Возрождение

Ухмылка наглого остроухого типа отвлекала и раздражала, как, впрочем, и зудящий над ухом гул двигателя на нулевом элементе. Вега в очередной раз ткнул наудачу, а ворка в очередной раз противно и резко расхохотался. - Р-ра! Проиграл, проиграл! – Хлопал себя по кривым коленям нежно-бежевый ставленник батарианца, щёлкая острыми зубами от восторга. Кто бы мог подумать, что за одним несчастным зелёным мячиком, перемещаемым от стаканчика к стаканчику, будет так тяжело уследить? И, главное, как Оззе удаётся постоянно проводить Джеймса? Если бы мужчина согласился на первоначальный вариант с голографической игрой, можно было всё свалить на чисто технические уловки. А тут-то что? – Не повезло теперь, повезёт потом. Пробуешь снова? – Двигая ноздрями, спросил ворка, щуря большие ярко-оранжевые глаза с узким жестоким зрачком. Вега не отвёл взгляда, упрямо исподлобья встретив противника. - Чёрт с тобой, гремлин, - разминая мощную татуированную шею, констатировал человек. Он упёрся локтями в колени раздвинутых ног и ткнул округлым тяжёлым подбородком в большие кулаки. Кресла в комнате отдыха технического персонала были довольно жёсткими, но это сейчас волновало меньше всего. Вега бы откинулся на спинку, но свежая татуировка саднила, а боль могла бы, наряду с гулом в плохо освещённой комнате, послужить лишним отвлекающим фактором. – Давай ещё. Озза довольно заворчал, кладя все три голубых пластиковых стаканчика набок. Зелёный мячик оказался зажат двумя толстыми длинными пальчиками и дразнил зрение Веги волей водящего рукой перед лицом мужчины ворка. Потом заветный предмет лёг на низкий металлический стол и тут же был скрыт от взора небьющейся посудой. Воллек, пьющий кофе на кожаном диванчике, улыбнулся, вдыхая волнующий аромат бодрящего напитка. - Хочешь смейся, хочешь плачь, - хихикая, щурящийся Озза гонял мячик между стаканчиками так быстро, что едва можно было уследить. Ворка, приговаривая любимую фразу, почти пританцовывал на месте, что, впрочем, не мешало умелым действиям. – Не узнаешь, где мой мяч! Р-ра! – стаканы внезапно остановились, цокнув о поверхность столика, и, освещаемые бледным светом настольной лампы техника, выжидающе отбрасывали расплывающиеся лужей тени. – Где дамка? Джеймс сосредоточенно хмурился, потирая большими пальцами подбородок в короткой жёсткой щетине. Если он всё правильно видел, то… - Тут, - наконец решился он, указывая крупным пальцем на крайний стаканчик, взявший на свой шершавый бок большую часть беловатого света, которого даже не хватало на то, чтобы целиком осветить это маленькое помещение на четыре стола. В темноте за спиной мужчины тускло и плоско блеснуло застарелое золото поймавших световой блик глаз. Неожиданно затылок Джеймса получил несильный, но обидный шлепок. От неожиданности сердце едва не выпрыгнуло из накачанной груди. – Ау! - Он в центре, дубинушка, - условно-четырёхпалая рука растрепала короткие тёмные волосы кандидата в СПЕКТР. Вега не мог отделаться от раздражающего истеричного сердцебиения. Откуда Танатос вообще появилась? В отражении, на матовой металлической панели стены, были лишь спина гремлина да только сам горбящий спину мужчина. Кажется так, по крайней мере. - Капитан наблюдательна, - откинув центральный голубой стаканчик, кивнул Озза. Следом шёл выбор солдата – как и следовало ожидать, под боковым предметом посуды было пусто. – А бугай нет, - ворка кашляюще посмеялся, глядя на крепыша. Даром, что люди считаются более развитыми, чем ворка – вон, как легко он ведётся на самые простые уловки! Штука приветственно протянула руку «гоблинёнку», и он, вскочив, радостно пожал её. Ладонь Оззы была тёплой и немного влажной. - Чёрт возьми, Штука, как ты умудряешься появляться так неожиданно? – Эмоционально спросил боец, выворачивая шею, чтобы видеть светло-карими глазами капитана в неизменных, как белая футболка Веги, камуфляжных штанах, в чёрной майке и грубоватых ботинках. Ворка занял своё законное место напротив, сложив на столе неуклюже на первый взгляд устроенные смертоносные лапы. Танатос положила руку на спинку невысокого тёмно-серого кресла, улыбаясь. - Я стояла за тобой минуты три, и мне не понадобилось никакой тактической маскировки, чтобы ты меня не заметил, - Воллек, глотнув обжигающе-горячего горького кофе, хмыкнул за своим столиком, наблюдая всеми четырьмя глазами за происходящим. Свет лампы Оззы тускло и матово отображал выцветшую в сумерках светло-коричневую кожу в шрамах и мятую ткань побледневшей вдруг водолазки с нашивкой в виде герба Гегемонии на груди слева. Батарианец встретился с Данайикой взглядом и, пристально посмотрев на совсем недавнюю протеже, поднялся из-за стола. – Не удивительно, что ты не