Разлучи нас, смерть!

      Женева, июнь 2009       Джейсон остановил автомобиль напротив главного входа в особняк. Машина телохранителей прошуршала где-то сзади по подъездной дорожке. Он взял с пассажирского сиденья кожаную сумку, в которой лежал его ноутбук и несколько самых необходимых вещей, и вышел из машины. Об остальном багаже позаботится прислуга.       Он быстро поднялся по ступеням и прошёл через распахнутые для него двери в ярко освещённый холл. После уличного полумрака и мягкого света старинных фонарей во дворе огромные хрустальные люстры, отражённые в зеркалах и гладком мраморе пола, на секунду ослепили его. Высокий и уже немолодой мужчина приветствовал его у входа и принял сумку. Лицо этого человека показалось Джейсону смутно знакомым, но он не мог вспомнить, ни как его звали, ни какова его должность в доме. Кажется, что-то вроде старшего лакея или официанта. Своё предыдущее пребывание в особняке Астона в Колоньи Джейсон помнил отрывочно. Пожалуй, по-настоящему запомнилась только мадам Пассар, домоправительница.       Хотя Камилла не появлялась в Женеве уже чуть ли не год, Джейсон всё равно считал этот дом принадлежащим ей. Будь его воля, он вообще бы не стал заходить в него, но когда его привезли сюда в первый раз из женевской клиники, у него не было сил спорить и, к тому же, Камилла была последним, о чём он вспоминал в тот момент. Тогда он прожил в Колоньи почти месяц.       С тех пор он ещё пару раз приезжал в Женеву: посетить врача и проверить, как восстанавливается рука, но всегда останавливался в гостинице. В этот раз Дэниел планировал провести в Женеве целую неделю и потребовал, чтобы Джейсон присоединился к нему в его доме. «Я не собираюсь торчать всю неделю в отеле, – чётко обозначил он свою позицию. – Ты жил в этом доме раньше, будешь жить и теперь. Я в нём хозяин, и я решаю, кто может в нём останавливаться, а кто нет».       Джейсон должен был приехать сюда завтра в первой половине дня, но, узнав, что Дэниел будет дома уже сегодня после обеда, не утерпел. Тем более, тихий отель, в котором он остановился, успел ему поднадоесть. Он наслаждался покоем, чудесными пейзажами и ничегонеделанием первые четыре дня, а потом начал скучать.       Отель был расположен в шато недалеко от Экс-ан-Прованса, и мисс Вернье потратила немало времени – своего и сторонних консультантов – чтобы найти подходящее Джейсону место. Оно полностью удовлетворяло всем его требованиям и одновременно устраивало Эдера. Отель был предназначен для очень состоятельных гостей, и система безопасности была в нём на высочайшем уровне. Уединение и покой постояльцев охранялись с невероятной тщательностью. Тем не менее, два соседних номера были заняты телохранителями. Джейсон подозревал, что их главной задачей было следить за ним и не допускать нежелательных контактов, хотя никаким угрозам его добродетель здесь не подвергалась: девяносто процентов немногочисленных гостей составляли немолодые уже супружеские пары. Дамы проводили время в спа, их мужья – на поле для гольфа. Джейсон не общался ни с кем из постояльцев, разве что на третий день пребывания в отеле познакомился в фитнесс-центре с только что прибывшим гостем. На другой день они сыграли партию в теннис, и молодой человек, его звали Леон Рувье, присоединился к Джейсону за ужином.       Рувье в общем и целом был приятным собеседником, но Джейсон по некоторым мелочам почувствовал, что это человек не его круга, хотя изо всех сил старался им казаться. Он попросил Дэвиса проверить его – ему не хотелось, чтобы повторилась ситуация с Андреасом Эттингеном. Оказалось, что Рувье происходил из хорошей семьи, когда-то состоятельной, но обедневшей в результате неудачных биржевых спекуляций отца Леона. Сам Леон вёл активную светскую жизнь, но источник его средств был неизвестен. Он много играл, был завсегдатаем казино в Монте-Карло. Поговаривали, что он писал статьи с последними светскими сплетнями и слухами для французских и итальянских журналов и этим тоже отчасти компенсировал немалые расходы на богемный образ жизни.       