Хочу.

— А вы уверены, что это хорошая идея? — несмело подал голос Улль, стоя позади компании. — Не знаю, как ты, но я хочу посмотреть, что из себя представляет Мидгард, — отозвалась йотунка, простодушно пожимая плечами.       Как только Один узнал, что в царстве Хель не нашлось никаких ответов, старик впал в бешенство. Ну, то есть так показалось Лив, а на самом деле Всеотец лишь поджал губы, с силой сжал своё копье и сухо бросил: «Тогда вы отправитесь искать в Мидгард». Девушке уже порядком надоело работать цепной собакой Бога, и от нецензурного крика в его сторону археолога удержала лишь мгновенная телепортация, в нематериальной массе которого, словно в вате, потонул ее голос.       Утешало то, что появилась возможность хоть мельком взглянуть на собственную Родину, прикоснуться к любимым вещам и снова вкусить сладость обычной человеческой жизни.       Напрягало то, что от этой жизни, собственно, ничего и не осталось: Один ясно дал понять, что работать придётся под альтер-эго.       Об этом его решении ясно говорили новые облики друзей: Лиод, хоть и осталась нетипично высокой, но все же приобрела более-менее классические для землян черты; а образ Андвари теперь казался слишком пустым без его фирменной шляпы, с молочно-белым оттенком кожи и без этих прекрасных заострённых ушек, что так любила Лив.       Остальных спутников ждало чуть меньшее преображение: лишь смена одежды, которую Тор тут же обозвал «странной и идиотской», а Сагр прокомментировал лишь коротким вздохом, который, впрочем, передавал его скепсис лучше слов.       Но ещё яснее за Одина говорило его письмо, пришедшее воронной почтой спустя несколько часов после прибытия на землю, в котором по пунктам были разложены немногочисленные, но суровые правила: «не связываться со своей прошлой жизнью» и «не посвящать мидгардцев в планы пребывания». — Лив хочет показать нам свой мир, отказываться будет просто не по-дружески, — высказала своё мнение Ванадис. — Тем более она все время искала способ вернуться домой, а тут действительно получилось. И ценнее это время с тем фактом, что скоро придётся вернуться в Асгард. — Я не хочу, — обрубил Тор.       К слову говоря, валькирия была неописуемо рада оказаться, как говорится, в нужном месте в нужное время. В прямом смысле: современный Нью-Йорк привёл ее в крайний восторг. Чувствуя себя на своих правилах, девушка тут же отыскала недорогой отель рядом со своим прошлым домом, с энтузиазмом заявив, что она заказала четыре номера, в одном из которых собирается жить одна. Не будучи против, остальная компания без лишних вопросов расселилась в оставшиеся комнаты: Андвари предпочёл держать своего хускарла поближе, Улль с удовольствием выбрал Сагра, а Ванадис и Лиод без возражений поделили последний номер. — Я солидарен с Уллем. Не уверен в целесообразности данного мероприятия, — как всегда сдержанно и ворчливо поделился Сагр.       Чуть ли не прыгая от радости, Лив тут же загорелась идеей показать друзьям родную землю. По дороге в отель девушка перечислила как минимум десять мест, которые точно необходимо будет посетить, хотя слушал и действительно понимал ее разве что цверг, с любопытством и умеренным интересом отмечая заново открывшиеся черты характера валькирии. Среди наименований, возглавлявших список, прозвучало непонятное слово «Манхэттен», затем «Шатёр Нью-Йорка», после которого следовало ещё несколько, которых никто из присутствующих не запомнил.       Сейчас вся компания, за исключением мидгардки, собралась в комнате Улля и Сагра, выясняя своё общее решение по поводу посещение места, где, как скомканно объяснила Лив, «очень круто, там люди танцуют, пьют и веселятся по ночам».       