Амортенция случайного действия

В комнате стоял запах старых книг и воска свечи. Дрова еле слышно потрескивали в камине. Рассвет вяло розовел за тусклыми стеклами высоких окон. Из того окна, что не было прикрыто шелковыми занавесями, медленно вливались солнечные лучи. Они падали на полки и стены, зажигая разноцветные всполохи в пыльном воздухе. У правой стены стоит огромный книжный шкаф, посредине — столик со всякими разбросанными бумажками, кресла и удобный диван. Среди бумаг — старый номер «Ежедневного пророка» и толстая тетрадка, некоторые страницы которой разбросаны вместе с прочим хламом. В нише напротив входа к спальням находится мраморная статуя Кандиды Когтевран. «В ней заключена древняя мудрость, способная разбудить ветер знаний» — гласит одна из страниц тетради. Под этой надписью изображен портрет этой статуи. Альбедо медленно листал книгу, сидя в одном из мягких кресел. Подолгу останавливаясь на какой-нибудь фразе, он замирал с сосредоточенным лицом. Иногда он тихонько что-то бормотал, если написанное его особенно впечатляло. На самые разные мысли, которые приходили ему в голову, он просто глядел на тень за окном и задумчиво хмурил брови. Однако, когда солнце, лениво встающее из-за горизонта, заставило когтевранца тут же увести взгляд от окна, до него снизошло осознание… «Уже солнце встает… Я вновь просидел всю ночь» — Альбедо посмотрел на большие часы. Шесть двадцать. «Я дал обещание ложиться спать вовремя» — эта мысль заставила его вздохнуть и новым взглядом посмотреть на книгу в руках. Альбедо перевернул ее, пробежал глазами несколько строчек, и черты его лица разгладились, словно он сбросил с себя невидимый груз. «Он поймет» — пытался утешить себя когтевранец. «Беннет знает, что это исследование важно для меня. Тем более… Суббота. Выспаться могу и завтра». *** Утро для Беннета стало приятной новостью. До этого была беспокойная ночь. Когда он просыпался, его бил озноб, и затем, за час до рассвета, он чувствовал себя таким разбитым, что засыпал опять, чтобы проснуться только через несколько минут. А проснувшись, он полчаса лежал неподвижно, глядя на посветлевшее небо, вслушиваясь в далекое гудение цикад за окном и ровное дыхание соседей по комнате. Это была единственная ночь, когда он совсем не помнил снов. — Хэй, Бенни, — Рэйзор тряхнул того за плечо. Уже успевший задремать Беннет сонно что-то побормотал, накрывшись одеялом по самую макушку. Тогда парень бесцеремонно стянул его. — Кушать. Вместе идем, — хмыкнул гриффиндорец и кинул одеяло на сонное тело вновь. Беннет сел на край кровати, вздыхая; голова болит так, что чувствуется скопление неприятных сдавливающих ощущений в районе висков. Он потер глаза и поднял взгляд на Рэйзора. — И тебе доброе утро… Ты уже готов? — Да. В гостиной тебя жду, — после этих слов он вышел из спальни. Беннет, потянувшись, встал с кровати; почувствовалась тяжесть всего тела, от которой он чуть не свалился на тумбочку. Не слишком хорошее начало дня. *** Большой зал. Студенты постепенно приходили сюда на завтрак. Сейчас тут пустовато, ведь за окном раннее утро, а календарь показывал выходной день. За столом Когтеврана и Пуффендуя сидело наибольшее количество человек. На каменных стенах висели живые портреты предшествующих директоров, а над головами учеников — свечи, что служили самым большим дополнительным украшением и источником света. Некоторые, ковыряясь в еде вилкой, смотрели на них и думали: как воск не капает им на еду и головы? Ответ прост: конечно же, благодаря магии. Задавались подобными вопросами в основном магглорожденные первокурсники, что еще не привыкли к местному антуражу. Альбедо не приходилось привыкать — с детства он познавал основы магии, хоть и обрел возможность самому колдовать лишь в 10 лет. Рожден он был магглом; именно магглом, не сквибом, однако воспитывался волшебницей. Она дала ему знания про Хогвартс, мир магии и разные-разные заклинания с самого детства. Ее гениальные идеи граничили с безумием — именно так и получился «искусственный» маг. То, что, казалось бы, невозможно. И за все «невозможное» нужно платить. Профессора называют Альбедо гением — тот обогнал школьную программу на несколько курсов вперед и сейчас изучает… нечто большее, чем простые заклинания. Пролистывая вновь одну из книжек наставницы, вполуха когтевранец слушал своего приятеля: — М-да… Так она мимо прошла и не посмотрела на меня, но знаешь, я вот чувствую, что она пялится! Хотя в мою сторону и не смотрит. Как это называется, м? — У женщин боковое зрение лучше развито, чем у мужчин. Возможно, она и смотрела на тебя, но я не думаю, — коротко ответил Альбедо. — Пф-ф, еще как смотрела! А потом мне уже не до нее было: какой-то гриффиндорец по пути в Большой зал в обморок свалился, представляешь? — Гриффиндорец? Упал в обморок? Альбедо отложил книгу и внимательно посмотрел на собеседника. Тот вздрогнул: обычно тот слушает и читает параллельно; редко бывало, что от чьих-то повседневных разговоров когтевранец поднимал голову с беспокойным выражением лица. Даже если это серьёзные новости. — Опиши, пожалуйста, этого гриффиндорца. — Ну, наш сокурсник вроде, ростом как я, блондин такой… беленький. Больше ничего особо и не помню, — собеседник недоуменно глядел на то, как Альбедо бегло осматривал обеденный стол Гриффиндора, по всей видимости, выискивая кого-то. Так и не