уследил даже за маленьким мячиком. Сколько он там проиграл? – Спросила капитан остроухого жулика. - Сто кредитов, коллекционное издание «Вэньо» и часы, - проскрипел ворка, и девушка только сейчас заметила на нежно-бежевом запястье почти чисто декоративный в современном мире аксессуар – наручные часы с бережно выполненным циферблатом, со встроенным календарём и основательными, кожаными ремешками. Послышалось ворчание кофе-машины и лёгкое журчание. - Мы играли по-дружески. - Эй, - обиженно откликнулся Джеймс, насупившись. Его невнимательность была очевидна, но подшучивания вдвойне с обидой воспринимались воспалённым после праздных возлияний разумом. – Я отвлёкся. Просто задумался. Воллек приблизился к столу, держа за округлые чернёные ручки, похожие силуэтом на человеческие уши, четыре кружки, не до конца заполненные свежеприготовленным чёрным кофе, разбавленным нежнейшими сливками. Рельеф мышц, прорисовывающийся под облегающей тело офицера водолазкой, был не таким выдающимся, как у солдата, однако впечатляющим для подобного сложения. Батарианцы от природы были крепко сбиты, и, кто знает, возможно, контр-адмирал Зх`Вуш превосходил человека в физической силе. Хотя, с той же вероятностью возможно и обратное, истину можно выяснить только эмпирически. - Выходит, ты философ, - иронично высказался Воллек, бережно ставя посуду на стол, наклонившись. От него несло какой-то химией, злобный дразнящий запах, проникая с воздухом в тело каждого, имеющего нос или хоть намёк на него, обращал на себя внимание. – Сегодня утром твои размышления были столь глубоки, что никакие старания не смогли прервать твой глубокомысленный храп. Не говоря уже о том, чтобы разбудить тебя, - батарианец выпрямился и, проводив человека насмешливым взглядом нижней пары глаз, вальяжной походкой отправился за стулом для себя. - А я-то думал, откуда у меня тот синяк на лопатке, - хмыкнул выпрямившийся Джеймс, постепенно приходящий в себя. Глоток горячего кофе, горькой звонкой нотой прорывающегося совершенно естественно сквозь лёгкую сладость молочного продукта, немало этому способствовал. Озза схватил кружку, на дне которой грузом лежал не до конца размешанный сахар, который, традиционно, в обилии присутствовал в питье ворка, и вцепился, заливая немного жидкости в глотку, в край посуды зубами так, что стало страшно – не откусит ли кусок? Эмаль сосуда испуганно скрипнула. – Что, меня правда не смогли разбудить? - Это оказалось выше наших скромных сил, - Данайика совершенно наглым образом уселась Веге на колени, увидев, что Воллек принёс только один коренастый крепкий стул. Не гонять же контр-адмирала капитану туда-сюда? Плеть руки в насыщенно-зелёной и бледно-голубой чешуе, закинутая мужчине на шею, оказалась почти невесомой. Впрочем, Штука, для удобства которой пришлось сомкнуть ноги, и сама казалась тренированному бойцу сомнительным грузом. – Битва была поистине неравной. Батарианец, с неуместным достоинством в каждом движении присевший на стул, согласно ухмыльнулся. - И много я пропустил? – Тяжело выдохнув, озадаченно поинтересовался Вега, положив плечевой отдел руки на спинку стула. Спина начала саднить, но, поморщившись от этих ощущений и головной боли, Джеймс терпел. Озза вытянул чёрный язык и увлечённо лакал пересахаренный кофе. Зрелище было не из приятных. - Не много, - придуриваясь, мурлыкнула Дани, проводя «стажёру» прохладной гладкой ладонью по небритой загорелой щеке. Ей хотелось более рискованных, острых заигрываний, дреллка чувствовала подъём сил и нездоровое возбуждение, возбуждение жизненной силы и страстное желание, однако вероятность того, что она будет непонята, боязнь быть непонятой даже самой собой вызывало в ней трусость. - Сигнал бедствия, щепотка рахни, - Воллек закинул ногу на ногу – ступня у него была крупная и к тому же широкая, и обнажившиеся взгляду протекторы подошвы размашистыми полосами рассекали плотную чёрную подошву. Она была достаточно твёрдой, чтобы владелец мог колоть ногой орехи, не чувствуя ударов на собственной ноге, но и тем же самым вызывала неудобства при ходьбе – шагать приходилось не плавно, а резко ставя на пол всю ступню. - Полудохлый саларианец на борту. Да. Совсем немного. - Как он, кстати? – Беззаботно занимая место на Веге, спросила у друга Штука, моргнув мигательной перепонкой. Озза, оставив в покое на какое-то время ещё не пустую кружку, чудом выжившую, приподнял длинные острые уши. Влажные руки его легли на отражающий свет стол рядом с забытыми стаканчиками. - Саларианец? – Непонятно почему, Джеймс именно это вычленил из слов сослуживцев, хотя тот же Воллек, например, в первую очередь спросил бы о рахни. Наверное. Хотя учитывая участие в истории сигнала