Джейсон посчитал, что с этим человеком не стоит общаться. Но ему, к счастью, не пришлось прилагать никаких усилий, чтобы отделаться от Рувье. Тот сам съехал из отеля на восьмой день пребывания там Джейсона.       Ещё два дня Джейсон провёл в основном за книгами, дожидаясь, когда Дэниел вернётся из очередной поездки в Китай и Сингапур. Он уже пресытился и изысканной красотой этого места, и идиллическим покоем, поэтому уехал в Женеву раньше, чем планировал. Эдер предлагал ему лететь на самолёте, но на такое расстояние это было просто смешно.       – Мистер Астон уже здесь? – спросил Джейсон у встретившего его лакея.       – Мистер Астон приехал сегодня днём и сейчас отдыхает.       Джейсон видел, что мужчина, хотя и не подаёт вида, немного растерян. Неудивительно: даже самую искушенную в этикете прислугу редко обучают тому, как правильно вести себя с любовником женатого хозяина.       Разумеется, все в доме были предупреждены о его приезде, но, вероятно, сказывался ещё и тот факт, что его здесь запомнили совсем не таким. Лакей смотрел на него и не узнавал: вместо полуживого безвольного существа, покрытого синяками, приехал молодой человек с уверенными и даже требовательными взглядом и манерами.       – Будьте добры, проводите меня к нему, – попросил Джейсон, предполагая, что Дэниел, как обычно, сидит с бумагами в кабинете. Он толком не помнил, где здесь находится кабинет.       – Мистер Астон устал после перелёта из Гонконга и просил его не беспокоить, – пояснил лакей, словно бы разъясняя непонятливому гостю, что означает слово «отдыхает».       – Хорошо, – Джейсон не стал настаивать, хотя находил эту ситуацию немного странной. – Тогда покажите мне мою комнату. Надеюсь, её приготовили?       Лакей только открыл рот, чтобы что-то ответить, как его прервал неизвестно откуда взявшийся в холле Рюгер:       – Гартнер, уверен, просьба не беспокоить не относится к мистеру Коллинзу, – он повернулся к Джейсону: – Астон разместился в круглой спальне. Думаю, вы помните, где она.       Круглая спальня – на самом деле полукруглая – частично занимала нечто вроде декоративной башни, пристроенной к особняку, и в скруглённой её части находились пять высоких окон, из которых открывался вид на сад. Как раз эту спальню, размером уступавшую только хозяйской, в предыдущий раз отводили Джейсону. И то, что Астон занял именно её, а не свою собственную комнату, уже было достаточным намёком для прислуги.       – Здравствуйте, Рюгер, и спасибо, – поблагодарил Джейсон. – Что, был тяжёлый перелёт?       – Да, не самый приятный. К тому же, с нами летел сын Чэна и ещё двое его помощников. Отдохнуть в самолёте не получилось.       Джейсон поднялся наверх и открыл дверь комнаты. Высокие окна в сад были закрыты тяжёлыми портьерами в белую и золотисто-медовую полоску. Да, он помнил эту комнату, но нечётко. Помнил, как прислуга утром поднимала эти шторы, и спальню заливал тёплый утренний свет. Помнил узоры на ковре, лежавшем в центре комнаты, – он рассматривал их часами. Помнил высокий камин и несколько безделушек на полке над ним.       Сейчас в комнате был мягкий полумрак. Дэниел лежал на кровати и спал. Судя по тому, что он был в одежде и на груди у него лежала полураскрытая книга, спать он на самом деле не планировал.       От звука открывающейся двери Дэниел проснулся и открыл глаза. Сначала по лицу пробежало тревожное выражение, но, увидев Джейсона, он улыбнулся.       – Ты уже здесь? – удивился он. – Который час?       – Начало десятого.       Джейсон подошёл к кровати и сел на краешек рядом с Дэниелом. Он и без того скучал по нему, а увиденная им сцена лишь обострила чувства: Астон без своих обычных строгого костюма, строгого выражения лица и приказного тона, расслабленный, только что проснувшийся… Джейсону невыносимо захотелось приблизиться к нему, коснуться, поцеловать. Он смотрел на Дэниела и понимал, что для него существует один-единственный человек в мире и никто и никогда не сможет занять его место. В этом было и его счастье, и его боль: он мог быть с человеком, которого любил, но Дэниел никогда не будет принадлежать ему до конца. Между ними всегда будет… Нет, не стоило думать об этом сейчас.       – Я думал, ты приедешь позднее. Лёг почитать и уснул.       – Рюгер сказал, что перелёт был тяжёлым.       – Уже успел поболтать с моей охраной?       – Ага, – промурлыкал Джейсон, наклоняясь к Дэниелу. – Пообщался с ним, пока пробивался к тебе сквозь грозную прислугу.       Джейсон почувствовал, как тело Астона рядом с ним напряглось:       – Пробивался? – рассерженно переспросил Дэниел. – Мадам Пассар всем должна была разъяснить, каков твой статус в этом доме.       – Ты же сам приказал не беспокоить, – пояснил Джейсон и уселся на Дэниела сверху, перекинув через него ногу. – Если я нарушил приказ, могу принести извинения и немедленно удалиться.       – Ну уж нет!.. – Дэниел удержал его, обхватив обеими руками за пояс.       Джейсон снял пиджак и бросил на кровать рядом. Под собой он чувствовал сильную, твёрдую эрекцию Дэниела. Он прикрыл глаза, смакуя ощущения, потом медленно склонился к Астону и поцеловал его, одновременно плавно двигая бёдрами, вызывая ещё большее желание, соблазняя и дразня.       – Похотливый чертёнок, – пробормотал Дэниел, когда их поцелуй прервался.       – Почти две недели…       Дэниел попытался приподняться и перевернуться так, чтобы Джейсон оказался бы снизу, но тот сильнее сжал его ногами и удержал.       – Ты же устал… Совсем без сил, – улыбаясь, прошептал он.       Они оба были обнажены. Джейсон лежал на Дэниеле сверху и жадно, страстно, почти задыхаясь целовал его в губы, чувствуя, как пальцы любовника ласкают его внизу, как они входят в него, гладят и растягивают чувствительные мышцы.       Он сел на бёдрах Дэниела и обхватил рукой его член. Дэниел блаженно закрыл глаза и чуть слышно застонал.       Улыбнувшись этому приятному звуку, Джейсон привстал на коленях и затем медленно опустился, насадив себя на твёрдый член Дэниела. Так всегда было немного больно, но только с самого начала, зато потом, потом… Его мысли путались от удовольствия, а большой горячий член пронзал его, раздвигал всё внутри и наполнял.       И всё-таки Дэниел принадлежал ему, ему одному. Никому больше. Ни с кем больше Дэниел не делил своего тела и сердца так, как с ним… До такой абсолютной открытости и обнажённости души, до трогательной уязвимости…       Дэниел смотрел на Джейсона, ритмично двигающегося, раскачивающегося на его члене, насаживающегося всё глубже и упивающегося удовольствием, уверенно берущим это удовольствие… Требующим его всем своим молодым горячим телом… И в этих сильных раскованных движениях, в его неотрывном взгляде было что-то властное, покоряющее, затягивающее. Сейчас Джейсон не отдавался ему, он вбирал его в себя, подчинял и делал своим.       Он был тем же самым юношей, в которого он без памяти влюбился несколько лет назад, но он был и кем-то другим – более сильным, зрелым, уверенным, откровенным…       Спать не хотелось. Обычно после того, как они занимались любовью, Джейсон быстро засыпал, утомлённый, но сегодня сон не шёл. Дэниел, уставший после деловых встреч, долгого перелёта и продолжительного секса, уснул почти мгновенно.       