Опять

-Я его любил. Слова, произнесенные глубоким голосом, растворились в умиротворяющей тиши комнаты, прерываемой лишь равномерными стуками стрелок больших часов, стоящих в углу, и еле слышными дыханиями двух присутствующих в комнате. Задумчивые темные глаза, ранее смотрящие в пол, устремились в пустоту, и он продолжил более непринужденным голосом, растянув на лице чуть язвительную полуулыбку, которая была лишь защитой. -Правильнее говоря, я от него зависел. Привык к нему. Привык настолько, что он стал неразделимой частью моих дней, моей жизни, меня самого. Привязался. Возможно, я сам выдумал эту зависимость, но любить... Знаете, странное слово - "любить". Иногда я не понимаю его смысл, он ускользает. Говоривший наконец-то перевел внимание на своего слушателя, впервые за кроткий разговор взгляд его вернулся в комнату, обретя осмысленность вместо грустной тени пребывания в воспоминаниях. Уперев локти на широко раздвинутые колени и соединив вместе пальцы рук, он начал свое повествование, по мере рассказа то поднимая лицо, показывая блестящие черные глаза, то наклоняясь, закрывая длинными иссиня-черными прядями белоснежную кожу лица. -После нашего расставания прошел уже почти год. Сначала мне было тяжело, но я принял его решение и, скажем, решил не навязываться. Какое-то время спустя я привык жить без него, как когда-то привык жить с ним. Нет, я его не забыл. Просто научился не вспоминать. Все, казалось бы, шло нормально. Работа-дом-работа. И такая жизнь меня устраивала, хотя и частенько приходилось отгонять мысли о том, что чего-то не хватает, чего-то очень важного. Но несколько недель назад я опять встретил его. Так, всего лишь увидел мимолетно, пока стоял в пробке. Он был с друзьями, смеялся... - Говоривший остановился, словно вспоминая тот день, и с легкой улыбкой продолжил,- На миг показалось, я слышу его смех даже в машине. А потом на меня обрушилась обида. Я всегда был того мнения, что для него наше расставание будет более болезненным, потому что эмоционально я сильнее. Но он смеялся, он вышел гулять с друзьями в пятничный вечер, как все нормальные люди, а я мог только работать, работать день и ночь, чтоб не помнить... знаете, это чертовски больно - осознавать, что ты ошибся и что вовсе не был настолько важен, насколько считал. Наверное, слишком банально, что я в тот день напился. И решил, что нужно уже кончать с этим, сколько можно жить прошлым, терять жизнь из-за каких-то воспоминаний, зависеть теперь уже от прошлого. Но получалось наоборот, я вспоминал его все чаще, я снова начал видеть его глаза, его улыбку средь белого дня. Сначала это раздражало, но потом я смирился и поддался им. Я пытался вспомнить тот вечер, пытался найти хоть что-то в его виде тогда, из чего бы можно было предположить, что он меня не забыл, что ему тоже тяжко до сих пор. Я начал вспоминать все мелочи наших отношений и хотелось с кем-то поделиться, рассказать, доказать, что я знаю его больше, чем кто-либо. Но в моей жизни нет такого человека, кому бы я доверил частичку его, слишком личное, слишком мое,- до того воодушевленно говоря, он сразу замолк, горькая усмешка затянула красивые губы, портя контур.- Мое... Было мое, всего лишь "было". Комната опять погрузилась в тишину. Слушатель исповеди не осмеливался сказать слова, боясь испортить момент столь хрупкого доверия. Изгнав от себя неуместные мысли, мужчина вернулся к тому, для чего он пришел. -И тогда я решил придти к Вам. В этом мире все решается деньгами. Я буду платить, Вы будете меня слушать. Мне не надо советов, не надо, чтоб поняли, не надо никакой реакции, просто слушатель, не задающий вопросы. Даже не так, мне просто нужно Ваше присутствие, когда я буду говорить, чтоб не считать себя вконец обезумевшим. -Я Вас понял. Все, что Вы скажете в этой комнате, останется здесь. Вопросы с оплатой решите с секретарем. А теперь скажите мне, пожалуйста, Ваше имя, чтоб я смог заполнить документы. -Учиха Саске. 