бедствия… упоминание рахни не должно озадачить солдата. Рахни у многих до сих пор ассоциируются с опасностью и агрессией. - Откуда здесь взялся саларианец? - Кха говорит, что в ближайшее время придёт в себя, рра, - подал хрипловатый голос ворка. Не то, чтобы он был так уж любопытен или посещал бы часто врача, нет, просто… запах крови не дал ему остаться равнодушным в данной ситуации, привёл к источнику. Пусть гены его и модифицированы, он всё ещё представитель кровожадной диковатой расы. Ну и как-то само собой вышло так, что Озза стал обладателем информации. - Он – единственный выживший из саларианской научной экспедиции, - пояснил солдату батарианец. В многочисленных неглубоких складках кожи блестел пот – на «Амонкире», корабле дреллов, поддерживалась достаточно высокая температура, а пожилой офицер, к тому же, употреблял много различных жидкостей, способных способствовать потоотделению. Но, что удивительно, пахло от Воллека по-прежнему только химией. – А теперь и наш свидетель обвинения. Раз уж выжил. - Разве нужны свидетели для того, чтобы обвинить рахни? – Скептично хмыкнул Вега, через силу глядя в тёмную глубину уставившихся на него четырёх глаз. Рука на талии Данайики приятно теплела от отдачи согревшегося тела капитана. - По-моему эти ребята оставляют очевидные следы. - В отличие от саларианцев, - сощурила золотые глаза, улыбаясь, Танатос, и, взяв свою ещё совершенно полную ароматного напитка кружку, наблюдала за реакцией мужчины. - Саларианцы? – Озадаченно раскрыл глаза Вега, подавая голову слегка назад. Такой вариант ему даже в голову не приходил. Да и мало кому мог бы прийти, не считая кроганов, конечно, да и то – спорный вопрос. - Вы серьёзно? - Серьёзнее не бывает, - кивнул немного вытянутой тяжёлой лысой головой Зх`вуш. Озза снова напал на свою чашку, обхватив её длинными пальцами, и начальник с некоторой неприязнью покосился на издающего чавкающие счастливые звуки гоблинёнка. Тени от его дрыгающихся ушей плясали на темени, где кожа, вновь отросшая после значительного ожога пару лет назад, несколько отличалась фактурой и оттенком от соседних участков. Данайика, оправив норовящую скатиться с гладкого чешуйчатого плеча, украшенного алым узором – круглым пятном, ограждаемым с двух сторон разного размера полумесяцами, - лямку, сделала глубокий глоток. - Ну и гадость… - нахмурившись, поджала губы она, спокойно отставляя на стол посуду. Извечный неприятный кофейный привкус дразнил остатками язык, и потому хотелось поскорее чем-нибудь заесть напиток. Тело бойца было горячим и удобным, что не могло не радовать рептилию, но вкусовые ощущения перебивали, снижали удовольствие от собственной офицерской наглости. - Зачем же ты пьёшь? – Спокойно спросил Воллек, поднимая взгляд на Малютку. Почти десяток лет назад, когда они с братом только познакомились с этой дреллкой, в тайне напуганной и трогательно-субтильной, она была много нерешительнее, пугливей. Теперь Танатос на первый взгляд окрепла и телом, и нравом, и стала куда смелее и безрассудней, чем прежде. Батарианец тихо, контролируя возможные звуки, вздохнул. - За тем же, зачем многие курят. Привычка, сближение с обществом, - капитан пожала плечами. Она могла бы развести руки, но опасалась выпускать из захвата шею здоровяка. Падения всегда были её страхом. - К тому же, кофе помогает сконцентрироваться. Хотя намного лучше идёт с коньяком, - она подмигнула ухмыльнувшемуся Джеймсу и, вопреки всякой логике, вновь вернулась к чашке и сделала глоток. – Нет, больше не могу, - Штука звонко поставила чашку на стол и толкнула в сторону ворка. Оззе не нужно было что-то объяснять – радостно усилив оскал, он цепко схватился за ручку и подтянул по столу кофе к себе, эмоционально пыхтя. Батарианец покачал головой, так же получая дозу напитка внутрь. - Что сказала Советница? – Вега хотел высказать что-то смешное, но любопытство не позволило ему перебить контр-адмирала или вставить что-то после его вопроса. Взгляды перевелись на осторожно почёсывающую голубое горло, всё ещё синеющее следами жёстких пальцев, Штуку. - Что может сказать азари? – Уголок полных губ потянулся вверх, рисуя на лице кривую усмешку. Танатос злилась на осторожность и дипломатичность Тевос, пусть и понимала её правоту. Понимание вообще раздражало дреллку ещё сильнее, но что поделать. – Сказала повременить с международным скандалом, выяснить все подробности. Быть осмотрительнее, особенно в выборе союзников, - она чисто подростково закатила глаза, склонив увенчанную гребнем голову набок, и чёрные белки влажно блеснули в свете простой лампы техника-ворка, увлечённо допивающего уже капитанский кофе. – Предложила связаться с далатрессой, когда свидетель очнётся. Что