Чувства

Любовь — это когда даешь и хочешь давать, а страсть — это когда берешь и хочешь брать. Сексуальное напряжение — пожалуй главная проблема, которая образовалась между Тео и Лиамом после всего того дерьма, которое они пережили после Монро. Образовавшаяся связь, за то небольшое время борьбы со злом, сделала их намного ближе, чем могло казаться со стороны. Для Лиама. Не столь важна была та неловкая удручающая пауза, с которой столкнулась стая Скотта сразу же после побега Монро, не так был важен скептический, и всё ещё опасливый взгляд Стайлза в сторону химеры, и уж точно не опасное рычание Малии, когда Тео просто подходил мимо неё, нарушая личный комфорт койота. Для Тео. Не имело значение то, как к нему относится стая Данбара, пусть хоть от злости своей захлебнутся — он просто хочет отдохнуть и поменять свой импровизированный дом в пикапе на что-то более тёплое и удобное. Свой дом, хорошую работу, возможно даже завести себе животное. А пока, он мог только говорить спасибо регенерации за быстро прошедшую боль в шее и спине, иначе эпогеем его злости стал бы несчастный пикап — расцарпанный изнутри с вывернутой обшивкой, а не недовольный Лиам, цель которого как всегда разжигать в нём неисправимое желание кинуть пару колкостей. Но пока точка кипения была за пределами его мыслей, он просто молча анализировал происходящее. *** Свои чувства Рейкен скрывать умел — до тошноты в глотке идеально, да так до самоненависти хорошо, что в невинных и нелепых ярких глазах Данбара он всё ещё сохранял крупицы светлой души. Но нет. Душа Тео давно прогнила, да червями трупными взялась, что остатки его мягкости поедали, влекли за собой лишь холод и бесчувственный крепкий лёд. Не было в глубоких потаённых местах того невинного ребёнка с астмой, не было беззащитного человека, что не уберёг свою сестру от неминуемой гибели, не было того наивного Теодора Рейкена любящего марафоны кино с такими же мелкими Стайлзом и Скоттом. Сердце его больше не было, только то, что не ему принадлежит, но всё равно крепкими нитями пришито было, за собой лишь след тоски оставляя. И это чувство быстро угасало, на смену приходили злость и отчаяние за чувства свои. Не такие Неправильные. В голове одна цель должна быть — но и та его покинула. Только глаза цвета васильков плотным грузом в голове поселились. Преследовали как фантомная фантазия, где он в очередной раз в них кометы видел. Яркие вспышки с оттенками его тёплой души, об которую глыбы льда в нём таять начинали. А это химере не нравилось. Не было в нём функции заботу принимать. Лишь отторжение всего хорошего привык получать, а отдавать в ответ лишь наигранную невинность для собственной выгоды. А зачастую и вовсе ядрёную желчь приправленную отторжением себя самого. Лиам святым себя не считал, в глазах своих, которые через отражение зеркала смотрят — видит лишь усталость и боль от всех тех воспоминаний. От всех тех моментов, где не уберёг дорогое сердцу. А золотая радужка, временами и вовсе давала понять кто он на самом деле. Какой он потерянный и до ломящей боли под рёбрами одинокий. Между Тео и Лиамом не было того периода, что возникает между заинтересованными в друг друге людьми. Между ними были лишь бескрайние океаны подколов, сарказма и постоянных цепляний к друг другу. Но было между ними что-то такое, особое, от которого трепет маленьким током под кожей расщеплялся. По венам огнём разжигался, и воздух из-под груди выбивал. Во время собраний стаи, которые традицией стали после исчезновения Монро, переглядки между химерой и бетой стали намного чаще чем были, а лёгкие касания усилились. И в один такой день, раз в месяц, когда на календаре двадцать пятое число, а день в самом разгаре, вся стая собирается в подвале в доме Мейсона. Места конечно не так много, но уместить там семь человек вполне возможно. Правда