Эх-х, любовь, любовь...

Я открыла глаза и сначала не поняла: что-то тёплое греет мне бок и тихонько сопит. Я уже собиралась кричать, но вдруг вспомнила, что ночью пришёл Ватару, и захлопнула рот. — Встаём, — сама себе, тихонько, чтобы не разбудить мальчика, пробормотала я и вылезла из-под одеяла. Осторожно дошла до двери в одних мягких спальных штанах и лифчике, потом вспомнила, что гости, наверно, будут против, и натянула майку. Вдруг мне приспичило пошалить, и я прямиком направилась в комнату сестры. — Ника... — прошептала я, наклонившись к спящей сестре. Та заворчала и попыталась зарыться в одеяла поглубже, ага, щаз, разбежалась. — Мы опаздываем! Эфект был поразительный — она вскочила, как ошпареная и заметалась по комнате. — Стой, — тихо зашипела я на сестру, которая метнулась мимо меня и чуть не опрокинула. — Мы не опаздываем, нам до школы ещё два часа. Та наконец перестала метаться и посмотрела на меня с обидой и непониманием. — Понимаешь, а давай прикольнёмся? — Давай! — её глаза загорелись, а у меня защекотало в животе, как когда-то в детстве, когда мы замышляли шалости. Мы тихонько пробрались в комнату к старшему брату, Вадиму. — Облом, — тихо посетовала я, разглядывая пустую постель. — К Филиппу? — спросила Ника. — Угу, — кивнула я, ну как мы могли не провернуть такую грандиозную пакость! И мы поползли на четвёртый этаж. — Эта комната? — на всякий случай спросила я, разглядывая четвёртую слева дверь. — Точно — с увереностью кивнула сестра. — Ну, точно так точно, — пробурчала я, молясь про себя, чтобы мы, не дай бог, не перепутали двери. Просто большинство парней мы поселили именно на четвёртом этаже, где среди этих одинаковых дверей дверь брата. И мы поползли... Дверь тихонько отварили, голову в щёлку сунули, но тут же высунули обратно... — Не заметил? — в шоке спросила Ника. — Да нет... Вроде... — неуверенно ответила я. Дело в том, что когда мы сунулись, там к нам в полуоборот стоял Субару с намотанным полотенцем вокруг бёдер. — Тогда уползаем шустрее, — истерически шепнула сестра, в общем, я с ней согласна. А спина-то у него красивая, мускулистая такая. — Слюни подбери, нам такое чудо не светит, — поведала мне сестра. Я осмотрела нас и осталась довольна. Почему не светит? Мы, может, и не побили рекорды по бегу, но по ползанию точно! Буквально за считанные секунды мы спустились на второй этаж и так же ползком двинулись к комнате. Мы ввалились в комнату, тяжело дыша. — Быстро собираемся и дуем в школу! — скомандовала Ника. — Угу, — согласилась я и уже нормально прошла в комнату. Ватару свернулся клубочком и спихнул одеяло на пол. Я накрыла ребёнка и пошла одеваться. Вот стою перед зеркалом, себя рассматриваю: рваная, короткая стрижка светло-русых волос, с тёмными и светлыми прядками; стройная, но не высокая. По мне, так я прекрасна, а на чужое мнение плевать. — Налюбовалась? — сзади раздался насмешливый голос сестры, тут она увидела Ватару. — Мелочь совращаем? Не хорошо. — Дура, — обижено буркнула я, — ему кошмар ночью приснился. — Ну, ладно, — примирительно произнесла она, — пошли уже. Кстати, Масаоме, можно сказать, по обмену устроился в хорошую частную клинику педиатром, и он согласился нас подвезти. — Вот это здорово! — радостно воскликнула я. — У него клёвая тачка! — Угу, — согласилась она, — но мне больше "Мазерати" нравится. Мы ненормальные, правда? Нормальные девочки обсуждают платья, туфли, даже новые прокладки "с крылышками", а мы — машины, двигатели и новые подсветки для колёс. Вот что значит — жить всю свою сознательную жизнь в чисто мужском обществе. Мы быстро спустились, и я унюхала оладьи. Ням-ням. — Не время думать о еде, — прошептала