я, не знаю, как пройдёт наш разговор? – Капюшон шевельнулся, готовясь раскрыться из-за эмоциональности своей владелицы. Данайика испытывала стресс, и это сказывалось на её самоконтроле. – Сначала она будет всё отрицать, потом попытается запугать. Не запугает – начнёт подкупать. Ворка бы побрал этих политиков, - сквозь зубы зашипела она, а гоблинёнок в ответ возмущённо рыкнул, подняв несуразную плосколицую голову. – Прости, Озза, - девушка облизнулась, блеснув плоскими золотыми дисками радужки. - Дела… - присвистнул Вега, наконец добравшись до своей чашки кофе. Батарианец, кажется, знал какой-то секрет, из-за которого напиток получился много вкуснее, чем обычно. Возможно, дело в сливках или количестве сахара, но разница просто удивительна. - Добро пожаловать в мир политики Совета, друг мой, - хмыкнула капитан. Покончив с кофе, ворка сделал прощальный жест и, ослабив свет лампы, погружая комнату в абсолютно тёмно-серые сумерки, вышел из комнаты отдыха. Штука встала с колен Веги, оправляя одежду. - Отчасти она права, - погладил навеки гладкий бледноватый подбородок Воллек. Джеймс внимательно слушал, попивая кофе, и вновь отстранившись от вызывающей неприятные ощущения жёсткой спинки. Данайика, принявшаяся собирать и убирать стаканчики и оставшиеся после чуда генной инженерии кружки, скептически выгнула бровь – в чём же? – Знаешь, как следует поступить? – Танатос, равно как и Вега, оказались заинтересованы планом относительно пожилого батарианца. Отправляя посуду в автомат и ставя на кухонном столике стаканчики один на один, дреллка поворачивала голову, и половина лица её тонула в тени. – Мы примем на корабле друга рахни, и ты, Дани, пользуясь влиянием СПЕКТРа, поддержишь инициативу открытия посольства жуков на Цитадели. Возможно, это обезопасит их чуть больше, чем мой народ в своё время, - контр-адмирал машинально глянул на бугая рядом с собой, занятого поглощением кофе, и выпустил с шумом воздух из ноздрей. Руки мужчины грелись о горячую кружку – ухудшившееся с годами кровообращение Воллека заставляло его конечности мёрзнуть порой даже при повышенной температуре окружающей среды. Он всё забывал посетить врача. – Нужно будет хорошо подготовить доказательства и выудить из свидетеля действительность, ведь если наш дутый друг не ошибается, напали на учёных свои. Мы должны убедить салариашку сотрудничать, и тогда мы можем представить далатрессе такие аргументы, что у неё не будет другого выхода, кроме как поддержать нас и устроить кадровую чистку. Ведь иначе выйдет, что само правительство поощряет государственную измену и ведёт недобросовестную политику в отношении народа, у которого, к тому же, уже ЕСТЬ представительство на Цитадели, - мужчина едва заметно победно улыбнулся, и, кажется, даже двинул заострёнными ушами. Вега вскинул брови. - Вот это схема, четырёхглазый, - батарианец решил пропустить в этот раз подобное обращение, но нужно поговорить с Малюткой насчёт воспитания экипажа. Не очень-то вежливо звучит, учитывая, что Воллек не давал и повода к неуважению. На самом же деле Вега пока ещё не придумал кличку для контр-адмирала, а имя его, как обычно, просто-напросто вылетало из головы. – Впечатляет. - Я ведь говорила, что он будет полезен, - улыбнулась Дани, указывая на широкую спину своего старого друга. Сама собой сердце кольнула тоска – идеальная память, отличительная черта всех дреллов, пробуждала воспоминания о далёких временах абсолютной юности, о сумасшедшей и странной работе в зоне влияния батарианцев. И о Зорхаре… сколько лет прошло? Танатос подошла к мужчинам, заняв позицию у правого плеча Воллека. - А что, если мы не получим посланника? - Тогда это будет уже лично дело рахни и саларианцев, - он допил кофе и как-то неопределённо двинул крепким головой. Танатос тронула батарианца за плечо – ткань его водолазки была слишком мягкой, но чешуйчатые пальцы чувствовали через неё тело и тепло, заставляющие болезненно жаться внутри всё. - Мы предложили королеве руку помощи. Принимать её или нет – это уже её личное дело. - Тут ты прав, - Штука приняла из рук мужчины чашку – Воллек, как всегда, плохо размешал сахар, и сладкий осадок аморфной рыхлой кучкой лежал на дне. Этот недостаток всегда казался дреллке очень трогательным. – Ненавижу твою рассудительность, - её лицо ушло из круга слабого света от лампы и потому зрачки расширились. Глаза Данайики стали совсем чёрными, не считая тонких златых свёрнутых нитей, бывших прежде широкой каймой радужки. - Именно поэтому я – живой контр-адмирал Гегемонии, а ты – рука, а не голова Совета, - батарианец фыркнул, улыбаясь во весь рот. Джеймс задумался, и его взгляд оказался прикован к пульсирующей тёмной жиле на открытом участке