Мнения разделились: половина группы считала, что развлекаться накануне важной миссии — плохая идея; вторая половина утверждала, что, раз Всеотец не дал пока никаких указаний к действию, можно и посмотреть на достояния Мидгарда. Не высказал своё слово пока только ювелир, доселе молча стоявший у окна, разглядывая прохожих и проезжающие машины. — А ты что думаешь, Андвари?       Парень нехотя оторвался от созерцания прогресса человечества и будто бы лениво сказал: — Я люблю бывать среди людей, так что я за. — За то, чтобы пойти или остаться? — с угасающей надеждой спросил было Сагр, хотя ответ и так был всем понятен. — Пойти, — уточнил цверг, больше не отрываясь от стекла.       Наконец веселый ритм стука прервал застоявшуюся тишину. Лиод, находящаяся ближе всего к двери, нажала ручку, пуская в помещение девушку. — Так что вы решили? — с порога спросила Лив у обращённых к ней взглядов.       Скучавшая по цивилизованному душу валькирия тут же отправилась мыться, и это было заметно: с мокрых темных волос ещё время от времени срывались редкие капли, а наспех надетая футболка потемнела от влаги в тех местах, где на ней лежали пряди.       Взгляд цверга зацепился за эту маленькую, живую деталь, после отметил забавные домашние штаны в клеточку и пушистые белые тапочки. Дёрнув уголками губ вверх, парень подавил поднимающуюся волну умиления, и обратил внимание к изначальному вопросу: — Трое — за и трое — против, — проинформировал он, замечая чуть поугасшую искру в глазах Лив. — Мы с Уллем и Тором не уверены, что это будет верным решением, — вмешался Сагр, стараясь как можно мягче подвести к своей мысли. — Ну, нам ведь не обязательно идти всем вместе?.. — неуверенно сказала валькирия, все же входя в комнату и закрывая за собой дверь. — Может, вы останетесь? — Не думаю, что это будет правильно. Нам нужно иметь средство связи на случай, если… — начал было лекарь, но его остановила рука лучника, опустившаяся на плечо. — Это лишнее, пусть идут. Думаю, за ту пару часов, что они проведут в другом месте, ничего не изменится, а если и изменится, решать все это мы будем все равно утром.       Сагр немного поколебался, но все же согласился. Лив просияла. — То есть вы идёте? — обратилась она к девушкам и цвергу. — Пф, конечно. — Да. — Верно, госпожа.       Почти в унисон прозвучали три голоса, и Андвари поймал полный благодарности и нежности взгляд валькирии. Он ответил ей таким же.

***

— А у вас тут всегда… так шумно? — вежливо поинтересовалась Ванадис, разглядывая кишащие людьми в послерабочее время улицы. — Это Нью-Йорк, детка, один из самых густонаселенных городов Земли… То есть Мидгарда, — уменьшенная версия компании была увлечена созерцанием места, но если Лив делала это с прикрытыми глазами и чувством какого-то умиротворенного единения, то все остальные — скорее с настороженностью и вечным сравнением. — А что это за штуки, которые тут ездят? — подключилась к разговору уже Лиод. — Машины. Это такие кареты, которые позволяют людям быстро передвигаться, но без лошадей. — Разве люди владеют магией? — удивленно спросила дева-береза, на что валькирия заливисто рассмеялась. — Нет, но это и не магия, лишь электроника и немного механики.       Дальше девушки продолжили засыпать Лив вопросами о светящихся вывесках, высоких избах и необычной одежде, на которые уроженка этих мест с большой охотой отвечала.       Андвари в разговор не вмешивался, в большей степени потому, что не раз бывал в подобных местах и в общих чертах понимал, как тут все устроено. Цверга устраивало просто смотреть на людей, быть рядом с ними. А ещё понимать и восхищаться их бесстрашием. Ведь за всем этим прогрессом стояла непреодолимая тяга к новому. Сколько людей погибло при строительстве этого города? Сколько ошибок они допустили, прежде чем поняли, в каком направлении нужно двигаться? И даже не зная, что их ждёт, все равно шли вперёд.       