Ника, но я-то вижу, что не хуже меня принюхивается и слюни вон сглатывает. — Ну, Никусик, ну пожалуйста, — жалобным голосом начала я и попыталась сделать глаза как у кота из шрека, видимо, не приуспела, потому как её лицо осталось безжалостным. Но мне показалась на нём тень сомнения, надо лишь усилить натиск, — ну родная, я нормально не завтракала уже лет... — я попыталась припомнить, когда в последний раз нормально завтракала, — да вообще никогда! — Нет, мы опаздываем, — строго шикнула она и за руку потащила меня к двери. Я честно сопротивлялась и уже собиралась разрыдаться, как перед нами появился Укио. — Я понял, что вы не успеваете позавтракать, и поэтому собрал вам завтрак в школу, — улыбнулся он, протягивая на два бумажных пакетика. — Да ты чудо! — радостно взвизгнула я и от избытка чувств чмокнула его в щёку. Вы думайте, я смутилась? Ага, щаз, зато Укио смутился, покраснел, м-м-м няшка. — Пока! — Побежали! — поторопила такая же счасливая Ника, я думаю, она сама бы его расцеловала, но я стояла ближе и поэтому успела первая. Мы вышли на улицу и потопали к тёмно-синему "Мерседесу". Запихнув сестру на заднее сидение за двенадцать минут на правах старшей, села вперёд. — Поехали? — улыбнулся Масаоме. — Поехали, — кивнула Ника с такой важностью, как будто давала "пуск" ракете Гагарина. Масаоме очень хорошо водил, аккуратно, не виляя по дороге и не путая педали. Сестра косилась на меня, мол, учись, как надо водить. — Спасибо, — искренне поблагодарила я его, когда мы приехали. — Да мне не трудно, — улыбнулся он, а мы, помахав, вылезли из машины. Мы вошли в класс первыми и тут же направились к химическим веществам, стоящим на учительском столе. Я вопросительно взглянула на Нику, она кивнула, и мы принялись за дело. — Здравствуйте, дети, — поприветствовал нас...литератор? — Чёрт, — шёпотом выругалась я, должна же была быть химичка. Учитель сел на стул и достал журнал. — Сегодняшняя тема, — начал учитель и попытался встать, но не тут то было, клей, который я сварила, качественнее "Момента". — Что это?! — в изумлении пискнул учитель, класс заржал, они-то уже поняли в чём прикол. Спустя пару секунд понял и учитель — Высотины, помогите! Мы встали с первой парты и направились к учителю. Я ухвалила его за руку и упёрлась ногой в стул, потянула, штаны затрещали. — Качественно прилипли, — с самым серьёзным выражением лица произнесла Ника. — Что же теперь делать? — чуть не плакал учитель. — Штаны снимать, — пояснила я, еле сдерживая хохот. — З-зачем? — А вдруг состав ядовитый пропитается через штаны, и адью! — посвятила я его. — Что значит "адью"? — Отравитесь Вы, — подсказала сестра. — Что, прямо здесь? — учитель побледнел. Он понял, что если сейчас снимет штаны, то потеряет авторитет в классе окончательно. — Несите в учительскую, — твёрдо приказал он. Мы с Никой в ужасе уставились на эти сто кг живого веса плюс стул из дуба. Ника вздохнула и скомадновала: — И раз! И два! И взяли! — мы подхватили стул вместе с учителем. — Вперёд!.. — пафосно воскликнул он. Мы с Никой, пыхтя как паровозы и сгибаясь в три погибели, потащили его по коридору и тут меня пронзила мысль, от которой мне стало плохо: мы находимся на первом этаже, а учительская — на четвёртом. Десять минут спустя мы мокрые и еле дышащие дотащили его до учительской. — Чёрт... — прошептала Ника. Нам навстречу из кабинета, как утка из кустов, выплыла Алла Сергеевна. — Что произошло? — в шоке спросила она, потом догадалась и посмотрела на нас далеко не хорошим взглядом. Она открыла дверь, и мы втащили учителя. — У-ф-ф-ф, — выдохнули мы. — Девочки, звоним братьям. А пока они едут, отковыряйте, пожалуйста, Степана Васильевича...