«Жизнь не дает вам людей, которых вы хотите. Она дает вам людей, в которых вы нуждаетесь. Они причиняют вам боль, любят, учат вас, ломают вас, чтобы превратить вас в того, кем вы должны быть.»
— Неизвестный автор.
Природа затихает, сверчки выходят в поля, чтобы сыграть нам свою «песню». Они отличные скрипачи, что могут успокоить своей музыкой. Солнце потихоньку уходило за горизонт, и виднелся красивый закат, что согревал немного душу, и можно было понять, что ещё один день прожит, ведь сейчас сидишь и наблюдаешь за красотой в небе, которая меняется на власть ночи. Какая-то странная нотка грусти тащила за собой тепло создавая круговорот в душе. Вечер был довольно спокойным и приятным. В разведённый костёр подкинули дрова, он затрещал, задрожал и поднялся в пламени выше на секунду. К компании парней, которая была на траве, присоединился Михаил, который в руках держал свою гитару. Такое ощущение, что он её ни на секунду не выпускает из рук. В руках Павла оказался этот, уже давно знакомый в использовании, музыкальный инструмент. Ведь все с шумом просили исполнить какую-либо песню, чтобы настроение стало не таким хмурым. Он согласился исполнить песню, и песня эта была о природе и любви. По глазам можно было понять, что Павел вспоминал кого-то и насколько этот кто-то родной, будто они связаны между собой очень крепко. Это была особенная связь, которую не каждому суждено было почувствовать. Его печальный и, по-особенному, нежно серый взгляд привлёк паренёк стоящий спиной далеко от компании. Павел прекратил играть и замер, ведь ему казалось, что это Савелий…и впрямь, со спины этот парень был довольно-таки похож, но через пару минут стало ясно, что это другой человек, ведь тот повернулся лицом. Звуки начали отходить на задний план, стало настолько тихо, что в ушах появился тихий звон. И через минутку две…три, он пропал, заменив себя на какой-то суетливый шум…разговоры, тяжёлое дыхание…звук железной посуды об каталку…хм, неужели больница? Павел резко открыл глаза, перед очами возник белый потолок. Хотя он всё-таки кое-где был не чист, а кое-где и вовсе прижилась паутина. Мужчина пару раз моргнул: — Где я?.. — Сел, промычав от дискомфорта, после потерев голову, — М-м-м…больница…м-да… — Со своего места взглянул в окно. «Не понимаю, где я?..» — Равнодушно отозвалось в голове, и прищурившись к виду из окна, новые мысли пронеслись в голове, — «Так…это не родина…я где-то недалеко от фронта?..» — Товарищ…? — Рябин… — Смотрит в одну и ту же сторону, замолк и вновь задумался: «Так… Может спросить у главного врача где я нахожусь? Хотя чёрта с два он или она мне что-нибудь расскажет…» — Рукой заправил волосы назад, пальцами почувствовав повязку, видимо, упал на что-то твёрдое или острое, — «…моё положение стремится к жалости…так. Ладно…надо будет Саве письмо написать…вот только…что? Что мне там писать, чтобы он не беспокоился?» — Товарищ Рябин! — Оторвала мужчину от мыслей и проговорила далее, сжимая слегка его плечо, — Если вдруг я вам понадоблюсь, то ищите меня в 12 кабинете. Зовут Елизавета… Елизавета Ильинична. — На это Павел лишь кивнул и продолжил прибывать в своих мыслях. Так прошёл час, два часа, и Рябин смог утихомирить своё любопытство. Решив пройтись по месту своего пребывания, и вышел из палаты, встретив Елизавету, которая несла документы и папки. Павел Федорович взял на себя эту приличную стопку, отчего врач была благодарна. — Я вам благодарна, товарищ Рябин. — На лице у девушки возникла улыбка пропитанная лучами солнца. — Мне не так уж и сложно помочь. — Слегка улыбнувшись в ответ, мужчина продолжил, — Елизавета Ильинична, позвольте спросить. Что со мной? — Секунду. — Девушка полезла за папкой шкаф и вытащила сразу же нужную, после чего открыла, — У вас рана на лбу и два пулевых ранения, одно в плечо, другое в живот, — Елизавета убрала папку обратно в шкаф и обратила свой взгляд на Павла. — Знаете, Вы будто в рубашке родились. Ни одного органа важного для жизни не задето. Такое удивительно в медицине. — Повреждения…? — Тихо переспросил Рябин, а после опустил взгляд, но затем вновь поднял свой взор на лицо девушки, — Спасибо, что рассказали. Его заботило в частности странность состояния, а не какие-то ранение, что должны были доставлять дискомфорт, но он