Парень перевёл взгляд на Лив. В его глазах ни один другой человек не мог стоять рядом с ней. Несмотря на диссонанс между ее и его мирами, она преодолела все. Расправив плечи шла в Йотунхейм, спускалась к самой Хель и без страха входила в Башню Девяти Миров. С улыбкой преодолевала предательство и одиночество, потерю и боль. И только цверг видел, что улыбка эта была не от уверенности, а от беспомощности. «Если тебе не оставляют выбора, сделай вид, что он твой» — ясно читал Андвари в ее глазах.       И был восхищён. Восхищен ее силой, внутренним стержнем, огромной волей и умением приспосабливаться, справедливостью мысли и видением мира. А ещё ее взглядом с той самой любимой им искрой интереса и надежды, которым она, казалось, смотрела на все совсем не так, как другие. Той самой искры, ангелом-хранителем которой ему так хотелось быть. В ее глазах он тоже казался себе ценным. Таким же, какой в его глазах была ценной она.       Ювелир хотел было продолжить мысль, но его прервал любимый голос, оповестивший о том, что, в общем-то, компания на месте. Парень поднял глаза и встретился с относительно невысоким, но чертовски ярким зданием с неоновой вывеской «Marquee New York». Перед входом, петляя, образовалась пока не очень длинная очередь, но Лив повела в другую сторону. У соседней, более маленькой двери стояли сурового вида рослые мужчины, выше которых была разве что Лиод. Мидгардка протянула им несколько бумаг в пластиковых файлах и дополнила таинственной фразой: — Мы от Марка.       Через пару минут охрана спросила некое кодовое слово, на что девушка с готовностью выдала «Пекинская утка», и мужчины расступились, разрешая войти.       Один из них успел подмигнуть Ванадис, на что девушка поспешно отвернулась.       Помещение встретило их небольшой духотой, запахом сигаретного дыма и сладкого алкоголя. Валькирия со знанием дела тут же свернула к лестнице, и компания оказалась на втором этаже, занимая столик в углу. Здесь музыка казалось не такой громкой, а софиты не светили в глаза. Тут же появилась девушка в коричневом фартуке, которая представилась Эллис и предложила меню. — Что такое меню? — с недоумением спросила йотунка, не понимая, что делать с пластиковой картой. — Меню — это список всего, что тут могут приготовить. Тут написана вся еда и напитки, которые вы можете попросить, — охотливо пояснил Андвари, получив кивок Лиод в знак понимания. — О, черт, вы же наверное не понимаете, что тут… — вмешалась Лив, но ее прервали. — У них есть пиво! Я буду его, — обрадовавшись хоть одному знакомому слову, кузнец тут же зацепилась за него, а валькирия лишь недоуменно похлопала глазами. — Наверное, один из подарков Одина. Для конспирации, — предположила Ванадис, тоже прекрасно понимая, что написано в карте.       Девушка тоже предпочла традиционные напитки, а вот цверг все не мог определиться с выбором. Было в меню то, что он пробовал, то, что не интриговало и то, что он не мог понять вообще. Заметив сведенные к переносице тонкие брови, Лив придвинулась ближе, заглядывая через плечо. — Возьми Дайкири. Он кислый и крепкий. Или Мулен Руж — с малиной, — она показала пальцем в те названия, которые произносила.       Горячее дыхание опалило тонкую кожу шеи, но цверг остался невозмутим. По крайней мере внешне. — А вы что возьмёте? — спросил в ответ Андвари, поворачивая голову и чуть ли не сталкиваясь лбом с девушкой. — Космополитен, — так же спокойно парировала она, заглядывая в неизменно лиловые глаза, сверкающие едва уловимым игривым огоньком. — Но он крепкий. — Тогда я последую совету госпожи и возьму тот, что был вторым, — заключил он, убирая меню и вместе с тем отстраняясь. Будь воля Лив, она бы подалась чуть вперёд, ловя чужие губы в мимолетном прикосновении, но демонстративно смотрящая в другую сторону Ванадис и сдерживающая смех Лиод поумерили ее пыл.       