Исцеление

      Сильтеру в который раз снился один и тот же кошмар: жгучие языки пламени, охватывающие дома. Нестерпимый жар, который наполнял тёмные улицы. Люди, пытающиеся выбраться из убийственной западни. И он, наблюдающий за всем этим со стороны. Пламя словно намерено обходило ребёнка, и даже когда он бежал вглубь огня, наивно пытаясь спасти хоть кого-то, оно не трогало его — лишь опаляло кожу своим горячим дыханием.       Он видел их смерти. Видел, как деревня сгорала заживо, как по округе разносились крики боли, от чего детский разум и сам переполнялся фантомной мукой. Он знал, что не сможет, будучи слишком маленьким и слабым, сделать хоть что-то, но вера не покидала его. Однако она была бессильна против очищающей мощи, которая в итоге спрятала в себе ушедшие жизни.       Крупно вздрогнув, Сильтер наконец-то проснулся. По его лицу тёк пот; ладони тоже вспотели, как и спина, что заставило на момент побеспокоиться о чистоте подстеленного под нею покрывала. Но большее беспокойство доставлял привидевшийся кошмар. Реальный до такой степени, что девятнадцатилетний юноша и вправду ощутил себя семилетним мальчишкой, который увидел то, чего детям видеть не стоит.       Парень глубоко вздохнул и сделал попытку отогнать дурные мысли, принявшись собираться в лес за травами. В его внезапном пробуждении было одно благо: Сильтер проснулся раньше обычного и мог успеть прогуляться за нужными растениями до того, как станет слишком жарко. В краях, куда парня забрал его названый дедушка, солнце всходило слишком рано и до самого вечера источало утомляющий жар, который так не нравился Сильтеру. Но юноше пришлось свыкнуться с этим, ведь дедушка ни в какую не хотел покидать любимую деревню, в которой прожил ни один десяток лет.       Парень был благодарен Алагу за многое, поэтому не спешил покидать ни его, ни дом, ставший родным. Он чувствовал, что корнями врос в полюбившуюся деревню, из-за чего его жертва собственным удобством была добровольной. В месте, которое на протяжении двенадцати лет стало для Сильтера тем, что можно назвать домом, у парня имелось много хороших знакомых. С ними он мог разговаривать на разные темы, не боясь наткнуться на стену недопонимая или враждебности, как было много лет назад в гадюшнике, в котором мальчику не посчастливилось родиться.       Скопище преступников, воров, насильников и падших женщин — вот, что на протяжении семи лет было его миром. В нём он, несмотря на потуги «воспитателей», чувствовал себя чужим. Лишним. Не таким, как те люди, которых он должен был называть роднёй. Мальчика не учили морали ни родители, ни кто-либо из соседей, ведь сами не обладали какими-либо принципами. Несмотря на это, мальчик внутренне ощущал, что деяния каждого из его деревни были неправильными — и пытался вразумить взрослых. В лучшем случае он получал тонну словесной ненависти. В худшем же — подвергался избиениям.       Воспоминания обожгли — и парень, тянущийся за очередным пучком красных трав, внутренне напрягся. Он не хотел чувствовать злости к давно погибшим людям, но волна расстройства всё равно обрушилась на его душу, однако парень быстро её развеял, привыкши за последние годы бороться с приступами прошлого. С каждым разом у него получалось всё и лучше и лучше, что радовало Сильтера, давая надежду, что когда-то его гнев полностью уйдёт и перестанет отравлять молодое сердце.       Вскоре растения были собраны — и юноша с чистой совестью отнёс их обратно в хижину. Перед этим, ещё на подходе к ней, Сильтер увидел Алага, который вовсю трудился на огороде. Поздоровавшись с дедушкой и пожелав ему успехов во взаимодействии с плодородной землёй, парень решил вернуться в лес и ещё немного погулять. Солнце только-только всходило и пока что не разливало в округе духоту, что позволило Сильтеру ещё какое-то время побродить между зелёными деревьями любимого леса.       Наслаждаясь спокойствием, юноша примостился у корней высокого дуба и блаженно смежил веки. Прохлада не покидала теней высокого дерева, так что находиться под ним было максимально комфортно. Просидев так минут десять, Сильтер уж было собирался идти дальше, как внезапно услышал девичий крик, звучавший как просьба о помощи. Подорвавшись с места, парень последовал за продолжающим разноситься звуком — и выбежал на маленькую полянку, ограждённую кустами. На её середине Сильтер застал безобразную сцену: двое крепких мужчин раздевали не перестающую кричать девушку, проливающие горькие слёзы страха и обиды.       Взревев от увиденного, Сильтер храбро бросился в бой. Он не был немощным, ведь с десяти лет занимался боевыми искусствами под руководством одного Мастера из деревни. После того злополучного пожара мальчику потребовалось три года, чтобы прийти в себя, и лишь тогда он захотел стать сильнее, чтобы иметь силы защитить слабых и обиженных. Или же тех, кто не мог выбраться из пламенной западни. «У добра есть кулаки», — говорил ему старый мастер — и шлифовал умения ученика на протяжении нескольких лет, пока на восемнадцатилетие юноши не отошёл в лучший мир.       Следуя заветам почившего Мастера, парень не использовал свою силу во зло, ведь даже противников старался щадить. И тех, которые покусились на невинность девушки, так же пощадил, пусть и нанёс им значительные повреждения, будучи хорошо сложенным и ловким. Разбирательство не заняло много времени: подвыпившие мужланы были крупными, однако из-за нетрезвой головы получили по заслугам, а напоследок, когда удирали, и брошенные в спины угрозы. В них Сильтер вложил мысль, что если те продолжат заниматься грязными делами, то парню придётся разобраться с ними по-настоящему. Разумеется, он мухлевал, не имея понятия, кто они и откуда.       