27 лет. /день 1/ -Мы встретились еще в детстве. Никаких особых отношений, просто поиграли несколько раз вместе,- Саске хмыкнул, припоминая их игры, кончающиеся или дракой, или же его величественным отстранением, пока новоиспеченный друг кричал и пытался что-то доказать.- Он был в нашем городе проездом вместе со своим опекуном, остались они недолго и в это время я успел узнать, что они вечно переезжают, из-за чего у него нет друзей. В тот раз было так же, не успели мы приспособиться друг к другу, а он уже уезжал. Во второй раз мы встретились много лет спустя у моего офиса. Когда он с криком "Глазам своим не верю, неужели это ты, Учиха?" подошел ко мне, я даже не узнал его, пока не встретился с ним взглядом. Вообще меня раздражают светлые глаза, они бывают слишком холодными и, можно сказать, бессмысленными, пустыми, назовите, как хотите, но они мне не нравятся, мне и так всего этого хватит в себе. Но его глаза, они светятся,- губы с ранками, доказывающие, что рассказ посетителю дается нелегко, расползлись в легкой улыбке, которая придала Учихе невероятную красоту.- Я не мог не узнать эти глаза, и тем более, не смог отказать, когда их хозяин предложил вместе выпить кофе, вспомнить былое. Знаете, меня окутало странное чувство. Я приглядывался к нему и не мог понять одного: изменился ли он? Ну, с одной стороны передо мной стоял совершенно незнакомый человек, что я о нем знал? Ничего. Он был очень красив, былое озорство в глазах утихло, он казался более умиротворенным и спокойным, но все равно что-то меня заставляло сказать: "Ты ничуть не изменился". Потом я понял, что на то была причина. Он опять говорил без умолку все время, что мы провели вместе в кафе, как будто возвратился в детство. И опять его глаза светились, он казался мне сущим ребенком. Но в моей голове была лишь одна мысль: "Боже, что я здесь делаю?". Для меня и вправду не было смысла слушать всю ту чушь, но я сидел перед ним. Что-то не давало уйти. А потом и дал номер. И мы встретились опять, и опять... Было странно общаться с ним. Когда я был рядом с ним, мне все казалось глупо, мне это не было нужно, я зря терял время, которое нужно было использовать с пользой. Но как-то тянуло меня к нему. Когда он не был рядом, все мысли вели меня к нему. Это раздражало, если честно, но и было приятно, что ли. Никто из нас ничего не решал, ничего не предпринимал, просто так получилось, что наши встречи перешли границу дружбы. И если сейчас подумать, он мне никогда и не был другом. Всегда было одно "но", однако тогда я не мог объяснить, в чем оно состоит. В комнате послышался гонг часов, который оповещал, что время приема закончилось. На миг в черных омутах проскользнуло что-то с родни жалости о чем-то, но он быстро управился с этим чувством, и попрощавшись, вышел из комнаты. Остановившись у дверей, он тяжело вздохнул - все правильно, так оно и должно было быть - и подошел к секретарю подписать, что прием состоялся. /день 2/ -Может это и звучит странно, но он во мне открыл много нового, невиданного даже мной. Он заставил меня довериться людям, открыться и стать общительней. Он познакомил с многими его друзьями и как-то так повелось, что в скором времени они для меня тоже стали чем-то с родни друзьям. Я никогда особо не нуждался в людях и всегда держал их дальше от себя, потому что... Не знаю, наверное, стоит принять, что я их опасался и поэтому убедил себя, что они мне не нужны, что я должен и буду жить без кого-либо. Но и тогда было место, где никого не было, где я оставался совсем один. Мне это было очень нужно, частичное одиночество, поэтому я просто понятия не имею, кто меня за язык тянул предложить съехаться. Мы просто сидели в ресторане, молча ели, прекрасно зная, чем закончиться уже привычный ужин, и я понял, что мне нужно что-то новое. Поэтому и сказал: "Останешься со мной?", он чуть удивленно посмотрел на меня, и, не понимая причину подобного вопроса, спросил: "Сегодня?.." И не успел я даже осознать, что говорю, как вылетело: "Нет, вообще". И он остался: и в тот день, и вообще. Для меня это разъяснило одно. То "но", что всегда мне мешало, даже