Джейсон перелёг под одеялом ближе к нему. Дэниел говорил, что он был для него идеальным спутником. Джейсон сам не мог сказать того же про Астона: тот был слишком авторитарным, неуступчивым и жестоким человеком, с ним было нелегко ладить. Впрочем, в отношении Астона слово «ладить» имело одно значение – беспрекословно подчиняться. Тем не менее, Джейсон сумел отвоевать и выторговать для себя определенные свободы, и ему было комфортно и безопасно в отведенных для него границах. Но, как бы там ни было, со всеми своими недостатками Дэниел был единственным, к кому Джейсона тянуло с такой силой, кто вызывал в нём такие любовь, желание и восхищение.       И то, что они сумели преодолеть пережитое год назад, было лучшим доказательством того, что их отношения были зрелыми и устойчивыми. Джейсон невольно вздрогнул и сжал кулаки, стоило вспомнить прошлое лето.       Те люди были мертвы. Но от этого шрамы в его памяти не стали меньше. Он не испытал ничего, когда Эдер сообщил ему: ни мстительной радости, ни облегчения, ни угрызений совести. Хотя, почему они должны были его мучить? Он не отдавал приказа, он даже об этом не просил… Но он знал. Никто не ставил его в известность, но он знал. И таким образом становился соучастником. Он давал своё молчаливое согласие.       Даже если бы он был против, Астона этим было не остановить: он всё равно бы сделал то, что задумал – то, что считал справедливым. Джейсон понимал, как слабо и лицемерно это утешение: оправдываться тем, что от него ничего не зависело.       Когда Эдер поделился с ним той новостью, он подавил в себе ужас и отвращение так же, как это произошло, когда он узнал про торговлю оружием. И это не потребовало от него больших усилий. Он легко смирился с этой мыслью, заключил очередную сделку с совестью. Неужели в следующий раз будет ещё легче?       Жизнь с Астоном в его искажённом бесчеловечном мире постепенно превращала его… В кого? Он не знал сам. Сначала в шлюху. Теперь – в соучастника убийства. Что будет следующим шагом?       Джейсон не хотел думать об этом. Не хотел!.. Отличный выход из любой ситуации – не думать, не замечать! Трусость и слабость. Намеренная слепота.       Мысли, как назло, возвращались к одному и тому же. Был уже первый час ночи, а Джейсон до сих пор не спал. Теперь он думал про Риджа.       Астон долго ждал и планировал. И не потому, что опасался выступить против небедного и влиятельного человека, нет, Астон не хотел быстрой кары, он готовил медленное, мучительное и неумолимое разрушение. Полное уничтожение.       Джейсон не следил специально за делами Риджа (он старался вообще о нём не думать), но иногда кое-что всплывало в разговорах или попадались упоминания в интернете. По ним он ещё в середине весны догадался, что Дэниел начал претворять свой план в жизнь. Риджа, его компании и его семью ожидали несколько месяцев агонии. Тот наверняка пока не понимал, что происходит, и видел в происходящем мелкие неприятности или, может быть, чёрную полосу, которая должна скоро кончиться. Ему и в голову не приходило, что за неудачами, навалившимися с разных сторон, стоял один человек, опасный и могущественный. И не прощающий ничего.       Ридж был обречён, как и исполнители. Все, кроме кэпа, Бена Седжвика. Но смерть Риджа ничего не изменит. Только добавит ещё один пункт к счёту Астона, Эдера и его самого.       Он лежал сейчас в одной постели с убийцей, и только рядом с ним он мог спать спокойно.       Джейсон долго вертелся в кровати, прежде чем уснул. Сквозь сон ему показалось, что едва он успел задремать, как Дэниел уже встал. Он слышал, как тот ушёл в ванную, а потом крепко заснул, ничего уже больше не слыша.       