Deep down the spine sleep save my child loves leave and come all is said and done And they dream tonight once they all wanted the war now we sleep tonight worn out and dreaming no more Flowing Tears
Утром Джейсон проснулся от требовательных возгласов Дилана. После перелёта из Штатов режим Дилана сбился: засыпал он хаотично, в произвольное и иногда совершенно неподходящее время, а длительного многочасового сна вроде ночного у него теперь не было вообще. При этом Дилан чувствовал себя превосходно, а страдал Джейсон, который, в отличие от сына, не мог отсыпаться во время прогулки. Они с Диланом уже два дня как жили в Праге. Он сам толком не понимал, почему решил поехать именно туда. Возможно, потому что это было хоть сколько-то знакомое место в Европе, не связанное для него с Астоном и Эдером. После того, как Джейсон в «мерседесе» Астона выехал за пределы аэропорта, он взял такси и поехал домой. Его машина осталась возле виллы, но возвращаться туда он не решался: это было, во-первых, опасно, а во-вторых, проверив местные новости с телефона, Джейсон увидел сообщения о стрельбе возле выезда из закрытого коттеджного посёлка. Меньше всего ему хотелось сейчас объясняться с полицейскими. Там же, в такси, Джейсон начал изучать расписания ближайших рейсов из Форт-Лодердейла. Дома он быстро собрал самые необходимые вещи, ничего толком не объяснив расстроенной Лори, забрал Дилана и попросил няню не искать пока других работодателей – зарплата будет выплачиваться ей до конца декабря. Первый перелёт был не очень длинным, до Атланты. Там они с Диланом пересели на самолёт до Франкфурта. После ночи в гостинице Джейсон взял напрокат машину, и они отправились в Лихтенштейн, на всякий случай в объезд Швейцарии, вокруг Боденского озера. Он ни разу в жизни не был в этой крошечной стране и вообще мало знал о ней, хотя мог предположить, почему Астон оставил документы и деньги именно там. В Лихтенштейне, как и в Швейцарии, можно было открыть анонимный счёт в банке или завести такую же анонимную ячейку, но Швейцария была опасна – связи Эдера там были слишком сильны, и оставался риск попасться в его руки, просто приехав туда. Астон, отправляясь в какое-то тайное место, сознавал, что ситуация может обернуться не в его пользу. Его смерть означала смерть Джейсона, и он попытался дать ему шанс на спасение. Джейсон не мог поверить, что Астон может быть мёртв. Он ничего не знал о происходящем, и неизвестность становилась мучительной пыткой. Джейсон регулярно просматривал новостные сайты, надеясь увидеть хотя бы какие-то намёки, знаки, но всё было впустую. Об Астоне он не узнал ничего. Он помнил и-мейлы и номера телефонов его секретарей и телохранителей и мог изобрести относительно безопасный способ связаться с ними, но понимал, что ему ничего не скажут. Он хорошо помнил ту фразу Эдера: «Вы больше не входите в круг доверенных лиц». В новостях было много других интересных сообщений, например, что на борту одного из самолётов в аэропорту Форт-Лодердейла было найдено несколько управляемых взрывных устройств. Джейсону повезло, что они были обнаружены лишь через час после того, как он вылетел в Атланту, иначе бы он остался во Флориде до следующего дня: аэропорт Форт-Лодердейла на несколько часов был закрыт по соображениям безопасности, а поменять билеты на рейс из Майами в ситуации с кучей отмененных полетов было бы непросто. Сообщалось, что заминирован был частный самолёт, и Джейсон знал наверняка, кому он принадлежал. Эти новости догнали его в аэропорту Атланты, пока он ждал пересадки на следующий рейс. Пока длился многочасовой перелёт в Европу, произошёл ещё ряд событий, о которых Джейсон узнал лишь после прибытия в гостиницу. Эти новости редко попадали на первые полосы, оседая в разделах криминальной хроники, но в разных частях света – в США, Мексике, Ливане, Испании, Антигуа – происходили нападения и убийства. В основном – убийства, планомерные и методичные. Эдер убирал свидетелей – всех, кто мог рассказать о том, что от Астона данные утекают спецслужбам. Наверняка кто-то убивал людей Астона в ответ. Комментаторы в новостях говорили о разборках между конкурентами, о предполагаемом выходе на рынок нового сильного дилера, об операциях, проведенных под прикрытием Интерпола, и Джейсон чувствовал себя одним из очень немногих, кто знал правду. В