Цена любви

      Стейн сверху вниз смотрел на миловидную невысокую девушку. Её тёмно-каштановые волосы лёгкими волнами струились по плечам, а сама она запрокинула голову, стараясь рассмотреть лицо молодого человека. Он был просто огромного роста, поэтому диалог с ним давался ей нелегко.       — Ты обещаешь мне? — с надеждой спросила она, складывая руки и поднося их ко лбу в качестве козырька от солнца.       — Обещаю, — твёрдо произнёс он, отнимая руки девушки от её лба, и беря её за руку. — Мы втайне поженимся и никто ничего не узнает.       — Королева узнает. Она всегда всё знает, — она покачала головой, и аккуратно разжала его пальцы, высвобождая свою руку. — И тогда нам не сносить голов. Она убьёт и тебя, и меня, и наш союз не обретёт счастливого конца.       — Поверь, она не узнает. Я ей что-нибудь опять наговорю для отвода глаз, а она поверит в то, что я люблю её, и всё у нас с тобой будет хорошо, Алекс.       — Правда? — вновь недоверчиво спросила она. Ей ужасно хотелось верить, что всё действительно будет хорошо, и они с любимым скрепят их союз узами брака. Но если Красная Королева узнает, то они так и умрут; без голов, но с кольцами на безымянных пальцах. Ах да, Стейну же нельзя будет надевать обручальное. Иначе их рассекретят. Ну, тогда он в знак их вечной любви станет носить кольцо в кармане.       — Да, — с уверенностью произнёс он. Но в глазах сквозили нерешительность и страх.       Алекс восхищала его своей аристократичной бледностью, вечно улыбающимися карими глазами, в которых всегда можно было увидеть тепло, доброту, поддержку, в отличие от глаз Королевы, в которых сквозил холод вкупе с милостью только к нему, Илосовику Стейну, однако, милость каждую секунду имела риск смениться праведным гневом. Он любил Алекс за то, что она всегда была готова поддержать его, утешить, в трудные минуты была рядом. А Королева только отталкивала своими резкими перепадами настроения и тем, что она в любой момент могла выйти из себя. Синяки под глазами совсем не портили молодое, почти детское лицо Алекс. Она стеснялась их, но Стейн настаивал, что они прекрасны. Губы тёплого розового оттенка невинно приоткрылись и застыли, обнажая кончики белых зубов. Девушка и без капли макияжа выглядела просто как ангел, как нечто божественное, как эталон красоты, в отличие от Королевы, которую не спасала и тонна косметики.       Ему казалось, что он всегда будет помнить тот день, когда они встретились. Как она, главная садовница при дворе Её Красного Величества, поливала красные розы, когда Ирацибета только-только стала королевой. Оф Кримс едва пустила девушку к себе в услужение. А со своей смазливой мордашкой Алекс Голдвин ходила по лезвию ножа и старалась не попадаться на глаза Королеве, чтобы та лишний раз не комплексовала. Потому-то у Ирацибеты все приближённые и были не без уродств…       Для Стейна Алекс была прекраснейшим из существ, но даже если она на самом деле и не была первой красавицей в Подземье, то для Илосовика она всегда была подарком судьбы и лучшим, что с ним могло случиться. Он очень жалел, что времени у него для встреч с ней не так много, как хотелось бы, но была бы его воля — и он проводил бы с Алекс дни и ночи, любуясь ею и наслаждаясь ей, как самым изысканным десертом.       Каждую их встречу он старался проводить так, будто они последний раз видятся. Одному только Богу было известно — какое из их свиданий станет для них последним. Ирацибета, конечно же, и знать не знала о том, что её Валет с кем-то романы водит за её спиной.       — Алекс, если я умел бы петь, я пел бы тебе арии. Но, однажды, я, возможно, сочиню арию, и закажу для тебя её исполнение у какого-нибудь певца, — задумался он, глядя на Алекс, лицо которой было далеко-далеко внизу в силу роста Стейна.       Она мило улыбнулась и взмахнула длинными тёмными ресницами. — Это было бы очень мило, но не утруждай себя.       — Мне это не состави…       — Валет Её Величества и мисс Голдвин, королева ждёт вас у себя. Это срочно, — прогромыхал карточный стражник, выходя откуда-то из-за угла. На его голову прилипли зелёные листочки со стены растительного лабиринта. Складывалось ощущение, что он подслушивал их разговор.       Илосовик похолодел. Даже не глядев на Алекс, он уже почувствовал, как её начала бить мелкая дрожь.       — А по какому делу? — спросил он, незаметно сглатывая.       — Никак не знаю, — стражник отдал честь и задом наперёд удалился.       — Оставайся здесь, — коротко произнёс Стейн, избегая взгляда девушки. Она растерянно раскрыла рот, шумно вдыхая и выдыхая. Она хотела что-то сказать, но у неё не было сил говорить. — Не ходи со мной. Я был рад увидеться с тобой. Надеюсь, мы встретимся с тобой ещё. До свидания, Алекс, — быстро, как скороговорку, прошептал он, поспешно выходя из середины лабиринта.       