шеи офицера. Вега вообще был сам не свой после вчерашнего. Глазницы, казалось, стали ещё глубже, потонув в тени нахмуренных бровей. Танатос высокомерно-шутливо хмыкнула, и батарианец получил слабый щелбан. – Джеймс? – Она вопросительно кивнула на кружку – раз уж начала убирать за всеми, то почему бы не продолжать в том же духе? При звуках своего имени человек вздрогнул и рассеянно окинул взглядом маленькую тёмную комнатушку, словно очнувшись ото сна. - Мне ещё один, - он протянул капитану кружку. Ухмыльнувшись, Штука приподняла бровный щиток – Вега, поняв её чувства, сделал самое умилительное лицо, какое мог. В желудке происходили необратимые процессы, и к жалобному взгляду добавился не совсем уместный звук брачного зова синего кита, - Пожалуйста. Танатос не стала вредничать или напоминать мужчине об элементарной субординации. Всё же Вега стал ей другом, а для друга это сделать было несложно. Да и выглядел Джеймс достаточно несчастно, его было откровенно жалко. Добившись от машины необходимых ингредиентов, Штука приготовила Веге напиток. - Держи, - она отдала бойцу кружку. С болезненным благодарным взглядом, от непривычности и какой-то неестественности которого дреллку едва не передёрнуло, Джеймс тихо поблагодарил капитана. Голова сильнее помутнела, болели глаза. Такое иногда случалось раньше, возможно, просто отравился или всё-таки подхватил вновь инфекцию. На корабле слышался Веге знакомый смутный раздражающий гул. – Ты бы… поспал ещё, что ли. Смотришься неважно. - Куда ему дрыхнуть? – Пробурчал четырёхглазый, покосившись на солдата. Он уже не раз видел подобные симптомы у собственных солдат во время войны. Причины бывали самыми разными, но среди источников недомоганий были три основные – отравление (в том числе и декстроаминокислотами), нервное расстройство или жёсткое вмешательство в центральную нервную систему. Лишний сон при этом не помогал никому. – Не слушай женщину. Лучше отправляйся к волусу. - Я схожу, да, спасибо, - кивнул он, смутно хмурясь. Поставив чашку на стол, человек массировал виски. Футболка стала влажной и липла к телу, тело разгорячилось, словно сопротивляясь несуществующему холоду. – Это всё чёртов бармен в «Логове Коры». Не зря он так на меня косился. - Я предупрежу Кха о твоём визите, - дреллка подошла к другу и растрепала рукой короткие горячие по сравнению с чешуёй волосы. Совершенно неожиданно Вега подал голову чуть больше в её сторону, подобно варрену прося немного больше ласки. Танатос улыбнулась. Как любопытны бывают люди, когда тормоза и рассудительность их ослабляются страдающим по той или иной причине мозгом. Пожалуй, это было настолько милым действием от здоровяка, что Штука бы кормила его супом с ложечки, если бы состояние друга ухудшилось. – Не расслабляйся, солдат. Ты нужен нам. - Да-да. Что вы будете делать без старого доброго Веги? Только на мне корабль и держится, - в чуть более приподнятом настроении вздохнул бугай. Штука похлопала мужчину по плечу, после чего оставила его наедине с маленькой слабо освещённой комнатой отдыха и чашкой кофе под дивную музыку гудения электроники, увлекая за собой из комнаты батарианца. Пора было решить накопившиеся проблемы и ответить на нужные вопросы. Да и переход через успешно восстановленный Жнецами ретранслятор эффекта массы был не за горами. В коридоре технической палубы было не бак светло, как, скажем, на БИЦ, жилой палубе или том же капитанском мостике, но всё же после мрачных сумерек, рассеиваемых лишь белым светом лампы нежно-бежевого ворка, свет своей резкостью превращал зрачок в нелепую чёрную точку. Хотя, впрочем, в мрачных глубинах глаз батарианца мало что изменилось. Надрывно работал двигатель. Его деятельное жужжание было единственным звуком, нарушающим тишину и покой узкого коридора с хромированными стенами и полом. Напротив двери красовалась свеженькая надпись, гордо заявляющая о номере палубы, её назначении и местоположении в бескрайнем холодном космосе. Шаги глушились. - Давно она тебе нравится? – Вдруг пробасил батарианец, остановившийся на полпути к подъёмнику и прислонившийся боком к обогреваемой стене. Сделавшая по инерции несколько шагов Данайика встала, как вкопанная, и, выйдя из ступора, повернула корпус к старому другу. Маленькая лампочка, злая, как ищейка коллекционеров, жалила гладкий батарианский затылок негреющими лучами искусственного света. - Кто? – Действительно сперва не понявшая, о чём речь, спросила капитан. Рука сама собой полезла прятаться в карман, выдавая беспардонно чувство незащищённости, накрывшее дреллку по самую макушку. Когда она наклонила голову, блик прошёлся по кровавым полосам, до половины длины от чёрного пятиугольника в центре лба обрамляющим