том разговоре он сказал Эдеру, что ему нужно быть готовым. За всеми потенциально опасными лидерами торговцев оружием и военной компании была установлена тщательная слежка, и, стоило Эдеру отдать приказ, мясорубка началась. Когда Джейсон думал о том, что частично был виновен в происходящем, у него внутри всё цепенело и к горлу подкатывала тошнота. Иногда осознание всех этих ужасов становилось настолько острым, сильным, похожим на приступ, что его бросало в жар, и оцепенение сменялось нервной дрожью. Он старался не думать об этом. Астон мало того что приказал уничтожить всех, кто стоял за последними событиями, он ещё возложил вину за собственные преступления на кого-то из покойников, подбросив тому то ли какие-то документы, то ли файлы. Джейсон только слышал в новостях, что в ходе расследования нашумевших происшествий были найдены доказательства причастности убитых к отмыванию денег в очень крупных масштабах. Скорее всего, Астон в поддержание этой версии сдал ещё парочку клиентов, оставив в подброшенных документах зацепки и ниточки и позволив полиции будто бы в ходе расследования найти их. Он тщательно и одновременно грубо заметал следы, но что происходило сейчас с ним самим и его семьёй, Джейсон не знал. В Вадуце он явился в главный офис «ВиДжиТи Банка», немного удивив сотрудников тем, что с ним был маленький ребёнок. Он назвал номер банковской ячейки, и их с Диланом тут же провели из приёмной в просторный кабинет, который мог бы быть даже уютным, будь в нём хотя бы одно окно. Джейсону невольно вспомнился кабинет в доме Чэна, где он беседовал с его женой. Сотрудник банка пригласил Джейсона присесть и указал на встроенный в крышку стола терминал: – Будьте добры, введите номер ячейки и код. Джейсон сделал, что просили, после чего сотрудник, увидевший на мониторе компьютера, что пароль правильный, сдвинул в сторону часть столешницы, под которой оказалась поверхность, покрытая тёмным стеклом. – Положите сюда четыре пальца правой руки. Спасибо. Четыре пальца левой. А теперь оба больших пальца. Благодарю! Последний шаг оказался самым трудным, учитывая, что на коленях у Джейсона вертелся Дилан. Но на этом испытания не кончились: следующим этапом стало сканирование сетчатки. Насколько Джейсон знал, такая идентификация была весьма нетипичной: в случае взлома сети банка по биометрическим данным можно было установить владельца ячейки, но Астон, видимо, решил обезопасить содержимое сейфа дополнительным уровнем защиты – на случай, если номер и код станут известны кому-то ещё. Закончив процедуру удостоверения личности, сотрудник банка вежливо поинтересовался, желает ли Джейсон лично спуститься в хранилище, или же ему будет удобнее осмотреть содержимое ячейки здесь, в кабинете. У Джейсона, разумеется, не было никакого желания с Диланом на руках идти в какое-то хранилище, и он попросил доставить ящик сюда. Буквально через две минуты сотрудник подошёл к стоявшему в дальнем углу комнаты резному бюро, поднял гнутую полукруглую крышку и, весьма неловко прогрохотав металлом по металлу, вытащил оттуда доставленную специальным лифтом ячейку. Он поставил блестящий стальной ящик на стол перед Джейсоном и тактично удалился, указав, на какую кнопку необходимо нажать, чтобы снова его вызвать. Джейсон поднялся с кресла и пристроил Дилана возле дивана: тот как раз начинал ходить, и, если оставить его возле подходящей по высоте поверхности, начинал ковылять вдоль неё, крепко хватаясь ручками. Это могло занять его на несколько минут. В ящике лежали две коробки разного размера. В маленькой хранились британский паспорт на новое имя и все документы на имя Джейсона Коллинза. Зачем Астон положил их сюда? Просто как напоминание или как намёк, что всё ещё может вернуться? Второй из ящичков Джейсон узнал: он сам десятки раз брал его в руки и открывал – там лежали часы, которые Дэниел подарил ему на двадцать первый день рождения. Он уже отложил деревянный футляр в сторону, но ему почему-то захотелось увидеть те часы ещё раз. Он удержался. Это было слишком сентиментально. Часы – всего лишь дорогая вещь, по сути, те же самые деньги, что лежат на дне ящика в жёстком пластиковом пакете. Последней Джейсон достал тонкую папку с документами: там был договор аренды банковской ячейки сроком до 2030 года и договор об открытии счёта в этом же банке. Счёт