Она смотрела ему вслед. В уголках её глаз виднелись слёзы. То небольшое счастье, которое было у них со Стейном, скорее всего было безвозвратно уничтожено. Она, будучи убеждённой католичкой, даже не просила Бога о том, чтобы всё было хорошо. Слишком мал был шанс на то, чтобы всё осталось как раньше. Её руки похолодели, хоть она и чувствовала, как внутри неё бурлит горячая кровь, разливаясь по всему телу. От слёз перед глазами картинка стала менее чёткая, и она видела, как Стейн расплывчатой фигурой отдаляется от неё, постепенно скрываясь из виду.       — Ну, и? — требовательно спросила Ирацибета, цепляясь руками за платье и комкая ткань в руках. Королева была как на иголках, и мерила тяжёлыми шагами тронный зал. Она быстро шагала и гневно стучала невысокими каблуками по шахматному полу. Она просто кипела, а самой ей казалось, что кровь фонтанчиком хлещет в мозг, оказывая немалое давление на мягкий розовый орган. Боль распространялась по всей голове, а саму Ирацибету пугало ощущение пульсации черепа. Кажется, её лицо даже приобрело розовый оттенок…       — Простите? — как можно более непринуждённо спросил Стейн, стараясь сделать ничего не подозревающий вид. Сердце учащённо билось в груди и рикошетило от рёбер.       — Ты шептался с моей садовницей о свадьбе! О вашей с ней свадьбе! — надтреснутым голосом воскликнула она, тыча пальцем в Стейна, резко оборачиваясь к нему. — Не ты ли божился и клялся мне в верности и любви? — она старалась сделать интонацию злее и твёрже, но получалось лишь пискляво визжать. — Стража донесла мне на тебя! Ты предал меня, ты лгал мне, ты… просто мерзкий подлец, — выдавала она оскорбление за оскорблением. — Ты идиот, который не видит дальше своего носа! И тебе ли не знать — какой приказ я отдаю в таких случаях, — Ирацибета покраснела окончательно, кривя уголки губ, едва не плача. Она хрипела, а слёзы всё ближе подступали к горлу, искажая голос. Но она не проронила ни единой слезинки. Королева уже набирала воздух в лёгкие, чтобы изо всех сил крикнуть, тем самым вынося смертельный приговор Стейну, но остановилась, глотая слёзы и собственную обиду.       — Тебя я не казню. А вот твою девчонку — да, — хрипло выдохнула она. Она моргнула, и из её правого глаза выкатилась единственная слеза, отражая свет, исходящий от свечей в канделябрах. Однако, Ирацибета даже не обратила на слезинку внимания. Королева желчно скривилась и подошла ближе к Стейну, разбитым взглядом окинув молодого человека.       — Миледи, смилуйтесь, не казните её, пожалуйста! — дрожа, выдавил он, покачнувшись на длинных ногах. — Прошу! — задыхаясь, воскликнул Стейн, падая на колени. Он сложил руки в молитвенном жесте. — Не казните её! — с упавшим сердцем крикнул он. Алекс была для него самым дорогим. Он готов был расстаться со всем угодно, лишь бы не терять её. Он не хотел видеть её смерть. Не хотел, чтобы его любимый и самый дорогой человек для него во всём мире умер по его же вине. Умер только потому, что Стейн полюбил её, а его любовь оказалась для неё смертельной. Илосовик готов был, скрепя сердце, потерять возможность ещё раз увидеть её, потерять возможность стать её супругом и тем, кто будет рядом с Алекс всю её жизнь, до преклонных лет и смерти в пожилые годы, но он не хотел её смерти.       Ирацибета с грустной улыбкой, полной боли, нежно провела пальцами по длинному шраму, протянутому от лба до самого низа левой щеки. В том сражении Стейн едва ли не лишился глаза. Но вражеский меч сильно рассёк кожу, изуродовав лицо верного Валета Королевы навсегда. Впрочем, Ирацибета любила его и таким. Шрамы даже придавали Стейну шарма. Шрамы для шарма. Шарм из-за шрамов. Странная мысль.       Стейн замер, переставая дышать. Он ожидал последующих слов своей Королевы.       — За содеянное всегда приходит расплата, — еле слышно пробормотала она, резким движением вытаскивая из портупеи Стейна его боевой кинжал. Перехватив рукоятку, она с усилием неглубоко воткнула кинжал в левый глаз Стейна и мягкие ткани глазницы. Вогнав лезвие в глазное яблоко, пронзив зрачок и тёмную радужку, она отпустила кинжал, дав ему самостоятельно, без её поддержки, рукояткой в её сторону торчать из глаза Илосовика.       Стейн ошеломлённо раскрыл рот. Его дыхание застыло, а он не мог и шевельнуть языком, чтобы что-то сказать. Он не успел даже ничего понять, но правым глазом видел торчащую из левой стороны лица рукоятку. Резкая и сильная боль ошарашила его, и первые мгновения он даже не понимал — что произошло, настолько молниеносны и неожиданны были движения Ирацибеты. Он чувствовал только боль и ничего больше. Казалось, что он перестал что-либо слышать, видеть и чувствовать кроме боли. Океан ощущений накрыл его, поглотил, а перед глазами темнело. Только внезапно наступившая тишина звенела в ушах. На какой-то миг ему показалось, что он теперь никогда ничего не почувствует, кроме убивающей его сознание физической муки. Сделав над собой усилие, он выдернул клинок из глазницы, отбрасывая его на шахматный пол в чёрно-белую клеточку. На участках пола, где прокатился кинжал, протянулись красной ниточкой рваные следы крови.       — Сделайте ему повязку и посадите в темницу. На недели две. Пусть посидит. Кормите как обычно, — скомандовала Ирацибета, кивком указывая на всё ещё стоящего на коленях Стейна. Тот щупал окровавленную глазницу и покромсанный глаз, кусками лежащий в залитой багровой жидкостью глазнице. Маленькая тонкая струйка побежала от глазницы ко рту, сбегая с подбородка на чёрную клеточку «шахматного поля» под Илосовиком. Ирацибете как будто бы ничего не стоило выколоть глаз своему любимцу, настолько у неё был спокойный вид. Словно она каждый день протыкает кинжалами глазные яблоки.       Карточный стражник буднично произнёс «Да, Ваше Величество», сграбастал невырывающегося Стейна, и медленно потащил обмякшее тело к выходу из тронного зала.       — И садовницу тоже в темницу. Немедленно. Завтра же лишим её головы.       — Да, Ваше Величество, — ржаво проскрипел стражник, не переставая волочить шокированного Илосовика по красному ковру к выходу.       — Нет! Не трогайте Алекс! Не трогайте её! Она ни в чём не виновата! Она тут ни при чём! — завопил он, дёргая руками и пытаясь освободиться из железных объятий стражника. Ирацибета беспристрастно махнула рукой, и села в трон, мрачно прикрывая глаза.       Двери за Стейном уже закрыли, но его вопли, полные мольбы и страха за жизнь девушки были ещё долго слышны.       «Здравствуй, Стейн. Это Алекс. Я жива. И, сразу говорю, не пытайся искать меня. Всё равно не найдёшь. Только силы и время потратишь. И тебе незачем рисковать своей жизнью, безопасностью и положением в Красном Королевстве из-за меня. Прошу, ради меня, не затевай никаких поисков. Я не узнаю о том, старался ли ты найти меня или нет, но не будь глупцом; не рискуй всем ради меня одной. Ты и так лишился глаза.       На момент написания этих строк я была ещё в Подземье. Но сейчас, когда ты читаешь это, я уже далеко-далеко отсюда. Ты не нашёл бы меня, даже если бы очень хотел.       Я всё ещё помню о тех днях, когда мы были вместе. Я помню наши встречи. И те счастливые моменты, проведённые с тобой, навсегда останутся в моей памяти. И я не одну тысячу раз буду возвращаться к мечтам о счастливом будущем с тобой.       Будь счастлив. Не зацикливайся на мне, и сожги это письмо после прочтения. Цени то, что у тебя есть. Строй планы на будущее, ставь цели, иди к ним, и добивайся того, что желаешь.       С любовью,       Алекс»       Он получил это письмо через месяц после потери глаза. Через две недели после заключения в темнице Ирацибета вернула его к должности Валета. Она относилась к нему так, будто ничего и не случилось. А записку от Алекс ему отдал Чешир. А когда Стейн прочёл письмо и с энтузиазмом выспрашивал у Кота — видел ли он Алекс, Чешир испарился, напрочь отказавшись отвечать на расспросы Илосовика.       Ирацибета и Стейн искали Алекс. Каждый имел свои причины на розыск девушки, разумеется.       Поиски не обвенчались успехом. Голдвин как сквозь землю провалилась. От неё не осталось ни следа. Словно её никогда и не существовало.       Вскоре, Ирацибета окончила поиски, полностью разочаровавшись в идее найти Алекс и отомстить. Но Стейн, разумеется, с разрешения Ирацибеты продолжал искать девушку, под предлогом исполнить волю своей Королевы, чтобы та со спокойной душой и головой садовницы в кровавом рву продолжала жить дальше.       Он желал найти Алекс. Он не сдавался и продолжал искать, как никогда веря в то, что она найдётся. Если бы она нашлась, он даже убил бы Ирацибету, чтобы быть вместе со своей любовью.       Рядом с Ирацибетой он делал вид, что ничего не случилось, будто всё так же, как и раньше, но он просыпался и засыпал с мыслями об Алекс, с болью и тоскливой любовью вспоминая о днях, когда они были вместе. Только рядом с Алекс он чувствовал себя живым, настоящим, без осточертевшей маски покорного слуги Королевы.       Вместе с Алекс исчезла радость и надежда на лучшее. Пропала даже не частичка души, а вся душа, оставив после себя лишь могильный холод и чернильную беспросветную темноту. Алекс исчезла, и исчез тот искренний, без капли притворства Стейн, которым он позволял себе быть только с ней. Алекс исчезла.       «И, видимо, навсегда» — горько подумал Стейн, рисуя углём крестик на сегодняшнем дне в календаре, отмечая уже пятый год без неё, без своей Алекс.