когда мы уже встречались, было в том, что от него мне было нужно больше, намного больше. И это "больше” не исчерпывалось никогда. Всегда больше. Саске посмотрел на часы в углу комфортно обустроенной комнаты, отмечая, что уже время уходить. Сегодня у него была важная встреча, он не мог на нее опоздать. Его окутывало неприятное чувство вины, когда он выходил из комнаты раньше положенного. Учихе казалось, что он опять предает его. Опять. /день 3/ -Мне всегда казалось, что отношения с ним будут чем-то вроде торнадо, вроде водоворота, вроде бури. Он сам был водоворотом, неугомонный, всегда шумный, слишком яркий, слишком общительный, слишком эмоциональный, слишком бурный. У него все было слишком, абсолютно все. И мне казалось, что быть с ним будет значить всегда быть в центре торнадо. Меня это пугало, пугало, что ноги не будут на твердой земле, но и притягивало невиданное раннее. Мне казалось, что он не в состоянии построить и удержать постоянные, серьезные отношения. Однако меня ждал сюрприз. Отношения с ним вовсе не были похожи на бурю, и хоть я, как и предвидел, не чувствовал землю под ногами, ощущения радикально отличались. Я просто тонул в его тепле и умиротворенности. Дома он становился совсем другим, как утренний легкий ветер.- Говоривший не сдержал смешок, понимая, насколько романтичным он снова становился. Все то время, что он оставался один, эта эмоциональность, родившаяся в нем во время их отношений, улетучилась, даже не оставляя подозрения, что когда-нибудь вернется.- Как Вы думаете, любовь похожа? Мне кажется, у каждого она своя. Даже не так, у каждой пары любовь другая. Наша - да, я осмелюсь наши отношения назвать именно любовью - наша любовь была оранжевого цвета, я таким его вижу, таким представляю и помню. Вовсе не потому, что это был его любимый цвет, нет. Просто этот цвет ассоциируется с теплом, а наши чувства, та аура, что он создал вокруг меня, была именно теплой, я не могу дать другое определение всему, что я чувствовал рядом с ним. Но и это слово не может все охарактеризовать. Вряд ли какое-то слово сможет. /день 4/ -Секс у нас был частый, и я все равно не уставал от него. Что-то было такое, не знаю как объяснить. Это сложно высказать. Секс у нас был страстным, это подходило нам обоим, нам обоим нужен был этот огонь, и мы оба желали давать его, делиться. Уже привыкший к молчаливому присутствию психолога и казавшейся слишком холодным своей официальностью комнате, Саске, не стесняясь, обустроился на коричневом кожаном диване. Полулежа на нем и опираясь на подлокотник, со скрещенными на груди руками, он говорил непринужденно, открыто, иногда косясь на психолога, желая увидеть его реакцию на столь интимную информацию, и с каждым разом мысленно разочаровался. На лице его невольного слушателя не отражались никакие эмоции. И каждый раз, встречаясь с безразличием, что-то в нем ломалось, отдаваясь гулким эхо в груди. -Всегда удивлялся, как это у него получалось. Он был разным, как будто какая-то кнопочка внутри переключало в нем режим. И меня жутко бесило, что эта кнопочка мне не подчинялась, более того, я не понимал, не мог понять, как она работала. Он мог придти домой с огнями в глазах, с хищным желанием близости, а в постели превратиться в такое нежное существо... - Он приблизил руку к губам, задумавшись на несколько минут, как будто припоминая что-то, сопоставляя, и придя к общему знаменателю, продолжил,- Я не любил нежность, не люблю эту нежность, трепетность, но он заставлял меня любить это. Он заставлял меня хотеть этого.- Глаза пациента закрылись, перед его мысленным взором мелькали картины, будоражащие кровь, заставляющие сердце трепыхать, как крылья пойманной бабочки.- Он так меня ласкал, нет, так любил, что я чувствовал себя особенным. Не особенным вообще в мире, в те минуты мир был для меня лишь мешающей пушинкой, а для него. И... наверное, я бы отдал все, что бы опять для него бы...