Не в силах оттолкнуть

Пешкову всегда было мало внимания окружающих, а ещё больше не хватало поддержки и заботы родных, поэтому он привык за него бороться едкими, токсичными фразами, не боясь кого-то обидеть. Каждый раз он пристально следил за реакцией на свои слова карими глазками через опахало черных пушистых ресниц и прикрывающую взгляд ладонь. Иногда это были даже непривычные действия, выделяющие парня из серой массы. Серёжа мог спокойно надеть чокер, не слушая чужое мнение, или купить то, что ему понравилось, будь то юбка или розовая футболка с принтом какого-то мультика. Едкие комментарии и дерзкая одежда стали залогом поднимающейся популярности. То, что постеснялись бы сделать другие стримеры — Жожо сделает быстрее, чем успеет моргнуть. Недоступность, некоторая властность и неординарность, как быстро притягивала новых знакомых так и приводила к их скорейшей потери. Доброе сердце, скрытое под тоннами масок и штукатурки решило закрыться от всего, особенно от любви и отношений. Но все его желания больше ни в кого не влюбляться и не привязываться разбиваются, стоит увидеть одно высокое и слишком доброе чудо, что улыбается, неосознанно оживляя в чужом животе давно сдохнувших бабочек. Серёжа уже и не знал, когда его взгляд стал слишком долго задерживаться на этих длинных пальцах, а чужой смех, проникая через лёгкие, свинцовой тяжестью оседал в солнечном сплетении. При разговоре взгляд так и падал на губы, застывая, будто прилипшая к капле мëда муха. Вопрос о том, каковы они на вкус, надолго поселился в кудрявой голове парня, что обычно делает всё быстрее, чем успевает подумать, привык делать быстрее, чем подумает и взвесит, но явно не в этом случае. Пешков часто думал в очередной раз поступить безрассудно, притягивая друга в отчаянные объятья, чтобы отпечатать на губах гигиеничку с виноградным вкусом, спуститься ниже, оставляя красные пятнышки принадлежности и целовать, зная, что можно, что этот человек только твой и никуда не уйдет, но останавливал себя, боясь спугнуть. Горько улыбаясь, Серёжа обхватил одноразку губами, думая, что это мог быть чей-то хуй, а лучше не чей-то, а Ванечки, который сидит в метре от него и изредка морщится, печатая что-то в своём телефоне. Блуждающий взгляд Пешкова зацепился за телевизор, висевший на стене, пульт от которого был давно потерян в многочисленных потрескавшихся тумбочках. Справа от него, на потолке был прикреплён кондиционер, приятно охлаждающий комнату. Левее располагался шкаф с книгами и какими-то ненужными мелочами, что делали квартиру более обжитой, родной. Серёжа наверное не может вспомнить ни одно название стоящих книг, ведь большинство ему дарили и, чтобы они не повредились, был куплен шкаф, хранящий в себе какие-то приятные глазу мелочи. Потемневшая от пыли голубая краска в некоторых местах потрескалась, всём своим видом прося скорее сделать ремонт, но Пешков в очередной раз это игнорировал, туманя разум новой порцией дыма, что попадала прямо в лёгкие и задерживалась на некоторое время. Если посмотреть, то вещей было не так уж и много. Интерьер оставался каким-то скудным и только не убранные в попыхах вещи указывали, что комнатной пользуются, а не забросили давным-давно, оставив пылиться. На фоне обитателя дивана и самого предмета интерьера всё казалось каким-то маленьким и аккуратным, сделанным в стиле минимализма, а пастельные тона, не притягивали взгляд в отличие от человека напротив. Иван Бессмертных собственной персоной изредка чешет нос пальцами левой руки, правой набирая какой-то текст. Кадык дёргается при тяжёлом выдохе, а брови пытаются сойтись у переносицы. Губы иногда атакуются проворным языком, что скрывался среди ряда зубов, будто сделавший преступление и с отчаянием ищущий укрытие от правосудия. Его нога закинута на другую, покачиваясь из стороны в сторону, успокаивая Бессмертных. Русые волосы, спадающие на лицо, постоянно поправлялись руками с надеждой на то, чтобы они перестали падать и щекотать нос, не лезли в глаза.  — Ванюш, — Сережа не в первый раз распробовал имя друга, протянув его сладко и долго, как тянется мёд из баночки, — Как думаешь, подписчики будут рады совместке?   Жожо перестал губить лёгкие, в последний раз выпуская дым в сторону собеседника, заменяя его обычным воздухом, и теперь обращая всё своё внимание на друга. Ванечка в очередной раз нахмурился, поднимая взгляд, будто прося вновь повторить сказанное. Палец, словно дернувшись, соскочил с пробела и нажал на кнопку отправки, отрезая возможность дополнить мысль, и Бессмертных, скользнув последний раз по ещё не прочитанному тексту, отключил телефон, в этот раз откладывая на диван. Он кинул полный вины взгляд на Серёжу, который трепетно ожидал, пока парень закончит. Лицо Пешкова разгладилось, становясь безмятежным, когда Ванечка обратил на него внимание. Нога русоволосого соскользнула с другой, чтобы обрести равновесиеьи Ваня мог наклониться к столу, взять третью на очереди баночку газировки, чтобы хоть чем-то занять свои руки и не чувствовать себя голым под пристальным взглядом Пешкова.  — Наверное будут рады, — протянул Ваня, открывая зашипевшую баночку, — Хотя шиперы были бы не против увидеть стрим с Луной, — Дипинс старался говорить безразлично вещи, которые ему не нравились, не смотря на своего друга. Послышался недовольный вскрик и Ваня рассмеялся, зная, как Жожо отреагирует на сказанное. Хрипловатый смех прервал все возмущения, кудрявого, оставляя на губах мягкую улыбку и теплоту под ребрами, медленно собиравшуюся в шар возбуждения. Серёжу невероятно сильно возбуждал такой Ваня, расслабленный, знающий себе цену, но и другой, домашний, пугающийся темноты, прячущий лицо в плечо друга, из-за какого-то ужастика, боясь, но подглядывая сквозь пальцы, нравился Жожо не меньше. Он полюбил его полностью и безоговорочно со всеми недостатками и достоинствами, до желания сбежать от своих нахлынувших чувств и улыбки, не спадающей при виде и воспоминаниях о своём иногда неуклюжем мальчике. — Ванечка, пожалуйста, давай встречаться, ты мне очень нравишься, зайчик, — в который раз парень прятался за шутками, трепетно ожидая положительного ответа, зная, что не получит его. Жожо уже в какой раз пропускает появляющийся противный комок в горле и смаргивает выступившие слезы, будто ему смешно и они появились от самого удачного Stand-up. Ему было противно от того, что всё воспринимают в шутку, но будто самый отпетый мазохист парень в очередной раз наносил себе душевные раны, зная, что получит отказ.  — Бро это борщ, — Сережа напрягся от восклика Вани, что возвратил напряжённую атмосферу недосказанности. Бессмертных сделал быстрый глоток, смачивая горло. Взгляд пробежался по комнате, желая за что-то зацепиться, на несколько секунд остановился на напряжённом Серёже и будто постыдившись, упал на свой телефон, что снова жалко провибрировал. Индикатор яростно мигал, требуя просмотреть уведомления. В очередной раз кинув взгляд на затянувшегося Серёжу, Ваня не выдержал, схватил телефон, успокоившись только после ощущения привычной тяжести в руке и гладкости чехла, что не раз спасал аппарат от царапин. Открыв мессенджер, Ваня прочитал ёмкое «окей» на своё большое сообщение и ощутил раздражение, уже не заметив противное «печатает…». Бессмертных вспоминает, как быстро отвечает Серёжа, стараясь расписать свои мысли и эмоции, не замечая продолжение сообщения. Его сердце было готово выпрыгнуть из грудной клетки, когда взгляд друга задерживался на нём дольше обычного или Жожо высматривал его среди всей толпы, смотря, чтобы Ванечка не выпил слишком много и ему не стало плохо, ведь парень пьёт редко, а потом мучается и обещает никогда больше не пить, наступая на одни и те же грабли в очередной раз. Такая забота не могла не подкупить холодного внутренне ко всем парня, и сердце медленно оттаивало под заботливыми прикосновениями, которых становилось мало с каждым днём и стримом. Бессмертных старался сиять всё ярче, привлекая к себе взгляд кудрявого, чтобы он не смел смотреть на кого-то ещё, когда у него есть такой красивый