Вскоре вернулась официантка, и девушка, на всякий случай, перечислила заказы за всех присутствующих. — Лив, позволишь вопрос? — наконец подала тонкий голос светловолосая. — Конечно. — Ты выглядишь так, будто давно знаешь это место и часто тут бывала. Скажи, ты жила тут раньше?       Вопрос застал валькирию врасплох, к такой проницательности друзей она не была готова, но все же ответила, как есть: — Я… много где жила, но здесь родилась и жила девятнадцать лет. Я давно переехала с тех пор из-за работы. — А кем ты работаешь?       Это был удар ниже пояса. Хотя бы потому что Лив не была уверена в том, как правильно объяснить профессию чёрного археолога. — Ну, как бы сказать, — девушка отвела взгляд и задумчиво почесала затылок. — Я вроде как выкапываю ценные предметы старины и продаю состоятельным людям. — У госпожи были проблемы с законом? — тут же подметил проницательный цверг, и этот факт почему-то очень сильно его развеселил. Ещё сильнее его развеселил легкий румянец, заигравший на щеках девушки, четко сообщавший, что парень попал в точку. — Можно и так сказать, — чуть сконфуженно призналась валькирия, хотя тут же взяла себя в руки и упрямо скрестилась взглядом с ювелиром. — Я ни о чем не жалею, — заявила она, хотя, вобщем-то, ее никто и не упрекал.       Через какое-то время каждый обзавёлся напитком, и разговор продолжился с новой силой. Компания периодически разражалась приступами смеха после чьих-нибудь веселых историй, иногда, наоборот, утихала и слушала, едва дыша. В такой обстановке ребята выглядели так повседневно и свободно: темнокожая Лиод с копной темно-каштановых волос в свободной футболке и потертых джинсах; легкая Ванадис в ассиметричном топе и темной юбке, выглядящая скорее как модель с обложек глянцевых журналов; и смотрящийся так по-домашнему Андвари с пучком пепельных волос, в синем свитере поверх рубашки и чёрных брюках.       А Лив решила, что в ней ничего не поменялось, что она осталась такой же, какой была ещё несколько лет назад. Хотя для каждого из друзей в обтягивающих леггинсах и коротком топе, в окружении неоновых огней и с бокалом в руке, она представлялась совсем другим человеком.       И эта ее часть нравилась всем не меньше, чем отважная валькирия в меховой броне с мечом наперевес.       Когда от всех напитков осталась примерно половина, а кружка йотунки опустела вообще, мидгардка неожиданно предложила: — Хотите покажу, как танцуют у нас?       Не дожидаясь ответа, девушка встала, направляясь в сторону танцпола. Пожав плечами, готовая ко всему троица отправилась за ней.       Лив не танцевала, кажется, уже целую вечность. Ну, то есть, нормально не танцевала. Пляски Асгарда под рог и барабаны не считаются! После того, как девушка покинула город возможностей и уехала на север, на посещение ночных заведений совсем не осталось времени. Теперь в свои двадцать шесть «тряхнуть стариной» получилось только сейчас, и никто не знает, получится ли ещё потом.       Но, как говорится, опыт не пропьёшь. Тело отлично помнило, как нужно двигаться, и с большой охотой отдавалась ритму и биту музыки, освобождая сознание от ненужных мыслей. Когда-то валькирия собирала вокруг себя толпы…       Музыка сменилась, а вместе с ней и движения. Лив знала, что такое настоящая любовь. Она знала, какие ритмы бьет сердце, как блестят глаза в неоновых огнях, как приоткрываются губы, когда испытываешь ее. И знаете, она тоже кое-что любила. И этой избранницей была музыка.       О, музыку Лив любила самой пылкой любовью, на которую только было способно ее большое страстное сердце. Музыка двигала бёдрами девушки за неё, притягивала к себе, скользила по шее, животу и плечам. Музыка откидывала ее волосы, изгибала тело в самых фантастических углах, показывала всю гибкость, какая была. Музыка выворачивала душу наизнанку, выставляла ее всем напоказ: «Смотрите, это моя любовь — Лив. Она танцует только для меня!». Музыка представляла ее причудливой, дикой, такой нетипичной и жгучей. Она — синкретизм: биттер и самбука с кислой каплей кальвадоса. И вам чертовски понравится этот вкус.       