Вечность

Дженсен влетел в свой трейлер и, не снимая обуви, тут же метнулся в ванную, склоняясь над раковиной. Он глянул на себя в зеркало - видок тот еще, ничего не скажешь. Лицо горит, руки дрожат, а самого Эклза заметно потряхивает. Да что, черт возьми, происходит?! Из крана полилась вода, журча и будто бы даже успокаивая натянутые струной нервы. Мужчина, сложив руки в горсть, собрал живительную влагу, тут же умывая ей раскрасневшееся лицо. Эклз еще немного постоял, чуть сгорбившись и упираясь руками о холодную плитку, вероятно, о чем-то размышляя, резким движением дернул кран, преграждая доступ воде, а потом ударил кулаком по твердой поверхности кафеля. Плевать он хотел на боль! Актер выскочил из туалета, плюхнулся на диван и нервно запустил пятерню в растрепанные волосы. Послышался тихий стук, после чего не дожидаясь какого-либо отклика дверь распахнулась, являя свету Мишу. Коллинз предусмотрительно щелкнул замком, запирая дверь. Медленно, то ли игриво, то ли наоборот - боясь спугнуть, подошел к Дженсену, аккуратно опустился перед ним на корточки и обхватил ладонями его колени.  - Что случилось? - тихо спросил он, а в глазах явно читалось искреннее непонимание. - Ничего, - резко оборвал его Эклз, чуть отворачивая голову. Руки на коленях сомкнулись чуть сильней, будто Миша старался обратить таким способом все внимание мужчины на себя. - В чем дело? - все также спокойно продолжил он, хотя в глазах теперь проглядывали нотки беспокойства. Дженсен смягчился, чувствуя легкое поглаживание своей ноги. Успокаивает. Это же Миша. И он ни в чем не виноват. Эклз вновь перевел взгляд на коллегу. - Прости. Это все я. Просто... ревную, - как-то по-детски глупо пролепетал он, скромно поглядывая из-под полуопущенных ресниц. - Ты ни в чем не виноват. Мозгом я понимаю, это всего лишь игра, работа, но поделать ничего не могу, - актер покачал опущенной головой. - Это сильнее меня. Эта Шеннон... она меня бесит, - он поджал губы. Миша все это время смотрел на него, не моргая, предельно внимательно. - Так я и думал, - он приподнялся, вставая с колен, и Эклз уже готов был схватить его за руку и извиняться, пока тот его не простит - наверняка Коллинз обиделся, но у мужчины были совсем другие планы. - Дурак, - он садится на бедра Дженса и тянется к губам. - Я только тебя люблю. Эклз судорожно вздыхает, чувствуя любимый, до боли родной запах - запах Миши, а в следующую секунду уже теряется в ощущениях - Коллинз затягивает его в медленный, неторопливый поцелуй, в одно мгновение заставляя потерять голову. - Я тоже тебя люблю. Так люблю, Миш, - шепчет он, прижимая Коллинза ближе к себе и заглядывая в глаза - цветущая яркая зелень встречается с двумя бездонными синими океанами. В них - вся нежность, вся любовь, все чувства. Они целуются как-то отчаянно, до боли прикусывая, срывая с губ тихие стоны, крепко цепляясь друг за друга. Это так здорово - прижиматься к любимому существу, чувствовать его тепло. Два разгоряченных человека разрывают поцелуй только тогда, когда воздуха не остается. Двое часто дышат, не отрываясь смотрят в глаза, сдирая с себя одежду. Ненужные тряпки летят на пол, оставляя их полностью обнаженными. Разгоряченные тела соприкасаются, посылая вверх по позвоночнику восхитительные электрические  разряды. Кожа, освобожденная от мешающего хлопка и джинсов, дышит; чувства обострены до предела. Они наслаждаются друг другом - каждой частичкой, каждым касанием, каждым вздохом. Дженсен мягко поглаживает Мишину поясницу одной рукой, другой - держит за талию. Пальцы, предварительно смоченные слюной, мягко скользят к сжатому колечку мышц, и оба сдавленно стонут, как только один из них оказывается внутри, растягивая, подготавливая. Миша извивается, стараясь насадиться сильнее, когда в отверстии оказываются уже два пальца.  В трейлере жарко - или температура нагретых страстью тел заставляет так думать. Коллинз прогибается в спине, чуть сводя лопатки, когда партнер находит заветную точку, мягко массируя ее. - Да... давай. Хочу ощущать тебя внутри, - голос предательски дрожит, а коленки подкашиваются - благо, сильные руки надежно обхватывают бедра, когда Эклз наконец-то входит в податливое тело. Миша что-то шипит, закусывая губу, сантиметр за сантиметром принимая в себя возбужденный орган мужчины.  - Ах, - губы Дженса приоткрываются, обнажая ряд белых, ровных зубов. - Как хорошо. Как тесно. Миша сжимает его внутри тугим кольцом, даря незабываемые ощущения. Он не двигается - пока просто наслаждаясь моментом единения.  Когда терпеть уже нет сил, актер аккуратно приподнимается, резко опускаясь снова, затем вновь верх и еще раз вниз. Эклз бормочет что-то неразборчивое, утыкаясь носом в висок любимого.  Миша вцепляется в плечи любовника, впиваясь в мягкую кожу пальцами, ускоряет темп. Они растворяются друг в друге еще больше, их будто засасывает в болото - порочное, неправильное, вроде бы губительное, но такое желанное.  - Малыш, ты великолепен, - шепчет Дженсен хриплым голосом, когда темп немного уменьшается. Наклоняется, проводя языком по ключицам, сводящим его с ума - самым трогательным, которые он когда-либо видел. Он понял Мишу без слов - "давай сделаем все медленно, хочу насладиться тобой". Двое мужчин уже давно не здесь. На берегу моря - там, где мечтают жить вдвоем, в полном уединении, где-то в облаках или безграничном космосе, в глуши леса или в траве и где-то совсем близко шумит водопад, успокаивая, заставляя забыть обо всем. Где угодно - но не в маленьком и тесном трейлере. Они не знают, сколько прошло времени - да так ли это важно, если они сейчас вместе? Черт, они никогда не смогут отказаться друг от друга. Тела дышат любовью. Извиваются в медленном танце, даря наслаждение. Дженсен не мог сказать в какой именно момент он взорвался, распадаясь на миллионы крохотных частичек, и вновь собираясь обратно, но мог сказать, что сделал это одновременно с Мишей. Наверное, это такая карма. Просто они чувствуют, что созданы друг для друга. Идеально. Миша перекатывается на диван рядом с любовником, кладя голову тому на грудь, прижимаясь близко-близко. Тело ломит, но это приятная боль. Внутри после Дженса горячо и влажно, и он любит это ощущение. Как любит и самого мужчину. Его Дженсен. Тела покрыты испариной, в комнате по-прежнему жарко. И тихо - слышно только громкое дыхание и сердцебиение. Они молчат. Молчат, потому что никаких слов не хватит описать то, что они по-настоящему чувствуют друг к другу.