавшись, со всего размаху упал на широкую двуспальную кровать Годжо. Матрас непривычно прогнулся под его весом, и лицо Юджи уткнулось в тот самый плед, который Сатору разрешил ему взять. Ткань была мягкой, и Итадори с довольным вздохом сжал ее в пальцах, чуть приподнимая голову, чтобы рассмотреть.               — Линяете, сенсей, — усмехнулся Юджи, подцепив с пледа тонкий белый волос. Вот почему на ткани сохранился запах Годжо. Так даже лучше.               Итадори нехотя поднялся с мягкой кровати, снял плед и, закутавшись в него, вернулся к себе. Стало чуть теплее, и Юджи счастливо вдохнул, заворачиваясь в белую ткань плотнее. Так было приятнее, и запах чувствовался лучше. Конечно, это не Сатору-сенсей — даже близко нет, — но так было чуточку легче ждать его возвращения.               А пока что Итадори был совсем один. И, чтобы не было так грустно, он подтянул к себе медведя, упавшего на пол и растерянно ищущего его, чтобы побить. Юджи не маленький, но сейчас хотелось позволить себе поспать с плюшевой игрушкой в обнимку. И это сработало: Итадори вскоре уснул, закутавшись вместе с медведем в плед Годжо-сенсея.       

***

              Еще с порога Сатору почувствовал, что что-то не так. Он вернулся на час раньше обычного и ждал, что его драгоценный ученик радостно поприветствует его и поблагодарит за сдержанное обещание, но встретил Годжо только запах чуть горелого персикового пирога. Так пах Юджи, когда… расстраивался?               Недоуменно принюхиваясь, Годжо убрал в холодильник коробки молока, закинул на кухонный стол огромный пакет с маршмеллоу и пошел вниз, к Итадори.               Его подвал был местом сосредоточения всей грусти. Сатору даже захотелось оставить дверь открытой, чтобы проветрить, но это выглядело бы очень обидно для паренька. Самого его нигде не было видно, только по телевизору крутился какой-то фильм.               Годжо на ходу стянул форменную куртку и обошел диван по кругу. Юджи мило спал, свернувшись калачиком и укрывшись его пледом. В переплетении его рук Сатору рассмотрел очертания дремлющего медведя, за которого Итадори хватался обеими ладонями.               «Он видит плохой сон?» — предположил с недоумением Годжо, опуская на корточки рядом с диваном.               — Эй, это просто сон, — негромко проговорил Сатору, поглаживая Итадори по плечу. — Никакой беды не случилось, я тут, я с тобой.               Годжо продолжал мерно поглаживать Юджи, рассматривая его спящее лицо, когда услышал тихий скулеж. Итадори жмурился, обеими руками прижимая к себе игрушку, и поскуливал, словно просил о помощи.               Сатору нахмурился. Так вели себя омеги, когда их альфы отказывались от них или просто надолго бросали их. Но у Юджи не было альфы. Годжо поначалу вообще сомневался, а не бета ли он. Но нет, Итадори был омегой и, похоже, очень одинокой.               «Не успели же они с Мегуми начать встречаться?» — обеспокоенно подумал Сатору, всматриваясь в лицо спящего ученика.               Юджи был не просто достойной парой — самой лучшей из всех, что Годжо только мог предположить. Смышленый, сильный, заботливый, хозяйственный, милый — идеальный омега. С таким и в бой идти легко, и дома приятно посидеть перед телевизором. Разница в возрасте Сатору вообще не волновала: маги недолго живут, поэтому такие ранние связи никто бы не осудил, а что до незрелости… Полная ерунда. Итадори прекрасен своей личностью, так что его репродуктивная функция — не такая уж веская причина, чтобы не попытаться заполучить расположение омеги.               Но если Юджи выбрал себе в партнеры Фушигуро… Это будет обидно. Годжо знал себе цену (может быть, чуть-чуть ее завышал, но это не столь важно), а потому мириться, что парень предпочел кого-то хуже него, было непросто. У Сатору и сила, и деньги, и имущество, и статус — все, чего Мегуми добьется в лучшем случае через семь-восемь лет. И Годжо явно будет получше неопытного недо-альфы, не знающего, как правильно ухаживать за омегой.               Сатору долго мог бы проводить сравнительные параллели, если бы Юджи не проснулся.               — Годжо-сенсей? — тихо позвал Итадори, приоткрывая еще слипающиеся глаза.               Сатору тут же уставился на него, положив подбородок на краешек дивана.               — Юджи, почему ты грустишь? — спросил он, стягивая повязку с головы. От игрушки и самого парня резануло по глазам проклятой энергией, но Годжо быстро проморгался, сгоняя эффект техники и снова всматриваясь в лицо ученика.               — Я соскучился по вам, — тихонько признался Итадори, чуть покраснев.               