Она вильнёт бедрами, сделает круг грудью, вскинет руки во властном жесте и откинет голову. И ты будешь рядом, чтобы это увидеть.       Лиод и Ванадис почти сразу поймали нужный настрой и скрылись где-то в толпе, Лив уже довольно долго предавалась собственному настроению, и лишь цверг не знал, что конкретно ему стоит сейчас делать. Несмотря на то, что опыта в общении с мидгардцами у него из всей божественной составляющей было больше всего, все, на что его хватило сейчас, так это на созерцание танцующей валькирии, на ловлю взглядом ее отрывистых движений, таких непохожих на танцы Асгарда и Свартальвхейма.       Может, его опыт и не давал ему по-настоящему раскрыться теперь, а может, не настолько это были определяющие случаи, и сейчас парень просто впал в диссонанс от разницы миров. Или, может… — Андвари, ты слишком много думаешь, — знакомый голос прозвучал прямо над ухом, и горячие ладони перехватили его холодные, мягко утягивая в центр танцпола. — Госпожа права, возможно, я не слишком хорош в подобных мероприятиях, — признался он. — Хочешь сказать, что не умеешь танцевать? — хитро поинтересовалась Лив. — Это не так сложно, смотри.       Вопреки указанию, девушка взяла его за руку, по прежнему обтянутую кожаной перчаткой, и передала своё чувство ритма через это прикосновение. — А теперь закрой глаза.       Парень послушно выполнил сказанное, и чудо, кажется, произошло. Мелодия и вправду мгновенно завладевала телом, если перестать ей сопротивляться. Поначалу несмелые движения вскоре переросли в более уверенные, но все такие же мягкие и чуть сдержанные. Впрочем, как и сам цверг.       Музыка сменилась ещё несколько раз, но пара все владела танцполом. Вскоре танцевальная энтропия вылакала все силы, и девушка уже собиралась предложить вернуться к столику, когда в ее спину врезался какой-то явно габаритный человек. Лив сдавленно ухнула и гневно обернулась на источник неудобств. — Ты че, самый широкий тут? — начал было какой-то неотесанный амбал, но остановился на полуслове, моментально смягчая тон. — Ах, дама. — Дамы — это хорошо, — маслянисто поддакнул откуда-то сзади его друг. — Ну раз уж так судьба свела, детка, не хочешь повеселиться сегодня? У нас есть тачки, мальчики и всякие весёлые вещества, — продолжал мужчина, одаривая ее неприятной ухмылкой. — Нет, спасибо, — девушка все ещё грела миниатюрную ладонь Андвари в своей. — Ну, твоего младшего брата тоже найдём куда приткнуть. У нас и другие тёлочки есть. — Он не мой младший брат, — процедила Лив, теряя контроль. — А ты, гребанный ублюдок, сейчас рискуешь сильно отхватить по ебалу, так что свали к хуям, пока я достаточно добрая, — рыкнула девушка.       Признаться, ее крепкая фигура и угрожающий оскал выглядели достаточно внушительно, но неприятную компанию это только разозлило. Наблюдая за конфликтом, цверг не решался что-либо предпринять, поэтому поймав в толпе официантку, он вежливо попросил повторить коктейли для себя и валькирии и продолжил напряжённо наблюдать за происходящим. — Так, дамзель напрашивается на неприятности.       От такого отношения Лив опешила и, кажется, окончательно вскипела. — Ты кого дамзелью назвал, уебок? — сначала тихо спросила она, но брови ее уже подергивались от гнева. — Пойдём-ка выйдем, а? — хамски потребовал незнакомец.       Девушка уже собиралась ответить, когда Андвари пару раз дернул ее за руку, призывая к вниманию. Работница подоспела вовремя, и цверг передал девушке ее напиток. — Лив, это того не стоит, пойдём, — мягко, но требовательно сказал он.       Не дав девушке возразить, парень обратился уже к мужчине: — Вы ведете себя отвратительно, у нас нет желания с вами общаться. До свидания.       