пару коробок с детскими вещами Хьюитта смущали лишь самого хозяина дома, в основном все только умилялись. — Знаете, я конечно всё понимаю, но вот это, — хмыкает Стайлз и бестактно тычет пальцем в Тео, который сидел на кресле подле лестницы, и сложив руки в замок, хмыкнул, — Почему всё ещё в Бейкон Хиллс? — А тебя это волнует? — изогнув бровь, брюнет проводит рукой по отросшим волосам, и ощущает, как сидящий на подлокотнике рядом с ним Лиам, осторожно касается его плеча, плавно касаясь напряжённой шеи. — Что ты, конечно нет! Просто не хочу сидеть, и каждую минуту думать о том, когда в моей спине окажутся твои когти, — чуть ли не шипит Стилински и ощущает на своей коленке руку Лидии. — Стайлз, не думаю, что сейчас время для ссор, — Мартин поправляет свои уложенные волосы и косится на Лиама, который всё ещё осторожно поглаживает шею Рейкена. — Полностью согласен, — поддакивает Скотт и встаёт с насиженного места, оставляя рядом с Малией пустоту примятого дивана, — Нам нужно решить важную деталь в нашей общей, — очень уж явно намекает Скотт, обращая свой взгляд на Стилински, — проблеме, и предпринять хоть какие-то меры, дабы избежать дальнейшие смерти. Мы и так потеряли очень много людей. — Поддерживаю, — поднимает руку Малия, и закидывает в рот пару печенек, которые бессовестно схватила со стола на кухне. Все устремили на неё взгляд, на что девушка лишь нахмурилась, прижимая пачку к себе, — Что? Я голодная. — Так, ладно, давайте просто продолжать, — трёт переносицу Мейсон и подходит к пробковой доске, где были выписаны пару адресов, — Мы с Кори провели небольшое расследование, и нашли пару источников, где могли бы быть охотники под началом Монро. — И что это за места? — уточняет Данбар, ощущая, как когти медленно вырываются наружу, впиваясь в кожу. Что-то глубоко внутри него горело пламенем злобы в перемешку с удручающим ноющим чувством безысходности. — Склад с оружием и, наверное, волчьим аконитом, — спокойно говорит Кори и потирает руки, — Возможно, его даже слишком много. Данбар тихо зарычал, протыкая ладонь до неприятного зуда под кожей. Кажется, в этой комнате все уловили его хим.сигналы вкупе с его гримасой злости и отчаяния. В голове как назло ярко расплывались картины раненых Бретта и Лори, их смерти, и самое главное бессилия. Он не успел, оплошал и просто уничтожил собственноручно жизнь друзей. Сидящий рядом Тео поморщился и осторожно положил руку на бедро Лиама, поглаживая чувствительную кожу через плотную ткань джинсов. Возможно, этот жест никто не заметил, а возможно, никто попросту не подал виду. Стая пожалуй были главными людьми, которые попросту старались игнорировать такого рода вещи, пока они не станут критичными. Даже Малия, которая любила говорить так, как есть, молча хмурилась и тщательно о чем-то размышляла. — Хэй, Лиам, — голос альфы вывел его из транса собственного самокопания, возвращая контроль над собой. Вздохнув, Данбар посмотрел на свою руку, стараясь как множно медленнее дышать. Вся рука была покрыта свежей кровью, что стекала неприятными каплями на джинсы, — Ты как? Если тебе плохо, на сегодня можем закончить. Завтра будет ещё день. — Нет, Скотт, всё хорошо, — отмахнулся брюнет и потупил взгляд, — Не обращай на меня внимание, мне нужно просто смыть кровь, рана затянулась. И не дождавшись ответа, бета быстро помчался наверх, в гостевую комнату. Неприятный осадок всё ещё фантомно следовал за ним, заставлял дрожать и ощущать холодный пот по его спине. Страх медленно накатывал на парня, пробуждая волка внутри него скалиться, царапать когтями острыми неприятно грудную клетку и просто вновь глотать комок желчи, что кажется преследовал его с самой больницы. Схватившись за края раковины, бета взглянул в зеркало, наблюдая как радужка меняла цвет, мигая словно ёлка в рождественскую ночь. Яркий