Сатору глупо моргнул.               — Но мы же каждый день видимся, — заметил он, рассматривая Юджи.               — Я не в том смысле. И мне мало, — покачал головой Итадори. Он подгреб под себя плед одной рукой и снова впился обеими ладонями в бока медведя. — Мне кажется, мои инстинкты считают, что мы с сенсеем пара, но на самом деле это не так, и я чувствую себя одиноким. Наверное, даже брошенным.               Годжо не нашел, что сказать. Но это было… так мило! Юджи выглядел таким грустным из-за него, что на секунду Сатору позволил себе понежиться в довольстве, что именно его общества так хочется Итадори. А потом он почувствовал укол вины, что заставил паренька тосковать.               — Я буду приходить раньше, — пообещал он, осторожно улыбаясь Юджи. Парень, казалось, не об этом мечтал, но был рад и такой мелочи: тоже приподнял уголки губ, будто бы светясь.               — Годжо-сенсей, идите ко мне, — позвал Итадори, одной рукой приподнимая край пледа и словно бы раскрывая объятия.               Сатору удивленно вскинул брови. Юджи звал его к себе полежать — на узкий диванчик, на который Годжо даже не присаживался ни разу, пока ученик жил у него. А сейчас Итадори приглашает его вместе полежать под пледом и смотрит при этом так зазывно, вопрошающе и проникновенно, что Сатору это кажется особенно важным.               И именно поэтому он соглашается. Осторожно присаживается на краешек дивана и укладывается на бок лицом к Юджи. Места мало, и его ноги неловко упираются в подлокотник, а лицо оказывается очень близко к Итадори.               — Скажи, Юджи, — аккуратно начинает Годжо, когда парень укрывает его пледом, уже напитавшимся запахом персикового пирога. — Это для тебя как гнездо?               Обычно омеги вьют себе домик во время течки, беременности или выкармливания — в те периоды, когда нуждаются в повышенной защите. Сатору много слышал такого от Секо, когда она увлеклась всей этой темой. Но у Итадори не было никаких особенных времен: для первой течки еще рано — соответственно, и для всего остального тоже.               Может быть, для Юджи сейчас был сложный период не в физическом, а в психологическом плане? Он сказал, что ему одиноко. Может быть, ему стало настолько тоскливо целыми днями сидеть одному, что он сделал для себя гнездо — скудненькое, но достаточно уютное, чтобы заснуть в нем и ждать его, Годжо, возвращения.               — Ну, да, — кивнул Итадори, легко, но уверенно притягивая его поближе к себе. — Может быть, это часть взросления? Иери-сан говорила, что так бывает перед первой течкой.               — Она пройдет болезненно без альфы, — серьезно заметил Сатору. Он сильно сомневался, что срок уже пришел: многие его бывшие ученики взрослели только в старших курсах. Но, возможно, это пагубное влияние Сукуны — Годжо не особо разбирался в этом и, честно говоря, не горел желанием.               Он бы и дальше размышлял сам с собой, если бы Юджи не уткнулся теплым носом ему в грудь и не прошептал едва слышно:               — Мне бы хотелось, чтобы моим альфой были вы.               Сатору в первую секунду удивленно вздрогнул, а потом расплылся в ласковой, довольной улыбке.               — Буду, — пообещал он, приобнимая парня под пледом и просовывая свои ноги между голенями Итадори.               — Правда? — удивленно спросил Юджи, тоже обнимая его, и Годжо с удовольствием вдохнул от его волос вкусный запах персикового пирога.               — Правда, — кивнул Сатору, прикрывая глаза. — И домой буду возвращаться пораньше. Но если соскучишься — можешь заходить в мою спальню и брать мои вещи.               — Спасибо, — мягко выдохнул Итадори, и Годжо удовлетворенно хмыкнул, еще раз принюхиваясь. Грустью от Юджи больше не пахло, и это было самым правильным осознанием за весь сегодняшний день. Помимо того, что он, Сатору, нравился Итадори.               — Ты хотел сделать какао, — вдруг напомнил Годжо, плутовато улыбнувшись. — Я купил к нему маршмеллоу.               — Попозже сделаю, — пообещал Юджи, проталкивая свои босые ступни между бедер Сатору. — У меня ноги замерзли.               — Отогреем, — легко отозвался Годжо, сгребая Итадори в охапку и крепче прижимая к себе вместе с заворчавшим медведем. — И гнездо тебе устроим получше. Потеплее и попросторнее. А то у меня ноги не помещаются.               — Теперь не нужно гнездо, — прошептал Юджи, и Сатору услышал в его голосе улыбку.               — На будущее, — отмахнулся Годжо, мысленно прикидывая, как скоро это самое будущее настанет.