был номерным, то есть абсолютно анонимным, и снимать и докладывать деньги туда можно было, зная лишь номер и код. Джейсон запомнил и то и другое. Пять миллионов долларов… С новым паспортом и этими деньгами можно легко начать жизнь с чистого листа. Если Астон будет мёртв. Дилан шлёпнулся на пол. Джейсон подошёл к нему, поднял и вновь поставил к дивану. Потом он вернулся к столу и начал всё укладывать обратно, оставив себе лишь документы. В последний момент он всё же открыл полированный футляр с часами. Он был достаточно большим, чтобы там поместилось двое часов: те самые «Патек Филипп» и «Bovet», на которых было выгравировано «Donec mors nos separaverit». Пока смерть не разлучит нас… Смерть стояла между ними. Тогда, в январе прошлого года, и сейчас. Джейсон достал вторые часы и провёл большим пальцем по холодному гладкому стеклу. Изящная волнистая стрелка не шевелилась. Он завёл часы, посмотрел на них с минуту, вслушиваясь в мерное успокаивающее тиканье, и положил обратно в футляр. В тот же день, высчитав, когда на Восточном побережье будет вечер, Джейсон позвонил Итану. Тот не казался обиженным: из новостей он слышал про стрельбу и, узнав про взрывные устройства в самолёте, сумел сложить два и два. Он ничуть не удивился, когда Джейсон сказал ему, что им с Диланом пришлось уехать, и какое-то время они не смогут вернуться в Штаты. – Где ты сейчас? – спросил Итан. – Или про это нельзя говорить? – Не знаю, может быть, и можно, но лучше не надо. – Ты с ним? – Нет. Я не знаю, где он. В каком-то безопасном месте. – Почему пришлось уехать тебе? Ты же несколько лет не общался с ним. – Чтобы не оказаться случайной жертвой, – Джейсон немного помолчал в трубку и добавил: – Итан, если Астон погибнет… Я думаю, где-то в новостях можно будет об этом прочитать. Так вот, если его убьют, то… то считай, я тоже умер. – Что это значит? – изменившимся голосом произнёс Итан. – Они убьют и тебя тоже? – Возможно. Но даже если нет, мы с тобой всё равно никогда не увидимся. – Я не понимаю… Почему? – У меня нет выбора. Прости… Итан не понимал, и он ничего не мог объяснить. Всё в его жизни было запутано и, словно минное поле, усеяно слишком опасными секретами. Что он должен был сказать Итану? Что живёт, только пока живёт Астон? После разговора с Итаном Джейсон выключил свой телефон и даже для верности вытащил аккумулятор. Он не знал, насколько верны эти сведения, но от охраны слышал что-то про то, что даже отключенный телефон можно отследить, пока он не разряжен. Джейсон не думал, что его сейчас ищут: у Эдера была куча других забот, но осторожность, как ему казалось, не помешает. Вдруг его ищет не Эдер, а кто-то другой? Эту ночь они с Диланом провели в маленькой гостинице в Вадуце, а утром поехали в сторону Австрии. Проехав через неё, можно было попасть в Чехию. Джейсон никак не мог свыкнуться с происходящим. Несколько дней назад у него были сын, работа, уютная квартира в Форт-Лодердейле, начинающиеся отношения с Итаном Коттулински, и вдруг это всё – кроме Дилана – словно куда-то провалилось, сорвавшись вниз с огромной высоты, и он теперь колесил по Европе со спящим рядом в детском креслице сыном. Колесил, в общем-то, безо всякой цели… Новые документы – гарантия безопасной жизни – лежали в кармане, и ему оставалось только найти тихое место и ждать разрешения ситуации. Если Астон объявится живой и невредимый, можно будет вернуться в Штаты. Если он узнает о его смерти или о том, что он был разоблачён, то надо будет начинать новую жизнь. Искать жильё, работу и – самое главное – способ официально остаться отцом Дилана. Пока он сделал только одно: составил у нотариуса документ, назначающий самого себя (под новым именем) опекуном Дилана Ирвинга. Как ни цинично это звучало, но смерть Рэйчел изрядно упростила ему жизнь: будь она жива, без её согласия он не смог бы ни вывезти Дилана за рубеж, ни назначить опекуна. Они без приключений добрались до Праги и поселились в полупустом в это время года отеле. Впереди была всё та же неизвестность. Волна убийств прокатилась и, кажется, схлынула, но Джейсон пока не решался высовываться из укрытия. Ему ничего не оставалось, кроме как просматривать новости, выискивая малейшие намёки на то, что происходило сейчас с Астоном и его семьёй. И хотя смерть Дэниела означала для него окончательную свободу, он не