- Саске прервался, недоумевая повернувшись к часам, которые содрогали воздух мощными гонгами. Видимо, он слишком завелся. Слишком. Настолько, что не успел. /день 5/ Психолог без особого интереса наблюдал за своим пациентам, который нервно расхаживал по комнате, тяжело дыша сквозь вздутые со злости ноздри, сжимая и разжимая кулаки. -Я видел. Я вчера видел... Ты хоть понимаешь, что я чувствую!- Наполненные неумолимой смесью боли и злости глаза обожгли неподвижно сидящего психолога своим взглядом. Саске не мог совладать собой, разум не мог принять такое развитие событий. Ему казалось, что вся злость была исчерпана еще вчера, когда он перевернул всю квартиру вверх дном, разбив вдребезги многое, что когда-то имело важное значение для него. Для них. Но нет, войдя в эту комнату, он понял, что то далеко не было пределом. Он бросился к свидетелю происходящего, дрожащие руки Саске впились в плечи психолога сильной хваткой. -Ты понимаешь, я видел,- он кричал, кричал и смотрел в глаза человека перед ним,- я видел, черт,- Учиха опустил глаза не в силе больше терпеть ледяного взгляда светлых глаз, смотрящих на него из-под стекол очков. Голубые, они были противно голубого цвета. Он всегда не любил светлые глаза, но эти голубые глаза он не любил вдвое больше. Потому что они не светились. Голубые глаза больше не светились для него. Схватка на плечах ослабла, руки Саске скользнули и безвольно повисли. -Прости... Простите меня,- произнес он севшим голосом, не оборачиваясь приблизившись к дивану и беззвучно сев. -Я видел его вчера. Я не смог больше терпеть. Я просто хотел его увидеть. И увидел. Сдалека. Он только возвращался домой, я помню, когда его работа кончается и в какие дни он всегда оставался чуть дольше. Вчера он возвращался домой. И был не один. Я... Наверное, он счастлив, и зря я все это затеял. Наша история закончилась давно и... Я ведь сильный, я привыкну. Впервые за все посещения его голос не выражал ничего - низкий, лишенный всяких эмоций, всяких цветов и тонов. Он сидел, глядя в пустоту не осмысленными глазами, и молчал. Некое спокойствие пришло к нему, но оно не принесло ничего приятного, лишь мерзкое опустошение, как будто что-то в нем умерло. С привычным гонгом часов, он встал и, не произнеся ни слова, вышел из комнаты, на минуту остановившись у дверей, опираясь лбом о деревянную поверхность двери. Наверное, он больше не вернется. Наверное. /день 7/ -Вы пропустили прием... -Извините,- прервал психолога Саске, сидящий в кресле до того не удостоившись его внимания,- я должен был позвонить, это было безответственно с моей стороны. Сегодня Учиха выглядел странным. Намного более странным, чем на последнем приеме. Он выглядел очень усталым, под глазами залегли черные круги, слишком явственно видневшиеся на белоснежной коже, которая выглядела непривычно болезненным. Весь он был ссутулившимся, и выглядел очень жалко, сидя в кресле в небрежной одежде. Но что-то в нем не давало его жалеть. Он казался умиротворенным. Неужели смирился?.. Уже? Так легко? -Я взял отпуск. Я давно не отдыхал. Так давно нормально не спал. Было очень странно находиться дома при дневном свете, даже дико,- тихий смешок распространился по комнате. Саске говорил без особого энтузиазма, он часто делал долгие паузы, а потом, как будто вспоминая что-то очень важное, оповещал об очередной привычки своего бывшего, не замечая несвойственное напряжение психолога. -А еще он смешно морщил нос, когда я ему в салат оливковое масло добавлял. А на щеках при этом появлялись маленькие ямочки. Но они были более заметны, когда он смеялся. И тогда у меня появлялось неутолимое желание скользнуть кончиком языка в эту ямочку,- он вздохнул, опять потеряв все веселье и замолчав. -А еще он всегда чесал затылок, когда смущался. Или когда что-то не понимал. Тогда еще больше хотелось его целовать. /день 8/ Саске сидел на своем привычном месте - на кожаном диване в фирменном костюме, с идеальными укладенными волосами. Болезненная бледность и тень безумия пропали, он сидел в той же позе, как и в первое посещение, но что-то в нем было уже не тем. Он уже не был тем же. Хотя и прошел всего месяц. -Ммм, я понял одну вещь. Я не могу кого-либо винить в том, что случилось,- его голова была опущена, он смотрел в пол. Говорил совершенно спокойно, видно было, что все его слова - последствие тщательного анализа.