Такого не может быть

Хантер никогда не считал себя бесстрашным. И все же он был бойцом. С первых мгновений жизни на нем лежала печать Рока: ведьма, лишенная магического дара, обречена на смерть. Многих такой расклад мог бы повергнуть в уныние. Многих, но не его. Хантер не смирялся со своей судьбой, а шёл против неё — шёл с посохом в руках, пробивая себе дорогу силой. Вперёд. Сражайся. За право дышать, надеяться. Сражайся, стиснув зубы. Не отступай. Сражайся. Сражайся за право быть. Трудности не пугали его. Есть задача? Реши её. Есть цель? Следуй за ней. Когда знаешь, к чему стремишься, путь как будто становится легче. Но бесстрашным Хантер не был никогда. Он боялся. Боялся умереть, так и не доказав, на что способен. Боялся остаться один, не узнав по-настоящему чувства сопричастности к чему-то великому. Боялся увидеть разочарование в синих глазах, которые одни смотрели на него без снисхождения и жалости. Глаза единственно близкого ему существа. Первое воспоминание, которое всплывает перед ним, когда он задумывается о прошлом — его собственный голос… — Кто… кто я? … и склонившееся над ним лицо; лицо, пересеченное шрамом, со взглядом бесстрастным, далёким и пустым. С губами, забывшими, как улыбаться по-настоящему. Дающими ему ответ: — Хантер. Тебя зовут Хантер. Этот человек дал ему имя и смысл. Он был его смыслом. За что бороться? К чему идти? Белос знал это и чертил ему дорогу, которую надо было пройти, указывал на врагов, которых необходимо было одолеть, рисовал мир, который нужно было построить. И Хантер шёл за ним, веря, что в конце концов каждая битва окупится сторицей. — Воля Титана осуществится, и в тот миг это солнце ознаменует для нас начало нового дня! — говорил Император, подняв к небесам руку, и до хруста сжимал длинные пальцы, словно пытался поймать горящую над головой звезду. Хантер смотрел на своего Императора, стоя позади, в самой тени, где никто не мог бы его увидеть. Смотрел, не в силах сдержать восторженной улыбки; чувствуя, как закипает внутри кровь лишь при одной мысли о картине, созданной словами Белоса. Мир без дикой магии. Мир, где полуведьме не страшно будет жить. Мир, где синие глаза взглянут на него с теплотой, — такой же, с какой друг на друга смотрят члены семьи: родители, дети, братья. Порой ему казалось, что он даже видел это: землю, где нет иных звуков, кроме ветра, щумящего в кронах; где с небес льётся дождь, дарящий свежесть, а не боль; где под ногами растут цветы, чье число так велико, что их ряды тянутся до самого горизонта. Он бежал по этой земле, вдыхая аромат травы и солнца, вслушиваясь в звук собственного смеха без страха быть застигнутым врасплох каким-нибудь волшебным зверем. Он бежал и смеялся, а рядом с ним бежал и смеялся кто-то другой — мальчик, чье лицо скрывала самодельная маска; из-под этой маски на него взирали два синих глаза, искрящихся счастьем и любовью… Из-под этой маски добрый голос снова и снова звал его по имени, которое, как ему казалось, он не слышал на протяжении нескольких веков. Хантер не мог объяснить этих видений. Они приходили к нему по ночам и быстро исглаживались из памяти, оставляя после себя сладостное послевкусие. Он запоминал лишь свет, льющийся на него со всех сторон, и присутсвие рядом близкого существа, которое было готово последовать за ним куда угодно. И хотя Хантер не был бесстрашным, но ради этой мечты он был готов пойти на всё.