найдя нужного человека, он вышел из-за стола, не забыв споткнуться из-за охватившей того спешки и непонятной паники, что словно сковала внутренние органы волнением. Альбедо покинул Большой зал впопыхах, а его потрепанная книга так и осталась лежать рядом с недоеденной яичницей. *** Сидя на жесткой скамейке больничного крыла, Альбедо внимательно изучал свои руки. На одном пальце красовался небольшой шрамик, на другом — серебряное кольцо. При вздохе внутренности будто бы сжимались; каждый, абсолютно каждый раз, как с Беннетом что-то случается, его охватывает такое состояние. Наконец из ширмы выглянула мадам Помфри. — Все в порядке, Альбедо, твоих переживаний это не стоило. Можете поговорить, пока я оставила вас наедине, — с серьёзным видом целительница покинула помещение, а когтевранец подошел к койке. Беннет взглянул на молодого человека. Губы непроизвольно растянулись в улыбке. Хоть сейчас он не был таким активным, отчего и глаза не горели с привычным огоньком, кое-что осталось неизменным: руки, раскинутые в разные стороны для объятий. Альбедо вздыхает, но все равно садится на край больничной койки и кладет голову на грудь Беннета, позволяя обнять себя. Переживания стали покидать его, когда ладонь гриффиндорца привычно начала поглаживать русые волосы. — Какого твое оправдание на этот раз? — Беннет чувствует проскочившие в голосе нотки недовольства. — Мадам Помфри сказала, что я просто переутомился, недосыпал и плохо ел. Конец года, а мои оценки… В общем, я взял много-много дополнительных заданий по разным предметам. Ну, и… Вот теперь я здесь, хах. Да ладно, не переживай, я здесь уже завсегдатай. — Почему ты не обратился ко мне? Я с радостью бы тебе помог с заданиями, — по всей видимости, такое оправдание не устроило Альбедо. Беннет отвел взгляд. — М-м… Я хотел, но ты после уроков занят с Сахарозой и Тимеем своими делами. Думал, что по такой мелочи не буду тебя беспокоить. Тимей мне говорил, что вы занимаетесь каким-то очень важным открытием. Да и к тому же, ты сам часто просил меня не отвлекать тебя… Последнее предложение словно кольнуло сердце иглой. Он действительно мог невольно огрызаться или просить не путаться Беннета под ногами, и поэтому решил, что нужно пересмотреть свои приоритеты. Альбедо поднял на него взгляд небесных глаз. — Прости меня, я действительно не уделял тебе нужного внимания. — Нет-нет, не стоит! Я понимаю, что исследования действительно важны для тебя… Вздохнув, когтевранец положил ладонь на щеку молодого человека и продолжил: — Не важнее тебя. Мне не стоило обращаться с тобой так. Как улучшиться твое состояние — ты позволишь мне помочь, хорошо? Обещаю, что постараюсь объяснить все, что тебе непонятно. — Раз ты настаиваешь, то хорошо, — улыбнувшись, Беннет взял ладонь на щеке в свою и мягко потерся, словно кот, и тем самым вызвал ответную улыбку. Альбедо поднялся с чужой груди и достал какую-то колбу из сумки. — Вот, возьми. Я делаю его специально для себя на случай, если тоже буду мало спать, мало есть и много работать, — отдав зелье, блондин встал с койки и подошел к окну, раскрывая шторки. Солнечные лучи залили комнату светом. А зелье тем временем заполнило ее странным запахом… Беннет принюхался к нему. — Это что? Так приятно пахнет… Словно тобой. Запах старых книг, смолы, орехов. А еще будто бы твоего шампуня. — Ой… — самому принюхавшись к запаху, Альбедо понял, что перепутал колбы. Это подтвердил перламутровый блеск зелья. — Это амортенция. — Зачем ты носишь ее с собой? — усмехается гриффиндорец. — Еще в начале года на уроках зельеварения наш курс учился готовить это зелье. Когда у нас были… Непонятные отношения, осознание моей симпатии пришло именно тогда, когда я узнал тебя в своем запахе амортенции. Иногда я случайно нахожу ее в сумке и каждый раз вспоминаю о тебе. Поэтому никогда не вынимаю. История заставила Беннета смутиться: тот уводит глаза, улыбка стала шире. Румянец покрыл его щеки. — И чем же она пахнет для тебя? — задал он вопрос. — Запах свежей травы. Древесины. Может, леса после дождя, — Альбедо хотел забрать амортенцию, но встретил сопротивление. — Не так быстро! Закрой глаза, — когтевранец странно взглянул на юношу, но послушался. Через несколько секунд он почувствовал тепло на губах. Чужой язык стал нагло проникать в его рот, и Альбедо не сопротивлялся. Он почувствовал сладкий вкус — кажется, Беннет выпил немного амортенции. Правду говорят, что любовь сносит крышу; чувства постепенно обострились. Через пару мгновений он навис сверху над юношей, вызывая у того удивлённый вздох в поцелуй. Сердце словно начало истекать медом, что стекал по остальным органам и вызывал тягучие ощущения в центре живота. Беннету потребовалось больше времени, чтобы раскрепоститься; какое-то время он скромно исследовал чужой рот, но в конце концов обвил шею Альбедо руками. Пока одна ладонь когтевранца служила точкой опоры, вторая прикоснулась к ключицам молодого человека через одежду. Тело действовало впереди мыслей; до Альбедо дошло осознание, что любовное зелье произвело на него очень сильный эффект. Что же в конце концов произошло, если бы мадам Помфри не имела привычку появляться в самые пикантные моменты? Беннет, провалявшись весь оставшийся учебный день в койке, твердо решил однажды это проверить; конечно, убедившись, что никто им не помешает довести начатое до яркого конца.