- Во всем был виноват я. Я оставил все на самотек, а жизнь сама не станет тем, что нам нужно. Я понял, что попросту не заслужил его. Я оставил все на него, абсолютно все. В отношениях должны быть двое. Он делал все, чтоб добиться, он заслужил, и даже после этого старался, после этого делал все, чтоб меня сдержать. А я, кхм, я просто позволял ему делать это, поддерживать отношения. Я винил его в том, что он ушел просто так, не объяснив ничего, но он и в этом был прав. Я бы не понял. И знаете, что самое ужасное? Я ведь и после оставил все на самотек, я не пошел за ним, я не сумел,- он поднял голову и посмотрел на свидетеля его самой сокровенной исповеди наполненными смесью противоречивых эмоций глазами, такими же, как и в содрогнувшем его голосе. -Я, кхм, он заслуживает большего, намного большего. Он, Вы не представляете, сколького он заслуживает,- его губ тронуло легкая улыбка с привкусом горечи. Саске откинулся на диван и продолжил, совладав с эмоциями: -Я Вам лгал. В самый первый день я Вам солгал. Я его не любил. Я его до сих пор люблю. И уже в которым раз в комнате повисло молчание, но на этот раз она давила на присутствующих своим напряжением, не давая свободно вздохнуть, заставляя неподвижно сидеть и ждать чего-то. Чего-то, чему не было суждено быть приятным. На этот раз Саске не дождался часов. Он встал, подправил костюм, напряженным движением смахнув несущественную пыль с черных брюк и направился к дверям, в который раз остановившись у дверей и наконец-то осмелев сказал то, что вертелось на языке уже давно. -Наруто,- он вздохнул, как будто набирая силы,- ты ведь никогда меня не простишь. Это не было вопросом, это была его правда. Правда, с которой он смирился. Опять. Психолог вздрогнул и опомнился, когда захлопнулась дверь. Он снял очки и провел рукой по лицу, остановившись в районе рта. Рука, держащая очки дрожала. *** Холодный ветер, не церемонясь, скользил по пыльному асфальту. Было уже светло, хотя солнце и не думало появляться, прячась за массивными дождевыми тучами. Саске сидел на холодных каменных ступеньках где-то с полночи. Уже несколько дней он приходил сюда, садился на ступеньки, как только выключался свет в комнате. Он сидел. Просто сидел, и этому не было никакого смысла, абсолютно. Ветер дошел до него, легко пробравшись сквозь не созданную для такой погоды одежду, заставляя Саске поежиться, но не сумел прогнать со своего места. Уйти не хотелось, даже двигаться не хотелось. Там, за спиной было окно его дома. Его. Учиха вздохнул и начал мысленно себя подготавливать, чтобы встать. Холод и затекшие мышцы этому не способствовали, но мысль, что скоро Наруто должен встать, не радовала его. Он не хотел быть пойманным, просто здесь он чувствовал какую-то легкость, тень тепла, что веяло из его дома. Умиротворение утра убаюкивало пуще ночной темноты, глаза закрывались сами собой, в то время, как разум твердил, что надо уже уходить. Когда послышался скрип открывающейся двери, Саске был в полудреме, лишь краем уха слыша шаги и в задворках сознания понимая, что кто-то приближаться к нему. На плечи лег плед, что заставило его вздрогнуть и широко открыть глаза, забывая о сонности. Рядом с ним сели, и спустя мгновение он почувствовал на своем плече ставшую непривычной тяжесть. Звук гулких стуков забившегося вразы сильнее и быстрее сердца в его ушах смешался со звуком протяжного вздоха, после которого раздраженным голосом сказали: -Я устал смотреть на тебя издалека. Не навязчивый ветерок усиливался, гоняя опавшие редкие листья по асфальту, облака угрожающе скулили в предвещание скорого дождя, а Саске было тепло. Опять. Небо начало лить первые капли, а пара так и не сдвинулась с места, чувствую небывалый комфорт и потерянное раннее умиротворение. И блуждающий на улице ветер унес сказанные шепотом слова: "Ты сумел".