этого попросту не чувствовал, или же не желал заострять на этом внимание. Если же заострить внимание на столь никчёмной проблеме, то не сделается ли он эгоистичным самолюбом? Впрочем, эгоистом не станет при любых обстоятельствах, уж больно душою добр ко всему живому, но есть и другие обстоятельства, что заставляют зарыться и не высовываться этой доброте наружу. В госпитале только прибавлялось людей. Много, кто был в тяжёлом состоянии. Павел и впрямь, будто в рубашке родился, или так считали только окружающие? Впрочем, не стоит об этом рассуждать именно сейчас, да и потом, эта тема не шибко интересна. Минуло уже пару дней с момента прибытия Рябина сюда. Парню было нечем заняться, кроме как помогать иногда Елизавете, которая не отказывалась от помощи. Ей даже нравилось такое внимание от мужчины, что был достаточно не дурен умом и лицом.***
Над головой пасмурное небо, мокроватый запах гуляет в воздухе. Из городской больницы, лёгкой походкой, но при этом будто шагая в строю, вышел мужчина. Послышался протяжный вздох с вытаскиванием последней сигаретки из потрёпанного портсигара, и, опустив голову, Павел присел на первую попавшуюся скамейку. Пошарившись ещё, он ничего не нашёл и, как на автомате, произнёс: — Как кстати… — Усмехнувшись своим мыслям, опустил взгляд на сигарету, начав её ломать. Сейчас в его голове было много разных мыслей, но на фоне них выделялось беспокойство об одном очень дорогом человеке. Павла мучило: хорошо ли он поспал? А поел ли? Не проводит кучу времени за книгами, забывая про свой сон?.. да и главный самый вопрос это был… Люди начали уходить, ведь начинался дождь, что усиливался. Одежда и волосы Рябина начали постепенно намокать, а скопившаяся вода стекала по лицу. «…как он там без меня?» — После этих мыслей из глаз хлынули слёзы рекой, а голова упала, и взгляд устремился в серую, что была темнее неба, дорожку. Руки отпустили сигарету, после чего закрыли лицо, затем они переместились на голову и сжали волосы. — Зачем…только зачем…я…?.. Пошёл защищать кого?.. Я ему нужен рядом… — Глубоко вдохнул, а поднявшись, выдохнул. Он продолжил свой путь, вытерев слёзы, которые так и падали. Идти было некуда, ведь ни жилья, ни знакомых тут не было, кроме Елизаветы, что присматривала за молодым человеком в больнице. — Товарищ! — Павел тут же обернулся на этот голос и увидел яблоки, которые катились к его ногам, он тут же их поднял и затем уже посмотрел на девушку, что уронила эти яблоки, — О-ох…спасибо вам, товарищ… — Елизавета Ильинична? — Паша слегка наклонил голову вбок, — Это вы? — Он не мог в это поверить, ведь было удивительно, что парень подумал о ней и она тут как тут. — М? — Складывая яблоки обратно, присмотрелась к лицу своего собеседника, — Это ведь вы…тот самый удивительный пациент. Что ж вы под дождем ходите? — Да тут…понимаете…я ведь не уродился тут, я уродился на Урале…мне надо туда, но денег нет…ну, и…жилья временного тоже нет. — Помял свою шею, затем вытерев воду от дождя с лица. — Вот как? — Пошла дальше, — Тогда пойдёмте со мной. Павлу было интересно куда и зачем, но Елизавета, возможно на удивление, привела его в свою квартирку и предложила снять комнату, на что Павел, конечно же, согласился тут же. 1916 год, 7 мая Савелий приоткрыл глаза и почувствовал боль по всему телу, от чего немного насупил брови и повертелся из стороны в сторону, но при этом не делая резких движений. Атмосфера была не из самых лучших, ведь парень понимал, что ему трудно двигаться. — Занятная у тебя биография… — Улыбнулся, смотря на него и немного пальцами потирая газету в руках. Савелий же молча посмотрел на своего собеседника и тихо проговорил: — Здравствуй, дядя… — Усмехнулся, — А что, я для тебя стал интересен, м? — Сел кое-как, разминая плечи, но после вновь упал на постель. — Ох…лучше лежи. — «Надеюсь…тебе не придётся делать ещё больнее, хотя…пх…» — Подумал он подходя к Савелию, и уже потом гладя его по голове, продолжил, — Появилась блондинистая подружка, которая спёрла тебя из монастыря…ты с ней жил, потом…оп… — Помял один из локонов Покровского, — и война…затем сжёг тот самый монастырь, пробудил своего демона, тем самым ещё и людей грохнув. От шока вернулся в поместье блондинки и затих на пару дней. Позавчера было 5 мая…в этот день ограбили