друг, что ждёт чего-то большего не подпуская ближе и не отталкивая, боясь своих чувств и желаний. Было странно мечтать увидеть Жожо раздетым, а ещё более желанно сделать это самому, медленно стягивая одежду, проходясь руками по чужим бокам, сжимая их крепче и забираясь глубже куда-то в печень или селезёнку. Даже на этих невинных мыслях лицо горело, выдавая Ваню и его совсем не детские мысли, а штаны топорщились, не давая усомниться в правильности предположений. Послышался противный скрип стула, и Ваня заметил, что экран уже успел отключиться, а он так и не ответил на «прочитанное» сообщение. — Ванюш, всё хорошо? — послышался голос Серёжи рядом. Ваня не мог понять, как он не услышал, друга, что, почти не шатаясь от никотина, ударившего в голову, подошёл. Рука кудрявого потянулась и дотронулась до лба, — Твоё лицо красное… Жожо в очередной раз нарушил личное пространство, осторожно, но крепко держа Дипинса за подбородок, не давая повернуть или опустить лицо. Не почувствовав рукой температуру, Серёжа решил действовать решительнее, прикоснувшись слегка шершавыми губами ко лбу. Бессмертных на мгновение прикрыл глаза, желая, чтобы Пешков не останавливался на одном поцелуе, но ничего сказал — пусть сам догадывается по красному лицу и вставшему члену. Опустив взгляд ниже и заметив причину покраснения стеснительного парня, Сережа усмехнулся. Чернота зрачка заняла почти всё пространство блестящих глаз, что так и говорили «Чего ты ждёшь? Целуй». И Жожо поддался, надеясь, что сделал всё правильно и не ошибся. Что его влюбленный мозг не додумал всё сам и Ванечка Дипинс не сбежит, напуганный возможностью расстаться с невинностью. Шершавые губы накрыли подрагивающие и влажные Бессмертных, который прикрыл глаза и не проявлял какой-либо инициативы, будто его и вправду собрались насиловать.  — Вань, — губы Серёжи касались губ друга при каждом движении и это казалось пипец, каким интимным, — оттолкни меня, я уже не в состоянии отойти от тебя сам. Ты, как сильный наркотик, притягиваешь к себе, и попробовав, я уже не могу остановиться. Серёжа находился слишком близко, и это пьянило. Недостающие компоненты были найдены, будто этого и не хватало, и Ваня подрагивающими руками обхватил шею Пешкова. — Ванечка, что же ты со мной делаешь? — простонал Жожо, проворно забираясь руками под толстовку, и Дипинс вздрогнул от прохлады, ударяясь носом об нос Серёжи. Короткая вспышка боли дала прийти в себя и сбила градус возбуждения. — Агх, больно, — схватился за больную часть Ваня, отстраняясь от кудрявого, падая на диван. Пешков продолжил стоять перед русоволосым на коленях, держась за пострадавшую часть тела, и на губах появилась улыбка, когда прокуренный мозг осознал в каком они находятся положении. Нависнув, над объектом вожделения, Серёжа поставил свои руки рядом с головой русоволосого, ловя не понимающий, а чуть спустя — смущённый взгляд. — Сильно болит? — участливо спросил Пешков, аккуратно садясь на бедра друга. Ваня сместил ладошки с носа и прикрыл всё лицо, следя за происходящим сквозь свои длинные пальцы.  — Да, больно, — ответил на вопрос, завершив движение рук для следующего хода, примерно понимая, что Серёжа хочет делать дальше. — Поцеловать? — улыбнулся Сережа, откинув мешающие блондинистые кудри назад. Ваня кинул быстрый взгляд на губы напротив, сразу же переводя его на белый потолок и люстру, что находилась прямо над ними, будто готовая упасть в любой момент.  — Целуй, — Бессмертных убрал руки с лица, на котором неровным слоем лëг румянец. Он пытался казаться ведущим в этой ситуации, несмотря на мелко дрожащие руки и бисеринки пота, проступившие на лбу. Нижняя губа чуть дёрнулась под пристальным взглядом. Серёжа слегка завис, расширенными зрачками пройдясь по линии челюсти, наконец, припадая поцелуем. Ване казалось, что его предало собственное тело, когда отвечало на любое действие Жожо, надеясь на большее, тянулось вслед за рукой или губами, желая, чтобы приятное прикосновение не пропадало. Тело было слишком отзывчивое и казалось, что Сережа — музыкант, который отлично знает свой инструмент и профессионально нажимает на нужные струны, получая яркий ответ. Дорожка поцелуев плавно спустилась до груди, и Пешков, остановив самого себя, предотвратил появление засосов, стараясь не испугать напором своего котенка. Русоволосый дрожал, прикусывая губу, и время от времени большими глазами наблюдал за патлатым чудом, не зная куда деть свои руки. Стянув толстовку, кудрявый получил больше пространства для маневров, примеряясь, куда поставить свои алеющие метки. Волосы всё лезли на глаза и немного неприятно щекотали русоволосого. Спустя несколько минут, Серёжа не выдержал — резко отпрянул от Вани, собирая волосы в низкий хвостик. Его раздражало, что всё шло как-то не так, а член уже встал и Бессмертных хотелось неимоверно. Ваня привстал, в очередной раз убирая волосы назад. — Кажется, что всё идёт не так, — раздражение Серёжи можно было использовать в качестве электричества, питающего электроприборы. — Серёж, — полураздетый Ваня обнял друга, сомкнув руки на чужой спине, — все нормально. Его дрожащие пальцы перебежали на грудь, рисуя узоры и пытаясь пробраться под футболку, а губы освоились где-то за ухом. Пересилив свой страх, собрав волю в кулак, он был готов ответить на всё, что предложит друг, полностью расслабившись. Из-за включенного кондиционера тело покрылось мурашками и стало чувствительнее, соски уже давно стояли, а возбуждение будто пропало, оставляя только нежность. Ваня потянул футболку Серёжи вверх, стягивая ненужную частицу гардероба, удобно располагая руки на талии. Лбом уткнувшись в основание шеи, Дипинс подумал «он полностью мой», позволяя себе полностью расслабиться и крепче обнять, чувствуя сердцебиение кудрявого и волосы, что щекочут лицо. Бессмертных аккуратно потянул Серёжу на себя, вытянувшись на диване. Жожо снова навис над Ваней, переплетая пальцы. Русоволосый чувствовался слишком близко. Было ахуенно ощущать Бессмертных рядом, нависать над ним, знать, что румянец на щеках вызван его действиями и кусать в знак собственности. Ваня его, и все должны это знать, видеть. Он занят, и пусть никто больше к нему не подходит. Это слишком эгоистично, но Сережа хочет быть эгоистом и не отдавать своё чудо, боясь, что его поранят и сделают больно. Хочется быть как можно ближе, и Ваня это позволяет. Он медленно стягивает с кудрявого штаны, кусая куда-то в руку, и сам нависает сверху, отбрасывая всякое стеснение, помогает снять штаны уже с себя. Рука Пешкова шарит в столе, доставая заветную смазку с пачкой презервативов, и Бессмертных все же краснеет, не зная, что делать дальше. Ваня никогда ни к кому так не прикасался, но готов, когда видит, как Серёжа реагирует на касания, прикусывает губу и тянется своими руками к голове, притягивая для поцелуя. Зубы неприятно сталкиваются, но это не останавливает, и губы сливаются воедино. Поцелуи — будто напоминание, что всё по любви, и Ваня тает, когда кудрявый словно поклоняется его телу, опасаясь оставить лишние отметины, в то же время желая пометить целиком. Серёжа продолжает медленно расцеловывать, как самое дорогое сокровище, дотрагиваясь до русого чуда там, где его ещё никто и никогда не трогал. Руки сжимают талию, почти до синяков, до первого гортанного стона не ожидавшего подобного русоволосого. Бессмертных закрывает руками свой рот, не понимая, как мог издать такой звук и точно ли он это сделал. Пешков хочет найти все эрогенные зоны и наслаждаться стонами своего мальчика, что старше его, но намного невиннее и чище. Последнее препятствие в виде трусов было пройдено и выкинуто куда-то в угол комнаты, вроде под шкаф, что они позднее замучаются их искать, опаздывая на встречу с друзьями. Ваня с круглыми глазами смотрит на Серёжу, который до сих пор лежит под ним с членом, что почти прижимается к маленькому животику, из-за чего кудрявый постоянно стесняется и называет себя толстым. Хуй достаточно длинный, но у Бессмертных не меньше, и русоволосый не верит, что такое может поместиться в нем. К прессу Вани