золотистый оттенок, менялся на тусклый васильковый. Казалось, что его естественный цвет действительно угасал слишком стремительно, слишком резко и до страха под кожей уродливо. Когти вновь выступили наружу, царапая раковину. Прикрыв глаза, Лиам начал читать мантру. — Солнце. Луна. Правда. Вдохнув ноздрями побольше воздуха, Данбар начал судорожно шептать слова, ощущая как паника с новой силой накатывала на него. Тихий скулёж вырвался настолько резко, настолько неожиданно, что ноги его чуть подкосились. — Малыш-бета снова приступ РПВ активировал? — с полуухмылкой и совсем не принужденно спросил химера, облокачиваясь на дверной косяк, и складывая руки на груди, — Разве папочка Скотт не учил тебя лучше контролировать это? — Заткнись, Тео, — зарычал бета, сглатывая слюни. Во рту как на зло стало сухо. — Не нравится слушать правду? — хмурится Рейкен и медленно делает шаги к Лиаму, совсем как хищник к добыче. Сердце беты с новой силой начинает биться в груди, раздражая Лиама настолько, что контролировать себя не хватает сил. Плевать он хотел на всё, сейчас он очень сильно зол. Зарычав, Данбар вошёл в бета-релиз и сжав руку в кулак, нацелился прямиком в челюсть химеры. Тот успел вовремя увернуться, схватить бету за запястье и вывернув его за спину, припичатывая Лиама щекой к холодной плитке. — Успокойся, Лиам, ты не у себя дома, — надавив рукой на запястье, химера чуть опустил его руку, надавливая на поясницу. Вторую руку беты зажало между грудиной и стеной, от чего он ощутил неприятный дискомфорт, — Не думаю, что после твоего приступа Мейсон скажет тебе спасибо. — Иди к чёрту, идиот, — шипит Лиам и дёргается, пытаясь вырваться, но после, тихо выбивая возлух из лёгких, он ощущает, как чужая грудь касается его спины, заставляя нагнуться чуть сильнее, прогибаясь — Прекрати меня так называть, волчонок, — шепчет почти в самое ухо Тео и осторожно касается губами за ухом, — Твои попытки вывести меня сегодня на эмоции провальны. В моём приоритете поддразнить тебя. И в подтверждение своих слов, Рейкен осторожно поднимает свободную руку на талию беты, приподнимая край кофты и забираясь рукой под ткань, ведёт выпущенным когтем по нежной коже торса, ощущая как под его напором, Данбар от неожиданности втягивает живот и спёрто дышит. Ощущает, как от подростка веет любопытством, волнением и страхом вперемешку с зарождающимся возбуждением. Химера осторожно касается сухими губами разгорячённой кожи на шее брюнета и прикусывает, втягивает небольшой участок посасывая. С тихим причмокиванием выпускает и видит, как засос стремительно заживает. Хмыкнув, Тео вновь касается шеи, продолжая манипуляции над Данбаром. Тот и вовсе притих, тяжело сглатывая. Сердце в бешеном темпе выбивало чечётку, заставляя терять воздух из лёгких, ощущать как под грудью всё расплывается в чувстве эйфории. — Боже, Тео, — на выдохе говорит брюнет и закусывает губу, ощущая горячий язык под ухом. Чужая рука поднимается по открытой коже, очерчивая кубики пресса, затвердевшие соски, которые неприятно соприкасались с тканью, — Нас же почуют. — А мне есть до этого дело? — хмыкает химера, переходя на скулы, — Твои проблемы будут лишь в том, что твоя эрекция распугает всю стаю. И в подтверждение своих слов, тихо посмеивается, опуская руку на пах мальчишки, где было действительно тесно. — Тео, — предупреждающе шипит бета, стискивая зубы, — Я тебя убью. — Нет, волчонок, ты не убьёшь меня, потому что я тот, кто заставляет тебя чувствовать, — шепчет в самое ухо, и давит на выпуклость в штанах, медленно поглаживая, — И сейчас, твоя проблема остаётся не решённой. И после этих слов, Тео с чувством собственной победы в этой непонятной игре удаляется обратно, с лёгкой улыбкой на губах, сохраняя свой прежний вид, будто это не он буквально пару секунд назад, почти довёл бету до пика.