Он дернул щекой и подхватил мидгардку под локоть, утаскивая прочь от танцпола и кричащего что-то нецензурное вслед паре мужчины. — Мудак, — емко высказался он в сторону незнакомца, когда они оказались на приличном расстоянии. — Ты где таких слов нахватался? — вскинула брови Лив, удивленная то ли настойчивым поведением цверга, то ли лексикону. — И вообще, их нужно было проучить. — И здорово огрести всем? Ты могла подвести не только меня, но и Лиод с Ванадис. Если бы с тобой что-то случилось, мы бы не могли оперативно действовать в этих обстоятельствах. Так что нет, Лив, — парень выделил последние слова каким-то особенным тоном: все ещё вкрадчивым, но теперь с примесью раздражения и немного заботы.       Девушка притупилась. — Прости, — сказала она уже на лестнице. Словно через силу она пробубнила: — Не знаю чего я вспылила. Просто терпеть не могу таких… — Невоспитанных молодых людей? — хмыкнул он. — Типа того.       Андвари все ещё держал Лив за руку, и, наконец заметив это, поспешно отпустил, заслужив недоуменное выражение мидгардки. — Госпоже вряд ли нравится, когда ее хватают и куда-то тащат. Прошу прощения, это была вынужденная мера. — Нравится, но только когда это делаешь ты, — поравнявшись с цвергом бросила она, хитро щуря глаза. — Госпожа изволит кокетничать? — с полуулыбкой и некоторой снисходительностью в голосе спросил он.       Ответ состоял из какого-то нечленораздельного, но, судя по интонации, выражающего согласие звука, на что ювелир коротко рассмеялся, пряча улыбку в кулаке около столика. — А мы уже собирались вас искать. Чего так долго? — удивленно спросила Лиод, обращая так же внимание на новые бокалы в руках друзей. — Технические шоколадки, — пояснила Лив, заслуживая преподнятую бровь йотунки. — Бармен долго делал коктейль, — вмешался Андвари, вновь спасая ситуацию.       Вечер вернулся на круги своя, девушки стали делиться впечатлениями от здешней атмосферы и развлечений, высказывая в основном положительное мнение. Валькирия в ответ рассказывала больше о том, что придумали земляне, чтобы не скучать, обсудила рестораны и парки развлечений, вызвав у Лиод множество вопросов по поводу американских горок. Единственный в компании парень лишь слушал разговор, попивая один коктейль за другим, хотя девушки, увлечённые беседой, не замечали, что официант постоянно приносит новые напитки и уносит пустые бокалы.       Отвлекшаяся Лив лишь подметила, что с отстранённым взглядом и длинной трубочкой вообще-то женского коктейля Андвари выглядит очень забавно.       Танцевать больше никто не ходил, и ребята просидели за столом ещё около сорока минут, прежде, чем цверг встал, привлекая всеобщее внимание. — Прошу меня извинить, я вернусь через пару минут.       После того, как ювелир скрылся из виду, Ванадис удивленно спросила: — А сколько он выпил?.. — Я перестала считать после четвёртого, — поделилась размышлениями Лиод.       Цверг в это время был занят напряженными попытками найти уборную. И хотя персонал услужливо показал ему дорогу, следование по этому пути почему-то не привело его к искомому. Андвари обошёл зал сначала один раз, потом второй. Пробираться через толпы веселящихся людей было довольно сложной задачей, а из-за софитов было не видно ни одной двери, кроме выхода.       Наконец, прямо около лестницы, с которой он спустился до этого, мелькнула нужная табличка. — И вот что он там так долго? — взглянув на часы около бара взволнованно спросила Лив. — Да ладно, он выпил много жидкости, это нормально, — пожала плечами кузнец, призывая своим жестом не париться о вещах, о которых, вероятно, париться не стоит. — А вдруг он потерялся? — продолжала напирать девушка. — Нет, пойду поищу его. — Ага, в унитаз провалился! — хохотнула вдогонку великанша, издеваясь, но валькирия слышала ее уже краем уха.       