Дневник воспоминаний

Облизываю губы и прикрываю веки. Шумный вздох. Даже от одного твоего такого пристального взгляда сердце меняет ритм. Это немного раздражает. - Тебе на работу не надо? – не отрывая взгляд от бумаг спрашиваю. - Сегодня воскресенье, если ты не помнишь, - слышу копошение и скрип дивана, после снова тишина. Но это не значит, что мне нужно мешать работать. - Почему тогда не с женой? Откуда вообще всё это взялось, хен? Я так привык к тому, что мы видимся пару раз в месяц, общаемся редко, так привык к ненависти к ней, а теперь мне почему-то становится жаль её. - Я похож на ребёнка, чтобы привозить меня в аквапарк? – лениво снимаю ремень безопасности, хотя я очень рад, потому что за несколько месяцев ты, наконец, нашёл время для меня. - Сюда приходят не потому, что люди дети, а потому что хотят поплавать и поразвлечься, - улыбка. – Давай, выходи из машины и пошли. Мне было не очень спокойно. Ещё бы человек, которого ты так сильно хочешь, целый день будет ходить перед тобой полуголым, соблазняя своим телом… как тут мне вообще можно быть спокойно? Несмотря на это, нам всё же удалось поразвлечься. Мы много игрались, спускаясь с горок, прыгали с вышки, брызгались водой, и пытались в шутку друг друга утопить. Мне нравилось, когда ты обнимал меня сзади, чувствовать твоё тёплое тело, и возбуждение нарастало. Мысли становились совсем неприличными, так и хотелось притянуть к себе и впиться в губы поцелуем. - Когда ты последний раз общался с родителями? - Месяца три назад, наверное, - пожимаю плечами. Когда бы я с ними не виделся, они всегда мной недовольны. Сначала я старался, правда. После того как хен переехал, я жил с ними и старался быть примерным сыном, что у меня не получилось в подростковом возрасте, но им не угодишь. Недовольны всем, начиная с моего цвета волос, заканчивая тем, что я ношу. Они делали больно, и уж лучше жить для себя, чем стараться кому-либо угодить, а родителям уж тем более. Либо принимай ребёнка таким, какой он вырос и терпи, либо вообще откажись. Родители не могли отказаться, и терпеть тоже. Поэтому от родителей отказался я, просто переехав. - Ты помнишь, что завтра день рождения отца? Тебя не было в прошлом году, но хоть на шестидесятилетие придёшь? Вот почему он не с женой, готовят дом для приёма гостей. Усмехаюсь. Каждый год одно и то же: куча незнакомых мне дяденек и тётенек в роскошных костюмах и платьях. Даже свадьба брата прошла куда скромнее, чем ежегодный день рождения отца. - Тебя отец попросил поговорить? – смотря на тебя, вопросительно поднимаю брови. Он по своей воле никогда бы не поднял эту тему. Знает, что я ненавижу эти сборища, дорогой пафос отца и его коллег. - У одного его компаньона красивая дочка… - А мы так похожи на товары, от которых они получат кучу прибыли, - перебиваю тебя, уже догадываясь, почему отец хочет видеть меня на своём дне. - Можно и так сказать, - внимательно смотришь. – Девушке показали твою фотографию, ты ей понравился. - Я много кому нравлюсь, но это не значит, что я готов на них жениться, - что-то эта тема меня уже начинает раздражать. Я не хочу жить в ненависти ещё и к своей жене. - Завтра придёшь, сами поговорите, - встаёшь с дивана и идёшь выходу, - я тоже не хочу, чтобы ты женился, - произносишь напоследок и захлопываешь дверь. Улыбаюсь. Как много в мире сумасшедших, а мы, наверное, с тобой, хен, самые больные. - Сколько лет прошло с тех пор, как я потирал тебе спинку? Ты так вырос, - произносишь каким-то грустным голосом. Снова наступает молчание, а моё сердце слишком быстро и громко бьётся. Неужели тебе не слышно? Поворачиваешь лицом к себе, улыбаешься. - Когда ты был ребёнком, мыл тебя только я, - снова намыливаешь мочалку гелем для душа. Я чувствую себя куклой, контролируемой только тобой. Это забавляет… и возбуждает. Каждое твоё прикосновение. Снова закрываю веки. Когда был ребёнком, я не любил мыться, но с тобой всегда было весело. Действительно вырос, потому что сейчас наслаждение совсем другое. Твои прикосновения воспринимаются совсем по-иному. И почему именно сегодня все другие душевые кабинки оказались заняты? - Хэ, ты меня слышишь? – открываю глаза, и снова твоя улыбка. Это был конец. По крайней мере, я так думал, хотя, на тот момент я вообще не думал. Движения были медленными, так что ты должен был среагировать и отстранить, но ты это не сделал. И я снова закрыл глаза, когда губы соприкоснулись. Не смотря на моё нежелание приходить на этот вечер, мне всё равно пришлось, хен уж слишком был требователен. Девушка оказалась милой, а ещё в вечернем красном платье очень сексуальной. Но жениться я как не хотел так до сих пор и не хочу, и я это внятно объяснил отцу. На что он мне предложил хотя бы этот вечер побыть с ней и лучше её узнать. - Много и дорого, - наблюдая с балкона второго этажа за людьми тихо шепчу. - Как всегда, - встаёшь рядом. – Вы с ней хорошо смотритесь, - так же тихо шепчешь. - Угу, было