головной «драконий» гребень. – О чём ты? - Кварианка, - Воллек указал скошенным по-батариански подбородком на пространство прямо перед собой, словно там действительно стояла представительница расы космических бродяг. По телу Штуки прокатилась волна жара и необъяснимого стыда. Капитан решила продолжать делать вид, что недоумевает о причине такого интереса. - С чего ты это взял? – Невозмутимо якобы удивилась Танатос, и уже вторая её рука опустилась в карман просторных камуфляжных брюк. Голубое мясистое горло на полтона приблизилось цветом к синякам на нём. Мужчина фыркнул и, тяжело шагая, подошёл к Малютке. - Дани, - усмехнулся он, по-братски крепко обнимая её за узкие плечи. От Штуки шёл едва уловимый аромат фильтровальной смеси для воды и геля для душа с холодным, неопределяемым запахом. Её спокойные выдохи, как и слова батарианца, пахли недавним кофе со сливками, - Брось, мы уже проходили это с той твоей моделью. Тебе не укрыться от зорких глаз старого офицера. К напарнику ты тянешься, играешься с ним, остальных немного сторонишься. Ничего необычного, - они возобновили движение к лифту уже вместе. Танатос сгорала со стыда – так нелепо и бессмысленно она пыталась скрыть свои чувства от умного немолодого батарианца с аналитическим складом ума, который видел её развитие почти с самого начала, который знает её, как облупленную. – А она… на неё ты дышать боишься. - Ещё бы я не боялась, - саркастически-горько оскалилась дреллка, инстинктивно съёживаясь от морального и вполне физического давления мужчины, демонстрирующего миру частокол желтоватых от возраста и любви к кофейному напитку зубов. - Да ладно тебе, - дополнительно ткнул её в плечо батарианец, пока Данайика с помрачневшим лицом самым шаманским методом в Галактике – нажатием консоли – призывала на палубу подъёмник. Он выпустил её из дружеского захвата, когда шагнул с Танатос на весьма хлипкий по сравнению с бронёй «Амонкиры» пол лифта. – В жизни бывают совпадения, - Штука уже собиралась открыть рот, чтобы напомнить Воллеку, сколько омерзительных «совпадений» ей удалось пережить, но батарианец заблокировал возражение приложением коренастого пальца к полным гладким губам подруги. – Много совпадений. Это не повод ставить на себе крест. - Я и не ставлю, - пожала плечами девушка, нажатием пальца передавая своё переместительное желание безмозглой машине. Эх, а ИИ хорошо бы заиметь… Дверь закрылась, заперев парочку в тесной железной клетке. - Дело всё одно гиблое, - поморщившись, как от застарелой раны, отмахнулась Штука. - Сейчас мы летим за тем, в ком Лиа души не чаяла, - нет, Тория она, конечно, искренне любила за все его странности и чудачества, привыкла к нему, как к пыжаку Слетта, даже больше, но при новообразовавшихся чувствах девушки Висам не мог не вызывать ноющей тоски от того, что предпочтение скорее милашка отдаст кварианцу, а не унылому СПЕКТРу. - Ключевой смысл в твоих словах, Малютка, - наслаждаясь приглушенной музыкой, пущенной специально по заказу опасавшейся лифтов девушки, чтобы не было слышно напряжённой работы поднимающих механизмов, продолжал вещать Зх`Вуш,- Несёт прошедшее время этой речевой конструкции. - Хватит, Воллек, - раздражённо отозвалась Штука, задирая голову к потолку. Осветительный прибор работал прямо в глаз, ослепляя до белизны, что даже, в какой-то мере, было ящерице приятно. - Тебе-то какое дело? - Выглядишь ты просто кисло, - хмыкнул друг, и звуки его речи и ощущения чего-то близкого, своего, домашнего, просто не позволили дреллке не улыбнуться. - Оригинальный ты способ нашёл меня подбодрить, - иронично повернула чешуйчатую голову она, однако вибрирующий грудной голос не звучал более хмуро и недовольно. Батарианец приподнял руку с сомкнутыми в кулак пальцами и подмигнул Данайике двумя правыми, лукаво-раскосыми глазами. Танатос ударила по кулаку мужчины своим, весьма скромным в сравнении по размерам, и подмигнула Воллеку в ответ. Они успели вытянуть руки по швам и, не сговариваясь, сделать поистинне каменные лица ровно за секунду до того, как их поприветствовал горящий, как подиум, многодрелльный и многобатарианцевый БИЦ. Одни сновали туда-сюда, другие почти лежали в креслах с невероятно откинутой назад, дабы подогнать работника под нависающие приборные панели, спинкой, но не прохлаждался на палубе никто, что не могло не радовать дреллку. Данайика подошла к ближайшей ячейке, где разлёгся невероятных размеров крепко сбитый дрелл в однотонной ярко-фиолетовой чешуе. Такого бы в бой, а не на пост аналитика, но судьба и сам мужчина решили иначе. - Капитан Танатос, - едва заметив хрупкую фигурку, поприветствовал он Штуку, прикладывая к пятну на виске кончики пальцев с обгорелыми, неопрятными