das Werk

Саша много знает. а уж если со сверстниками сравнивать, так вообще вундеркинд. когда мелким был, книги взапой читал, отходя от них только по особым случаям. отец и мать это одобряли, ну, а как же таким мальчиком не гордиться? Сашенька преуспевал в учёбе, всегда выходя отличником. учителя, смотрящие на «золотого ребёнка» чуть ли не плакали, предвещая ему будущее великое. Романов чувствовал то, что обычным людям понять не дано: в любом произведении смысл видел потайной, отыскивал его, обосновывал, раскрывал. запоминал и внимал всему, что так любезно рассказывали преподаватели. на олимпиадах и контрольных выжимал из себя все соки. но, всё те же одноклассники его не жаловали: говорили, мол, душнила, и с таким они общаться не хотят. первое время задевало нехило, а через одиннадцать лет стало терпимо. привык к смешкам за спиной, улюлюканьям, научился не нарываться, а, если что, бить в нос, убегая. Саша мальчик золотой. от него ребячеством веяло, нежностью и невинностью. Романов стесняется часто, взгляд уводя, молчит только неловко. отшучивается, мол, я как Достоевский. при родителях всегда послушный, не грубил никогда, с плеча, как говорится, не рубил. был живым олицетворением слова «спокойствие». выглядел, конечно, строго, но слащаво до скрежета зубов и послевкусия гадкого. всегда с иголочки одет, пестрит всей своей красотой так, как даже девчонки из класса не делали. может, какая-то из них бы и обратила внимание на Романова, да только всю эту шарманку, созданную природой, прикрывал толстый слой занудства врождённого и приобретённой со временем душности. одна из его страстей, после чтения и истории, это немецкий язык. рычащие и шипящие нотки в тембре немцев, тактичность и тяжесть говора манила. многие лепетали, мол, гавкающий язык, словно собака в бешенстве. но те, кто думают так, настоящего и чистого немецкого не слышали, ограничиваясь школьными познаниями. Сашу же эта звучность как за поводок тянула, а он пёс верный, готовый сделать что угодно, выполнить любой приказ дикторского, поставленного голоса. под ним Романов, как сучка последняя, выгибаться готов, кричать так, что в ушах бы звенело и голос надрывался. да, рядом с родственниками и в школе интеллигентность сохранять можно, и даже нужно, но не с ним. своими рычащими звуками до оргазма доводил, даже без манипуляций лишних. достаточно было его присутствие рядом и шёпота на ушко, опаляющего ушную раковину. —...zum freien Leben ist ihre Feindschaft unversöhnlich...-со вздохами произносит, растягивая гласные, пока вдалбливается в разгорячённое и покорное тело. мурашки пробирают, заносятся под каждую клеточку тела. поверхность стола живот и грудь холодит, пальцы чужие сжимают бёдра до боли, насаживая Сашу всё быстрее. Романов в спине ещё сильнее прогибается, словно он опытный гимнаст или, если уж на то пошло, фигурист, в программе которого сложный элемент встречается. и сверстники шутили, мол, Романов дал обет быть девственником, пока не выучит классику всего мира наизусть, но единственное, что он даёт, стоя на коленях, так это себя. —Ми-и-иш..-вьётся ужом на столешнице, глаза морща. из них слёзы блещут не от боли, а скорее от эмоций, переполняющих сознание. рот в немом крике открывает, когда Михаил новую точку находит, выбирая нужный угол проникновения. Московский губами к шее опускается, покусывая нежную кожицу. —...urteile aus vergessenen Zeitungen..-голос приглушён, неясен немного. гортанная "р" вырывается вместе со стоном. пелена глаза уже застилает, голову помаленьку туман покрывает, а рассудок уносится вслед за галантностью, что была в начале их урока немецкого. сейчас всё равно, что подумают соседи, наверно заливающие себе в уши воск или родные, когда после "дополнительных" он опять придёт помятый, вякнув что-то про сильный питерский ветер. последние толчки всегда у Московского самые желанные и глубокие, кажется, что он именно на них силы собственные экономит. член простаты в который раз касается, а слух рваные вдохи Саши улавливает. тот скулит почти, зажимает кулак у рта. увидев это, Михаил руку перехватывает, сжимая её до хруста суставов; пальчики тоненькие перехватывает, сплетая со своими. рывок. Романов, облегчённо простонав, изливается на столешницу, сжимается изнутри. от узости старшему будто колоколом в голову ударяет: слишком тесно и горячо. мямлит на ухо тихим жужжанием,-Саша разбирает целое ничего-,выходит, кончая в презерватив. лбом в гладкую спину утыкается, вдыхает аромат кожи разгоряченной, горящей почти. —оттереть надо..-шёпотом подмечает, налаживая дыхание.-усвоил-то хоть? с усмешкой голову тёмноволосую поднимает за подбородок, искря весельем в глазах. Романов пару секунд пялится на лицо напротив и, криво улыбнувшись, падает обратно на стол. —усвоил, Михаил Юрьич.-шипит приглушённо. —что именно? что классику, а не только Бременских музыкантов, можно читать на немецком или я, как ты сказал, "инструктор из НАТО"?-каштановые пряди ещё больше чем было спутывает, с теплотой глядя на почившего в стол. —и то, и то усвоил, mein Führer-за последнее подзатыльник получает. —так, всё, харе голой жопой светить, одевайся.-наконец-то отходит, поднимая рубашку с пола. не ожидает того, что её нагло из рук вызволят. —родители сегодня на дачу уезжают, а я там им нахер не нужен, и поэтому они сбагрили меня на тебя.-надевает ткань, сразу кутаясь в ней. не удивительно, что рубаха ему ой как велика. —я конечно рад, но почему они не оставят тебя одного дома? тебе же не пять лет.-Московский брови к переносице сводит, складывая руки на груди. —если бы мне было пять, то ты бы уже сидел.-за остроумную шутку взгляд из-под бровей получает.-мама думает, что у меня девушка завелась..-Михаил на этом моменте не сдерживается, начиная смеяться.-всё потому что кто-то за засосами не следит! Романов шуточно бьёт по плечу, по-детски надувая губы, пока старшего прямо уносит в аут от этого предположения. —в общем, сказала, мол, Юрьич тебя в узде удержит, да и немецким позанимаетесь. он разгуляться не даст. она видимо тебя таким дедом видит... —...маразматиком.-вздохнув глубоко, выходит из кухни на поиски хоть клочка одежды.-ну, что тогда, готовься, всю ночь тебя немецким донимать буду,mein Stalin. Саша знает много, но с Мишей знания защищать будет.