прижимается такой же, но, кажется, немного жилистее. Дипинс усмехается — самое время мерить члены, когда его вот-вот трахнут и он сам почувствует каждую из веночек в себе. Он удивляется, насколько быстро смирился с позицией нижнего, но думает, что, если влюблён, то не важно, как и где, важнее с кем. Он горд тем, что выдержал пытку в виде клизмы с надеждой на то, что процесс окажется намного приятнее, чем подготовка к нему. Серёжа привстаëт, затягивая в сладкий поцелуй, меняясь местами. Руки с талии спускаются по бёдрам к коленкам, сведëным вместе, пока руки Ванечки удерживаются за шею Серёжи, а сам парень тонет в медленном поцелуе. Кудрявый слегка надавливает и разводит чужие колени в стороны, двигаясь ближе и оказываясь между ног Бессмертных, почти полностью ложась сверху и согревая своим горячим телом. Пальцы Бессмертных сжали плечи до красных полосок, которые потом будут напоминать о произошедшем, не давая притвориться, будто ничего не было. Серёжа щëлкнул крышкой баночки и налил себе на пальцы смазку, отстраняясь от губ Вани под его неуверенный взгляд. Колени были закинуты на плечи Пешкова, а левая рука поднялась по бедру к члену, сжимая его. — Агх, — послышался приглушённый стон Вани, прогнувшегося в пояснице. Его помутневший от возбуждения взгляд зацепился за кудри, — Давай быстрее, патлатый. Серёжа, как-будто в наказание, замедлил движения на члене, касаясь одним пальцем ануса и начиная массировать его нежные стенки. Ваня свёл вместе брови и запрокинул голову, открывая вид на дергающийся кадык. Первый палец вводился медленно, ведь Пешков пытался делать всё аккуратно, максимально не больно. — Ванечка, ты только скажи если будет больно, я сразу же прекращу. — умоляюще молвил кудрявый, проводя несколько раз по члену и останавливаясь у крайней плоти. — Мгх, хорошо, — не в первый раз отвечал русоволосый, плавясь от прикосновений. Серёжа, пытаясь загладить неприятные ощущения от первого проникновения, накрыл головку губами, языком слизывая горьковатый предэякулят. Палец уже свободно двигался внутри, и кудрявый аккуратно ввел второй, раздвигая их на манер ножниц. Под сдержанное мычание, Сережа с жалобным хлюпом отстранился от головки, понимая, что Ваня растянут и готов. — Я войду? — Жожо уже не мог сдерживаться, его член неистово стоял, но он все равно переживал о русоволосом. — Уже давно пора, — послышался усталый ответ, и Сережа надел на свой член презерватив. Ткнувшись головкой в чуть припухший вход, он дал секунду на передышку и вошёл только головкой, давая привыкнуть к неприятному распирающему чувству. Увидев, что Ваня привык, Серёжа продвинулся ещё чуть-чуть, прикусывая губу до крови, пытаясь болью отвлечь себя, чтобы не сорваться. Невероятно хотелось толкнуться до конца, но он не позволил себе это сделать, зная, что иначе Бессмертных будет больно. Ваня медленно привыкал к неприятному ощущению, ему не нравилось, что в него входили, но парень терпел с надеждой, что дальше будет хоть чуть-чуть лучше и первый раз окажется не настолько неудачным. С радостью он почувствовал, что кудрявый полностью вошёл, позволяя пальцам отпустить сжимаемую простынь. Дрожащей рукой он откинул волосы со лба и простонал, не ожидая, что Пешков сделает первый пробный толчок. Член на что-то надавливал и Ваня непроизвольно сжался, услышав гортанный стон Серёжи, сжавшего его талию сильнее. Когда кудрявый в очередной раз поменял угол, найдя какую-то точку, дыхание Бессмертных сбилось, а глаза в наслаждении прикрылись. Пешков, будто понимая, ускорился, получив в ответ удовлетворенное мычание и тянущегося за поцелуем русоволосого, который секунду назад извивался на простыне. Хватило несколько быстрых толчков и поглаживаний по члену, чтобы кончить почти одновременно, окончательно вымотавшись и не в силах двинуться ещё хоть немного. Может они успеют пожалеть о том, что произошло, но этого явно не произойдёт в ближайшие несколько часов, которые парни планируют проспать в объятьях друг друга, не двигаясь с многострадального дивана ни на миллиметр.