подушечками. Дрелл опасливо покосился на батарианца, но видя его безразличное лицо и не слыша слов порицания, решил не приветствовать контр-адмирала – несмотря на высокий пост, батарианец принадлежал другой армии и был лишь гостем на этом корабле, а гости редко претендуют на влияние. - Лейтенант Гард, - кивнула капитанша, сделав всё ещё немного ноющей после травмы рукой какой-то невнятный жест, по-видимому, должный означать ответное военное приветствие. Данайика в тайне радовалась, что сейчас может не страдать от боли в долгий период лечения, так как хорошее оборудование и обилие панацелина позволяют заживать травмам в течение совершенно смехотворных сроков. Во время обучения, как и в самом начале карьеры, дреллка такой роскоши не знала. Боль – мотивирующий фактор. Не хочешь боли – учись избегать травм и поражений, стань совершеннее своего противника, сделай так, чтобы он не смог тебя даже коснуться. Даже увидеть. – Какова ситуация? - Полёт нормальный, все показатели стабильны, - в доказательство Гард продемонстрировал с десяток иногда совсем малопонятных выкладок и показаний с датчиков, даже пару снимков внешних камер, на что Танатос важно кивала так, словно, имея воображаемое инженерное образование, считала всё это самим собой разумеющимся. Нет, дреллка, конечно, память имела достаточно дрелльскую, то есть биологически идеальную, а так же имелись у женщины некоторые вполне необходимые для профессии технические навыки, и, пожалуй, внимательно всё сопоставив, Штука могла бы примерно расшифровать все эти потоки сумбурных слов и чисел, но для этого требовалось время и внимание. Зачем заморачиваться, когда есть такой замечательный лейтенант? – Но подход к ретранслятору блокируют два корабля. Дредноут и малый крейсер. У них, как это говорится, тут свой маленький междусобойчик, - мужчина прошёлся ярко-красным языком по верхней губе – он переживал, что, хотя ситуация довольно стандартная и по протоколу вмешательство капитана совершенно необязательно, его могут погладить и против чешуи за отсутствие отчётности. - Выведи-ка нам изображение с внешних камер, - подошёл ближе контр-адмирал, и Гард почти испуганно обратил взор зауженных, тёмно-лиловых глаз, при большинстве видов освещения почти сливающихся белком и радужкой в один тон, на своего капитана. - Давай, - махнула плетевидной рукой с обманчиво-хрупким тонким запястьем Штука, таким образом резко сузив спектр возможных действий лейтенанта, чему тот был несказанно рад. Интересно, всем аналитикам Кахье дают военное звание? Воллек, впившись достаточно внушительными ногтями (их можно было бы даже назвать когтями, если бы батарианец не подпиливал их и не срезал нарастающий роговой слой) в мягкую спинку упирающегося в упругий живот кресла, тихо и задумчиво рыкнул. Гард покорно вывел на экран данные внешних камер – недалеко от виднеющегося на некотором расстоянии исполина ретранслятора, напоминающего варган, в бескрайней космической тьме, рассеиваемой сиянием голубоватых энергетических потоков меж вращающихся колец да светом раскалённых космических гигантов, сновал миниатюрный кварианский корабль характерной формы. За ним, как учуявшая кровь акула за вертлявой и надоедливой рыбкой, плыла махина дредноута. Потрескавшаяся относительно новая надпись на старой обшивке гордо заявляла, что корабль носит имя «Торфан», но другая надпись, почти стёртая, противореча соседке, гласила - SSV «Шаста». Если бы не подвижность, то кварианский малютка давно бы разлетелся полубезопасными для близлежащих планет обломками – на преследователе было установлено несколько крупных орудий, и он не стеснялся ими пользоваться. - Уже установили связь? – Уперев руки в бока, спросила Штука. Надоедливая лямка опять сползла, и пришлось поправить её, потеряв интересную на взгляд самой Танатос позу. Она заметила любопытные повороты голов проходящих мимо и близлежащих – всем отчего-то неизменно были нужны чужие разговоры. А ведь практика показывает, что излишнее любопытство бывает опасно, если ты, конечно, не разведчик или шпион. - Нет вроде, - дёрнул плечом Гард, отчего ткань тёмного кителя угрожающе натянулась. Он навязчиво, хотя и пытаясь сглаживать впечатление от собственных действий, потирал изогнутые подлокотники, словно старая дева – ноги статуи Арашу. – Как только войдём в радиус ближней связи, попытаемся. А там может и сами разбегутся. Жизнерадостно звякнула за спинами пластинчатая стальная дверь лифта. - Уже сделано, - раздался в чёрном динамике сбоку от приборной панели глухой от искажения серьёзный грудной голос Фейтешиса. Сзади очевиднейшим образом подошла, немного шурша одеждой и испуская невидимое не модернизированному глазу излучение недавно