Пусть «позже» (не) настанет

Самара не ищет друзей; у неё уже были "друзья", что не сумели поддержать. Самара не ищет любви; она добровольно поместила Кодекс на место своего сердца еще лет сто назад. Самара не ищет прощения; ей кажется, что она уже не сможет смыть с себя всю виноградно-лиловую кровь самой младшей из своих дочерей. Самара ищет хищный отблеск в невидящем взгляде мутнеющих глаз, ловит руками уходящее с кончиков пальцев Моринт живое тепло, нещадно отбираемое ею у слабых. Самара ищет очищения. Но остались лишь эфемерные воспоминания о чужой жизни. Винсенту не нужны друзья; их у него никогда не было, нет и сейчас. Винсенту не нужна любовь; ему вообще ничего не нужно от этих приторно-слащавых и лживых потаскух. Винсенту не нужно ничьё прощение. Да и зачем? Винсенту нужны лишь ладонь брата на плече, тепло его глаз и в меру сладкий мёд ободряющих слов, которые он не слышал уже лет сто. К чему теперь очищение, когда остались лишь эфемерные воспоминания о чужом мире? Самара находит его совсем не там, где хотелось бы. У мальчика бледная кожа и тонкие пальцы, красивое лицо и волосы цвета горячего тессианского песка; ему совсем не место в трущобах Омеги, где его красота будет оценена лишь в борделе. Но есть что-то в его взгляде: отблеск отчаяния, смешанного с безжалостностью, словно у раненого хищника, Ардат-Якши — подстрели его, а он лишь сильнее вцепится в тебя клыками. Словно Моринт еще не отправилась к Богине, словно её грех еще не очистился смертью. Детское личико привлекает её внимание, но юстициар понимает, что должна идти. Ярко-алые с черным краски брони заставляют мальчика смотреть ей вслед. Позже они встретятся снова. Позже она будет видеть в его улыбках оскалы, а в глазах — нет, только одном, винно-красном, — безумие, что передастся и ей в морозных объятиях и ледяных поцелуях. Позже, Винсент заметит в ней до боли знакомую слепую преданность выдуманным и оттого совершенно глупым правилам. Позже, намного позже, Самара поймёт, что он такой же демон, как и та, хруст чьих шейных позвонков отозвался столь острой болью, что не затихла до сих пор. Позже, позже, позже они перестанут проговаривать имена друг друга, заменяя их про себя совершенно чужими.