поместье и разрушили с помощью взрывного устройства. Ты оказался под обломками, но…видимо, твоё тело восстановилось достаточно быстро. Савелий слушал это и молчал, он сильно беспокоился за Пашу, что доходило до изжоги в груди. Парень прикусил губу слегка и взял Константина за одежду: — Что с ним? — Откуда мне знать? Вдруг он решил тебя бросить? — Приподнял брови вверх, улыбнувшись. — Нет…это не так. — Глаза раскрылись чуть шире, после чего он уже слышал дыхание Константина у своего уха. — …или вообще умер?.. Он же тебе уже давно письма не писал, да?.. — В голосе была лёгкая издёвка, а взгляд устремлён на Савелия, — Ладненько, поспи ещё немного… — Мужчина нажал на нужные точки и оставил парня без сознания, затем подумав: «А не то…доставишь мне тут ещё проблем.» Солнце почти село и из форточки веял теплый воздух, что давало умиротворённость хотя бы на секунду в душе. Фёдор сидел на койке, смотря в окно. Свободные облака уходили всё дальше и дальше, при этом закрывая солнце. Но и яркое светило стремительно убегало за горизонт, давая теперь царствовать луне на небе. Парень вздохнул и уже собирался прикрыть глаза, как его окрикнули, на что, конечно, пришлось обернуться… — Хех, добрый вечер, — Улыбнулся, — Думаю, у тебя в голове вопрос по типу «Кто он?». Отвечу на него. Моё имя Константин. Фёдор на пару секунд примолк, но затем решился сказать: — Давайте сразу к делу. Что вы хотите? — Сразу видно заядлого картёжника. — Усмехнулся, подошёл и рукой опёрся об спинку койки, приблизившись к лицу младшего брата Павла, — Всё-таки твой братец не может тебя перевоспитать, ведь кое-кто…тупоголовый болван. — Кх… — Сжал зубы, — Чего вам надобно?.. — Проговорил с тихим шипением. — Ну, разве я не прав? Ладно, хватит пустой болтовни. Мне нужен твой брат. — Брат? — Поднял на него взгляд, насупив брови, — Зачем? — Хе-хе, секрет… — Взял его за подбородок, — Славно, что у тебя не сломана правая рука. Будешь письмо писать, — Фёдор отдернул своё лицо, на это Костя лишь больше усмехнулся, — А у него милый братец, правда…и впрямь тупоголовый. — Отошёл к двери, — Ах да… кому-нибудь расскажешь про то, что я тут был…и я лишу тебя твоего погонного язык. — Мягко улыбнулся, — Пока-пока. — Через несколько секунд дверь была за ним захлопнута. Фёдор опешил от такой наглости, но не придал этому значения и вскоре отправился в царство Морфея. Да и языка как-то лишаться не хотелось, поэтому он постарался отпустить все мысли по поводу этой ситуации. Началась глубокая ночь, звёзды мерцают на небе и светит большая для глаз луна. На улице не так жарко, как было, поэтому можно перед сном прогуляться. Это и делал Константин, он, пока что, не спешил возвращаться домой. Савелий же в этот момент продолжал спать, слегка сжимая в руке уголок подушки. На лицо иногда проскальзывала лёгкая улыбка, видимо, снималось что-то приятное. — Паша, смотри! Первый снег пошёл. — Улыбнулся слегка и посмотрел вверх, ему натянули сзади шапку на глаза и виновник этого посмеялся, — Эй, что ты творишь? — Поднял шапку с глаз. — Да так…ничего такого. — Когда Савелий обернулся, то угодил прямо ему в объятья и лицом в грудь, — Пхх…я знаю, что тебе очень даже нравится это местечко. — А как же оно не может нравиться? Очень нравится. — Отстранился чуть. Покровский обернулся спиной к Рябину, после чего подняли головы и продолжили смотреть на снег. Павел хотел сказать что-то Савелию, но заметил, что тот пропал. — Вот же ж…проказник. — Усмехнулся, — И где же ты спрятался?.. — Пошёл вперёд, но его взгляд сразу привлекло дерево. Наклонив голову вбок, мужчина начал подбираться туда, как кот и словил Саву, прижав к дереву. — Опа…попался… — Улыбнулся. — Так нечестно. Ты об этом знал? — Ахах, да ладно? Надурить меня хочешь…? — Приблизился к лицу. — Нет, ничего подобного. — Провёл руками по его щекам, — У тебя щёки холодные…может в дом? — Не хочу пока что, — Поцеловал в ладонь, — Ммм…ладошки у тебя тоже не из лучших. — Хочешь меня со-… — Но даже не дав договорить ему, Павел затянул в поцелуй. Их языки танцевали, а щёки слегка пылали от смущения. Эти двое были переплетены уже очень крепко, как и их руки. Даже при этом, Савелий и Павел продолжали сплетаться всё сильнее между собой, что если их разлучить, то это будет роковой ошибкой.