обсуждаемая леди Лиа`Ваэл. Новый капюшон бирюзового цвета с вкраплением сиреневого, в тон чешуе Гарта, растительного узора, смотрелся симпатично. Сомкнув плотно губы, Данайика полуобернулась в сторону кварианки, поймав её в область зрения левого чёрно-золотого своего миндалевидного глаза. – Лиа расскажет. С шипящим хлопком динамик замолчал. Кварианка подошла, очень осторожно переставляя характерные для её расы мощноватые ноги с чуднО изогнутыми коленями. Впрочем, на БИЦ девушка чувствовала себя вполне уютно после долгого времени, проведённого в нищенствовании на Цитадели, когда, казалось, Паломничество было провалено окончательно и бесповоротно. Воллек, хмыкнув, незаметно дотронулся жёстким локтём до чешуйчатой руки подруги. Та недовольно шевельнула пластиной капюшона. - Харт и Коль добились от коммуникаторов всего, что можно, - неудивительно, что такая фраза прозвучала, ведь «Амонкира» только-только вошла в зону ближней связи. КМК не всем был по карману, с этим приходилось считаться. – Знаешь, в чём вещь? – Неловко двинула головой в плотно закрытом шлеме Лиа. Её крупные пальцы трёхпалых рук, встретившись, терзали друг друга то ли от какого-нибудь смущения, то ли от того, что их хозяйка нервничала. – Крейсером управляет Эшкет` Тика! – Кварианка эмоционально дёрнула руками. Свет её едва раскосых глаз, пробивающийся сквозь маску из полупрозрачного ультрапрочного материала, дрожал в такт векам инопланетянки. - Интересно, - Штука тряхнула головой, словно отгоняя жужжащее над ухом насекомое. Гард вернулся к работе, поглядывая, однако же, на коллег время от времени. – Что со вторым кораблём? – Внимательные глаза Штуки, застарелое золото радужки которых так ярко светилось в черноте склеры, впились в впусковой клапан у скрытого скафандром рта Ваэл. Клапан привычно засветил диодами, когда Лиа вновь заговорила. - Не опознан, - покачала головой кварианка, но тут же поправилась, почувствовав неточность.- Ну, то есть, мы можем разглядеть оба названия и всё такое, но этот дредноут значится, как потерпевший крушение ещё в 2186 году, - она подняла лицо на капитана Танатос и, посмотрев дреллке пару секунд прямо в глаза, отвела взгляд. Воллек задумчиво хмурился, поглядывая на капитанский мостик и галактическую карту, но не видя их. - Кто на борту? – Бархатно-басовито спросил серьёзный батарианец и повернулся к юной Ли, рассматривая её глубокими, как вода в колодце, четырьмя глазами. «Не знаю, как у неё с личностными качествами, - подумал мужчина, наслаждаясь эстетикой стройного стана, - Но с фигуркой всё точно в порядке. Дани есть, на что запасть». Контр-адмирал не страдал ксенофобией, так что видел некую привлекательность и в длинных трёхпалых ногах, в широких бёдрах, аккуратной груди, проникновенном кварианском голосе и в таинственном свечении раскосых глаз под маской. В иные времена он бы, вероятно, сам мог обратить внимание на Ваэл, но те времена прошли. Воллек чувствовал себя для этого уже слишком старым, смерть первенца на Кхар`Шане пошатнула его душевную силу и солдатскую горячность. - Точно не знаю, - Лиа чувствовала себя неловко от всех этих долгих взглядов и переглядываний Танатос и Зх`Вуша. Или это только кажется? Наверное, это просто зацикленность – слишком долго кварианка обдумывала ситуацию в медицинском отсеке. Это притяжение к капитану… какое-то неестественное. – Но грубо послал нас определённо батарианец. Воллек хмыкнул. Да, многие представители его народа обладали не только проницательностью бизнесменов, но и грубой самоуверенностью кого-то вроде кроганов. - Выполняю манёвр уклонения, - встревоженным голосом доложил Фейтешис. На оставшихся открытыми изображениях с внешних камер распластался инопланетянский дредноут – слишком близкий, дистанция была уже достаточно мала, чтобы сделать «Амонкиру» уязвимой перед не самым медленным боевым кораблём. Крейсер ловко юркнул, сходя с пути преследователя – впрочем, уже много раз такая уловка не помогала. Фрегат шумно вздохнул, набираясь двигателями сил для дальнейшего ускорения. – Держитесь крепче, ребятки. Даже отсюда чувствовалась мощь, с которой заряд покинул среднее орудие большого чёрно-белого корабля. Экипаж не почувствовал ничего, кроме лёгкого головокружения – стабилизаторы и модули искусственной гравитации на отлично выполняли своё дело, позволяя безболезненно крутить корабль, как только душе угодно. Но было кое-что, с чем замечательная техника не могла справиться. С невероятным жёстким звуком «Амонкира», получив удар, пошатнулась. Корабль нещадно тряхнуло. Кто-то отчаянно вскрикнул, мигнул свет, и кое-кто даже оказался на полу. От испуга перехватывало дыхание и колотилось сердце. Голову капитана обожгла свинцовая боль.