Серый свет

Серый свет слабо освещает стены мрачной комнаты. Как жёлтый свет от лампочки может казаться серым? Вот и Гарри не знал, что может. Ему больно. Болезнь сжигает его изнутри, заставляя биться в судорогах и корчиться от невыносимой боли. Парень чувствовал, словно ядовитая жидкость течёт по его венам всё дальше и дальше, заставляя приближаться к страшному концу. К смерти. Ему страшно. Гарри и сейчас боится, несмотря на то, что он окончательно отчаялся, ведь спасения - нет. Иногда казалось, что возможность вылечиться летала где-то здесь, постоянно была рядом с ним, словно, протянув руку он снова вернётся к той, нормальной жизни.... Можно было начать искать лекарство с начала, исключая одно за другим. Но было бы у него время? Было...? Пустое «да» проносится в сознании, заставляя пошатнуться. Он боится сказать «нет». Ведь лучше укорять себя в неправильном выборе, чем свыкнуться с мыслью, что ни выбора, ни времени у него не было. Верно ведь, Озборн? Тихое, неслышное обращение к самому себе резануло слух, ведь когда парень вёл такие дискуссии по этому поводу? Гарри усмехнулся. Эта противная, измученная улыбка с нотой издёвки, он словно смеялся над самим собой. Но только словно, ведь себя не обманешь. Эта ухмылка означала одно: «Больно» Гарри скорчился. Почему Человек Паук отказал...? Или вернее, Питер Паркер. Чего он боялся? Его смерти?! Того, что он станет каким-то мутантом-чудовищем?! Или он просто не хотел помогать? Глухая тишина просочилась в голову, мечась из одного угла в другой. Мало ли что могло произойти за эти восемь лет, люди меняются. И Паркер поменялся.... Гарри больно оттянул волосы. Нет.... Он видел. Это тот Питер Паркер. Так почему тогда? Что он сделал не так? Даже если случилось бы что-то непоправимое, что с того? Он умирает здесь и сейчас, и это хуже, чем самый мучительный яд, осознавать то, что медленно увядаешь, словно цветок, жестоко срезанный в одно мгновение и поставленный, казалось, заботливыми руками в вазу. И этот свой близкий конец Гарри чувствовал остро.... Почему-то парень вспомнил, как бесчувственно оставил его отец на пороге пансионата. Тупая боль пронзила его, но уже не физическая, а душевная. Быстро свалил куда подальше. Вот только зачем? Озборн так и не понял. Некоторые вещи, видимо нам так и не суждено понять. Очередной невыносимый поток боли заставил обхватить себя руками и попытаться содрать с себя одежду. Эти жгучие потоки, как волны накатывали из раза в раз, словно сжигая его изнутри. «За что?» За то, что ты связался со злодеем. Выпустил гнев на волю. Угрожал людям. Гарри хрипло усмехнулся. Но это же произошло после того, как он заболел. Да и когда это в нём проснулся голос совести? И разве можно осуждать человека за то, что он хочет жить? Снова привычный тупой поток боли. Но теперь Гарри вздрагивает, в глазах на пару мгновений блестят слёзы, которые Озборн успешно подавляет. Ухмылка спадает с болезненного бледного лица, из-за чего парень и вовсе становится похож на мертвеца. Он молча смотрит на стену. Взгляд ясных голубых глаз пустой и безжизненный, но всё ещё такой завораживающий, красивый и...живой.... Всего лишь на секунду живой и светлый, словно ясное небо, ведь после Гарри падает на холодный пол, и в судорогах зажмуривает глаза. Я не хочу умирать.... Лишь звучит в четырёх стенах тихий, отчаянный шёпот, смешанный с гулом невыносимой боли. Бесконечной боли. А серый свет всё так же слабо освещает комнату, изредка колыхаясь, как пламя свечи.