Андвари, впрочем, никаких проблем с пользованием уборной не испытывал, и на выходе из неё и столкнулся с валькирией. — Все нормально? — тут же спросила она. — В каком смысле? — растерянно ответил вопросом на вопрос цверг, явно не понимая с какой целью это было сказано. — Я думала ты тут потерялся! — Так и произошло, но персонал милосердно подсказал мне направление.       Стало неловко. Нет, не так. Очень неловко. Лив мысленно прокляла своё недоверие, щепетильность и излишнюю боязливость за своих друзей, которые на самом деле вовсе не были такими уж беспомощными и… — Госпожа, не подарите мне танец? — мягко прервал ее мысленный поток самобичевания Андвари, замечая, что музыка сменилась на более плавную.       Раскрасневшаяся девушка опустила взгляд, замечая протянутую ладонь, и, недолго думая, вложила в неё свою. К черту лишние мысли: — С радостью.       Полуулыбка, полувзгляд. Полуприкосновение. Званые вечера и праздники научили высокородного цверга правильному рисунку танца вальса, полонеза и куранты, но все сейчас было не тем. Сейчас не существовало никакого пришитого этикета, вынужденных партнерш, обязательных церемоний. Не было никакого повода, а вместе с ним и обременяющих обязательств быть кем-то другим. Здесь был только он и она, мягкая музыка и размеренные движения.       Не нужен был ни вальс, ни менуэт: достаточно было просто опустить прохладные ладони на оголенную талию и спокойно следовать ритму мелодии. Сейчас был только ее темный, пленительный взгляд и его пурпурный, не изучающий — знающий.       Была тёплая волна нежности вперемешку с аккуратностью, в которой не хотелось тонуть, как в страсти, — только плыть по переливам и любоваться бликами в глазах напротив.       Из кусочков сердец двух ценящих друг друга существ, из общей привязанности и обоюдного восхищения. Из желания быть рядом и касаться. Из желания слушать и понимать. Так, наверное, и рождается настоящий танец…

***

      Когда притихшая, но довольная компания покинула заведение, было уже давно за полночь. Уморённые Лиод и Ванадис, перебрасываясь какими-то ленивыми и флиртующими фразочками, воспользовались «каретой без лошадей», вызванной Лив. Сама же девушка вместе с цвергом предпочли прогуляться.       На улице моросило, и из-за слепящих огней небо казалось совсем чёрным. Мимо то и дело проезжали редкие автомобили. Ночной ветерок, наполненный прохладой и влажностью немного отрезвил обоих. — Знаете, здесь воздух совсем другой, ни на что не похожий. Но дышать все равно легко, — первым прервал молчание тихий голос парня. — Это одна из твоих аллегорий, или ты и вправду хочешь поговорить о воздухе? — с улыбкой спросила девушка, смотря перед собой.       Утомленный мозг отказывался правильно переваривать поступающую и исходящую информацию. — Изначальная мысль и вправду была без подтекста, но ваш вариант мне нравится больше, — хмыкнул Андвари, заслужив небольшую усмешку мидгардки.       Какое-то время они шли без слов в одной Лив известном направлении. Хотя она, наверное, никуда конкретно и не направлялась: лишь устало передвигала ногами, наслаждаясь холодными каплями на плечах и освежающим после духоты помещения ветром.       И все же перед глазами из темноты выступил сначала кирпичный угол, потом небольшая лесенка и, наконец, до боли знакомая дверь. Она остановилась, вглядываясь в очертания, пытаясь решить, стоит ли рассказать историю этого места. Ее историю. — Это мой старый дом, — неожиданно даже для себя начала она. — У нас с родителями были разные взгляды на мою жизнь. Училась я плохо, не понимала ни одного предмета. Да и на будущее мне было в общем-то плевать, просто расстраивать не хотела. А они все равно любили. Через мои истерики и скандалы, через просьбы отвалить. Не «почему», а «вопреки». Финальные экзамены я завалила. Все, которые были нужны для престижного образования, — слова давались с трудом, но ещё труднее было держать их в себе. Девушка боролась одновременно с желаниями сделать два шага вперёд и два шага назад. — Отец тогда сказал, что я это специально сделала, им назло. Что я ничего не стою, и мне просто стыдно в этом признаться. И я ушла. Теперь действительно им назло. Мы с тех пор не виделись. Не знаю, зачем я это сделала… — последние слова дались шепотом, и она замолчала.       