Когда поляна была освобождена от грязного отребья, юноша уж было кинулся спрашивать, всё ли с девушкой в порядке. Но, увидев ту почти нагой, застенчиво отвернулся в сторону. Такое поведение не вязалось с образом мужественного человека, который несколькими секундами ранее поставил насильников на место. И эта грань, по мнению спасённой Ари, была очень славной.       Быстро одевшись, девушка тихо окликнула парня — и тот осторожно перевёл на неё взгляд изумрудных глаз.       — Спасибо, что помогли мне… — прозвучала скромная благодарность, заставившая Сильтера на мгновение почувствовать себя героем.       — Это мой долг, — просто ответил юноша, пожав плечами и помня слова Мастера о том, что каждый, ступивший на тропу воина, должен помогать нуждающимся. — О нет… Кажется, ты ранена.       И вправду: когда девушка поднялась, с задней части её коленей заструилась кровь. Видимо, при неудачных попытках вырваться Ари зажала между ними острые палки, которых на поляне было слишком много.       Беспокоясь об увиденном, Сильтер предложил девушке проводить её в деревню, чтобы местный лекарь обработал раны. Та сначала замялась, но всё же последовала за интересным человечком, чувствуя, что тот спас её не для своих целей, а действительно из-за чувства долга.       После того, как болезненные царапины были обработаны, девушка поблагодарила целителя за помощь так же, как и Сильтера, с которым разговорилась по дороге в деревню. Во время их беседы парень узнал имя спасённой девушки, однако на вопросы, где та проживает, так и не получил определённого ответа. Даже несмотря на жгучий интерес, настаивать не хотелось, и вскоре они разошлись. Чтобы на следующий день вновь встретиться в том же лесу.       С первой их встречи прошло три месяца, за которые парень сблизился с Ари настолько, что всё же решил рассказать о своих кошмарах, которые слишком ясно отражались на его лице, что стало беспокоить девушку, взамен на знание о её месте жительства. Ему было действительно любопытно, откуда та появляется — и куда исчезает. Втайне от светловолосой красавицы юноша обошёл все ближайшие деревни, но смог выяснить лишь то, что ни в одной из них та не числилась. И это воспламеняло интерес.       Однако первым свою тайну поведал Сильтер, когда он и Ари ужинали лесными ягодами, сидя у берега заросшего тиной озера. Душевные разговоры подтолкнули парня рассказать не только о кошмарах, но и о своих эмоциях. За время, которое тот был знаком с девушкой, он ощутил с ней некую связь — и поэтому душевное излияние юноши не обременило его, а наоборот словно скинуло некоторую часть груза. В своём монологе парень поведал и о плохих отношениях с родителями, не поддерживающих его стремление к справедливости, и о жестокости детей, которые так и норовили подстрелить «белую ворону».       С одногодками было наиболее тяжело, ведь те любили поконфликтовать на пустом месте и устроить крупную ссору. Сильтер же с трудом выносил их оскорбления, однако отбивался лишь словесно, будучи физически слабым. Его маленькие недруги же часто отправлялись с кормильцами на грабежи, и тем самым их силы нарастали, что выливалось в преимущество перед щуплым святошей.       Ари задумчиво слушала — и по-настоящему сопереживала парню: на грустных моментах она погружалась в уныние, а на светлых, коим были тренировки с его Мастером или же редкие, но счастливые походы с дедушкой, искренне улыбалась. Видя такую реакцию, Сильтер проникался к девушке ещё большей симпатией, тронутый её неравнодушием.       После словесного освобождения от боли прошлого настала очередь Ари делиться чем-то личным. Сначала она постепенно подводила парня к истине, говоря про то, что мир, в котором живёт Сильтер, таит в себе нечто, неподвластное умам многих. А потом, устав увиливать, прямо сказала, что умеет переходить из одной реальности в другую, и что та, в котором живёт девушка, находится бок о бок с той, где родился парень.       Поначалу Сильтер лишь улыбнулся на странное объяснение, но когда Ари, почти оскорблённая чужим неверием, пригласила парня посетить её мир, тот был заинтригован и не мог отказать. А когда в глубине леса, до которой от озера было добираться час, он увидел светящееся нечто — то обомлел и стал шептать разные молитвы до тех пор, пока девушка не убедила его в отсутствии козней дьявола.       Ей было странно наблюдать за тем, как парень, выглядящий слишком взрослым из-за отлично сформировавшегося за годы тренировок тела, боялся магического портала. Однако, учитывая его шаткую из-за пережитого в детстве психику, удивляться было нечему.       Когда Ари всё же удалось убедить парня, что по ту сторону ему не грозит никакая опасность, она вместе с юношей отправилась на её родину. Та встретила свою дочь и чужемирца прохладным климатом и чудесными видами волшебного места. Сильтеру прежде не приходилось видеть, как облака на ходу меняют свою форму, или как в небе проплывают странные создания. От происходящего волшебства перехватывало дух — и прежний страх перед неизвестностью рассеивался.       Мир девушки Сильтеру очень приглянулся — и он стал часто туда наведываться, пока в одно из посещений та не познакомила юношу со своим кланом.