Когда он проснулся, было девять часов. Он умылся и принял душ и только потом собрал с пола и кровати свою одежду. Светлый льняной костюм был так измят, словно он в нём спал. Рубашка выглядела терпимо, но на ней не хватало третьей сверху пуговицы. А его вещи сюда ещё не принесли… Джейсон попробовал вызвать прислугу, но никто не отвечал.       Можно, конечно, было и самому спуститься вниз, но он не мог представить себя разгуливающим по этому дому в банном халате.       Джейсон зашёл в гардеробную и начал изучать аккуратно разложенные вещи Дэниела. Выбор был невелик – тут было только то, что Дэниел брал с собой в дорогу. Он достал с полки синюю футболку-поло и мягкие светло-серые брюки, которые Дэниел носил дома. Он приложил футболку к себе: одежда Астона явно будет ему великовата, но не слишком.       Джейсон только начал надевать брюки, как услышал, что открывается дверь в спальню. Видимо, прислуга, наконец, очнулась… Странно, что без стука. Джейсон быстрее натянул брюки, не желая, чтобы горничная застала его в одном нижнем белье.       Судя по звуку, в комнату зашло несколько человек. Джейсон выглянул из гардеробной: посреди спальни стояли Рюгер и Карне, ещё один из постоянных телохранителей Астона.       – Что такое? – спросил Джейсон, выходя из гардеробной.       – Спуститесь, пожалуйста, вниз, – сказал Рюгер.       – С каких это пор за мной посылают охрану? – поинтересовался Джейсон в ответ.       – Астон приказал немедленно вас привести.       – Подождите, я оденусь, – бросил через плечо Джейсон и повернулся в сторону двери в гардеробную. Он определенно не собирался идти вниз раздетый до пояса и к тому же босиком.       Но он замер, услышав резкий голос Рюгера за спиной:       – Немедленно. Нам приказали вытащить вас из постели и немедленно привести.       Джейсон развернулся и бросил на Рюгера раздражённый взгляд. Его губы непроизвольно сжались в упрямую тонкую линию, и он только хотел открыть рот, чтобы сказать, что Астон может сам сюда подняться, если ему так уж немедленно надо его видеть, как Карне произнёс:       – Вам что, нужно помочь?       Джейсон захлопнул дверь в гардеробную и пошёл к выходу из спальни. После первой вспышки раздражения от бесцеремонного вторжения охраны он начал понимать, что происходит что-то серьёзное. Что-то очень плохое… И он понятия не имел, что.       Они вышли из комнаты и спустились вниз по лестнице. Мраморный пол неприятно холодил босые ступни. Джейсон пытался сообразить, в чём же он мог провиниться: а у него не было сомнений, что Астон на него зол, очень-очень зол. Джейсон не мог вообразить никаких других причин, почему ещё тому потребовалось бы посылать за ним в спальню охрану.       Всё его тело напряглось в ожидании, но он испытывал скорее злость, чем страх.       Они вошли сначала в маленькую комнату, где обычно сидел секретарь Дэниела (пока Астон постоянно жил в Женеве, он иногда работал дома), там с каменными лицами стояли Тибо и Гертлинг, телохранители Астона.       Гертлинг распахнул перед ними дверь в кабинет. Комната была большой и вытянутой, и Джейсон не сразу нашёл в ней взглядом Дэниела. Сначала он заметил Эдера и Хиршау, стоявших ближе ко входу. Те же непроницаемые тяжёлые лица.       За спиной Джейсона с сухим мертвенным клацаньем закрылась дверь. Возле неё встали Рюгер и Карне.       Джейсон увидел, как Дэниел встаёт из-за стола и стремительными шагами приближается к нему, и на лице его было написано нечто такое, чему Джейсон не знал названия… Это были ярость, ненависть, боль, бешенство, безумие – всё вместе.       «Он убьёт меня, – за доли секунды пронеслось в голове Джейсона. – Не знаю, за что, но он меня убьёт…»