Цверг подошёл ближе, тоже вглядываясь в резной козырёк крыльца, дверной молоток и потемневший от времени заборчик, будто бы там крылись ответы на вопросы о прошлом Лив.       Но ответы были на ее лице. В сменявшихся поочереди эмоциях: сначала в гневе, потом в сожалении и раскаянии, и новой волне ярости. В поджатых губах, потерянном взгляде, в подрагивающем кончике носа и сведённых вверх бровях. — К черту Одина, — порывисто выдохнула она, в один прыжок преодолевая немногочисленные ступеньки и нажимая на дверной звонок.       Андвари мог только, словно в замедленной съемке, видеть, как ее пальцы с силой вдавливают кнопку, и слышать, как за дверью раздаётся противная трель.       Секунда.       Две.       Три.       Четыре.       Ещё один звонок.       Тишина…       Будто во сне Лив опустила руку, плечи ее осунулись, и пустым взглядом теперь она смотрела на темную дверь. Желание вновь увидеть, рассмеяться в лицо и доказать… доказать, что чего-то стоишь… рассыпалось пеплом и разлетелось в порыве поднявшегося ветра. Дождь полил сильнее. — Мам, пап… Вы были правы… — сипло прошептала она. — Я все ещё ничего не стою. — Это не так, — тихий голос сквозь шум дождя раздался над самым ухом, и поперёк талии сомкнулось кольцо рук. — Лив, — ее имя звучало так непривычно с его губ уже второй раз за ночь. — Ты стоишь целый мир.       Снова ее очередь бросать кости, и снова они выпадают из ее рук, ложась отвратительным раскладом. Неподходящая ночь, чтобы терять контроль, но прямо сейчас рушится ее мир (который из?), и словно последним кусочком паззла встаёт на место чудовищное цунами, убирающее с ее пути все, что было ценным и имело смысл. И вечно нет времени, вечно приходится делать ход, который всегда ценнее жизни. Но пока горит фитиль — пути назад нет. Сегодня она прощается с последним идеальным днём, весь старый мир уже в огне: полыхает с тысячей воспоминаний и старыми фотографиями.       Казалось, душа Лив распласталась на лезвии ножа и оказалась придавлена всем тем грузом, что свалился на неё за такое короткое время. Неподходящее место, чтобы терять контроль, и она прижимает ладонь ко рту, давя в себе всхлипы.       Нить за нитью обрезалась связь с прошлым, а она была слишком слепа, чтобы это увидеть. И единственной опорой теперь стал человек из другого мира. Тот, кто мог создать своими искусными руками настоящий шедевр. Пусть он создаст новую Лив. И пусть она будет ещё одним его произведением искусства.       Капли неумолимо срывались из темной пустоты. Никто не заметит, если среди них окажется несколько соленых — честно, они будут последними. Дождь барабанил по витиеватому козырьку, равнодушно настукивая свою собственную мелодию.       Девушка коснулась чужих рук, и собственные показались ей ледяными. — Поехали домой, — едва слышно попросила она, оставляя позади и кирпичный угол, и лесенку, и темную дверь с козырьком. И себя. Пусть старая Лив будет вечно плакать на крыльце, скоро появится новая.       Скоро все наладится.

***

      Легкий моросяк перерос в ливень, и пара очень вовремя поймала такси. Холодные капли теперь разбивались о стекло, а не о сильные, недавно дрожавшие плечи. Разноцветные блики танцевали по салону, время от времени останавливаясь то на Лив, то на Андвари.       Спустя несколько минут цверг закрыл глаза, и девушке показалось, что он заснул — нет, лишь слушал биение ее сердца. — Хочешь, я помогу починить тебя? — Хочу.