бы ещё хорошо, если бы она так долго не задерживалась в уборной, - недовольно бурчу. – Где твоя?.. - Я не знаю, - тихо смеёшься, видя моё удивление, - Она с кем-то разговаривала, мне стало скучно, решил оставить её, пусть общается. Вечер на самом деле был очень скучным, если бы я остался дома смотря какой-нибудь фильм по телику и то, прошёл бы куда полезнее. Вот почему я не люблю его день рождения, ни капельки желаемого веселья, но одна польза всё же есть. - Мы уходим, скажу отцу, чтобы он не волновался о сохранности дочки его компаньона, – быстро тараторю и когда уже собираюсь развернуться, чтобы пойти к выходу задерживаешь за локоть и отводишь в сторонку. - Куда? - Домой. - Зачем? - Тебе всё подробно описать? – поднимаю брови. - Вы же с ней только сегодня познакомились, - удивлённо смотришь. - Да кого это волнует? – хмыкаю. – Завтра к обеду мы друг друга уже и не вспомним. - Меня волнует! – строго смотришь. - Не волнуйся, - улыбаюсь, - я знаю, что такое презерватив и как нужно предохраняться. Говорят, прижатое к стенке тело не может сопротивляться. Кажется, так оно и есть. Я помню свой первый поцелуй в тринадцать лет. Тогда я ещё думал: "Ну и что здесь такого? Слюнявиться и двигать языком?". Теперь я понял разницу между целованием с любимым человеком и тем, который "так, просто"… Я не помню сколько продлился наш поцелуй, но я готов поблагодарить того Бога в которого не верю, за эти минуты наслаждения. У тебя, наверное, просто сработал инстинкт, я вообще думал, оттолкнёшь и ударишь, за то, что я слишком многое себе позволяю. - Что это было сейчас? – тяжело дыша, тихо шепчешь, когда я отстраняюсь. - Твоя минутная слабость и моё сумасшествие, - улыбаюсь. - Доброе… - делаешь паузу, опуская взгляд на мой голый торс. - Утро, - заканчиваю вместо тебя. Интересно, как бы ты отреагировал, если бы я открыл дверь голым? - Чай, кофе? – проходя на кухню, спрашиваю, пока ты с интересом осматриваешься. Ты никогда не был у меня дома, как и я впрочем в твоём… семейном гнёздышке. - Но кофе нет, чая тоже, - подойдя к холодильнику, открываю дверь. - Есть скисшее молоко, будешь? - усмехаюсь и поворачиваюсь чуть ли не ударяясь своим лбом о твой. Несколько секунд стоишь, смотря испытующим взглядом. - И как прошла ночь? – придвигаешься ещё ближе, заставляя прижаться спиной к холодильнику. - Отлично, - ухмыляюсь, но ухмылка исчезает через секунду, как только чувствую твой запах. Слишком близко. Когда остаётся ещё несколько сантиметров до твоих губ, и я уже был готов протянуть руку к твоей шее наплевав на контроль, ты отстраняешься и идёшь к выходу. - Переоденься, я подожду тебя в машине, - негромкий крик и хлопок двери. Удивительно, что я могу что-то ещё слышать кроме стука своего сердца. Когда ехали домой, в машине стояла гробовая тишина. В общем-то, меня это не особо волновало. Я не чувствовал свою вину или угрызения совести. Мне этого захотелось, и я это просто сделал. Уже стемнело, и шёл дождь, мне очень хотелось спать, поэтому я закрыл глаза, надеясь заснуть. - Кажется, я слишком многое тебе позволяю, - тихий шёпот с усмешкой. Чувствую прикосновения к щеке. Тёплая ладонь. Мне так хотелось знать твои мысли в тот момент. О чем ты думаешь, каждый раз, когда притрагиваешься ко мне и смотришь так пристально? Случай с поцелуем тогда забылся быстро, потому что я стал себя контролировать, ну и ты окончательно сошёл с ума по ней и забыл обо мне. - Хёри решила пройти обследование, скоро наша годовщина, она уже должна была забеременеть, - хмуришь брови, читая состав кукурузных хлопьев, потом цокаешь языком и ставишь обратно на место. - Вы так сильно хотите ребёнка? – на самом деле это тема мне не очень нравится, и снова ко мне возвращаются те подростковые собственнические чувства. Я ненавидел, когда кто-то его обнимал или вообще притрагивался, даже родители. Особенно с мамой они слишком часто нежничали. - Пора бы уже, - улыбка, - ты не хочешь быть дядей? - Я ещё слишком молод, - и всё же бросаю в тележку две пачки хлопьев. Он такой брезгливый, обязательно вся пища должна быть полезной. – Ты думаешь, она не здорова? - Не знаю, - пожимаешь плечами. - Не хотите усыновить меня? – дойдя до кассы, беру несколько плиток шоколада. - В таком случае я лучше останусь без ребёнка, - тихий смех. – Ты меня обанкротишь, - недовольно вздыхаешь, смотря на почти заполненную всякой вредной пищей тележку. - Разве не это и хорошо? Я уже давно не ребёнок, - беру один чупа-чупс, пока кассирша занята другими покупателями, открыв обёртку, быстро засовываю в рот. – Я подожду тебя в машине, папочка, - похлопав тебя по плечу, иду к выходу. Раньше свои поступки можно было скинуть на подростковый период, на моё сумасшествие, а сейчас приходится всё обдумать прежде, чем что-либо делать. Даже для того, чтобы тебя просто обнять, приходиться выдумывать кучу причин того почему у меня вдруг проснулся прилив нежностей. Я уже не ребёнок и это самое ужасное.