хотел её, не ждал её и не надеялся на неё. Он хотел, чтобы Астон выжил. И дело было не в том, что они целовались в машине. И даже не в том, что Дэниел позаботился о нём, сделав документы втайне от Эдера. Дело было в том, что Астон был по-прежнему важен для него. В его жизни был момент – нет, не момент, а несколько выматывающих, пропитанных безысходностью месяцев – когда он хотел, чтобы Астона не стало. Он бы не радовался его смерти, но с его смертью все бы закончилось. Джейсон пошёл бы на что угодно, лишь бы это закончилось. Чтобы закончились унижения, отчаяние, безумие, жестокость – пытки, от которых не страдало тело, но душа и ум корчились от боли, словно ему выворачивало суставы и дробило кости. Эти месяцы остались в прошлом и превратились в тупую боль воспоминаний. Да, Астон заставлял его страдать, но и он сам поступал не лучше. Поступки Дэниела редко были продиктованы намеренной жестокостью, лишь в самом конце, когда они оба дошли до грани; он пытался добиться своей цели, и средства порой оказывались жестокими. А он сам… Его целью и смыслом жизни стало причинение боли другому человеку. Он хотел заставить Астона страдать ничуть не меньше, чем сбежать от него. И он всё-таки разбил ему сердце. Даже дважды. Сначала был побег к Чэну, а потом тот выстрел и последовавшая за ним ложь: я ненавижу тебя настолько, что лучше умру, чем ещё раз встречусь с тобой. Ночью Джейсон лежал в своей кровати в номере пражской гостиницы и думал о Дэниеле. Об их прошлом и о том, что происходит сейчас. Люди гибли, полиция вела расследования, но Астон нигде не упоминался. Он как будто исчез с лица земли. А может, и правда исчез? И он больше никогда не увидит его и не услышит… Может, всё происходящее сейчас, всё это кровопролитие, было делом рук Эдера, пытавшегося спасти легальную часть бизнеса Астона для его жены и детей? Там, в машине, Астон сказал, что хотел бы остаться с ним до конца. А что, если так оно и было, если он был с ним почти до самого конца… И он не мог отказать ему в том поцелуе, как не отказывают в последнем желании тому, кто должен умереть. Да, утешай себя, ищи себе оправдания, Джейсон!.. Последнее желание, смерть, адреналин… Тебя тянуло к нему, как ни к кому другому, и ты боялся, что это может быть последний раз, когда ты видишь его. Он так привык, что Астон всегда присутствовал в его жизни, пусть и незримо. Он всегда где-то был, а теперь словно бы по-настоящему исчез. Если он был ещё жив, что он делал? Решал сотни вопросов, и, как всегда в трудных ситуациях, брал на себя ответственность за всё и за всех, оставляя на отдых по три-четыре часа в сутки и не зная, переживёт ли он следующую ночь, следующий день, следующий час. Один. Только с охраной. Ни семья, ни друзья не могли сопровождать его в то место, где он сейчас находился. Джейсону казалось, что над миром сейчас несётся грозный, разрушительный ураган, а он лежит в своей тихой спальне, словно в коконе из спокойствия и тишины, и прислушивается к каждому дуновению ветра, доносящемуся снаружи, и ждёт, какие вести он принесёт. Он не мог уснуть и злился на себя за это: Дилан спал, и надо было спать и ему, иначе потом шанса отдохнуть не будет, но он вертелся в постели и не то что уснуть, даже удобную позу не мог найти. Он думал и о Дилане тоже. Он остался с одним только отцом, но до этой недели мог рассчитывать хотя бы на встречи с бабушкой и прочими родственниками Рэйчел – и хоть сколько-нибудь нормальную жизнь. А если им придётся скрываться, Дилан повторит его судьбу: ни одного близкого человека, кроме отца, который был ему не так уж и близок. Джейсону стало невыносимо жаль сына, и он ощутил непонятную ему самому потребность убедиться, что с ребёнком всё в порядке. Он подошёл к кроватке: Дилан спал на животе, скинув с себя тонкое одеяло. Джейсон осторожно взял сына на руки: он по опыту знал, что когда Дилан спит крепко, его можно не то что трогать и переносить, можно даже переодеть или умыть, и он не проснётся. Он положил малыша на кровать рядом с собой, накрыл маленькую расслабленную ладошку своей и коснулся губами светлых волос. Рядом с сыном было спокойнее. Он долго лежал в тишине, прислушиваясь к ровному дыханию Дилана, и не заметил, как уснул. Джейсон открыл глаза, когда за окном уже светало, и сначала испугался и выругался про себя: он так и заснул, не переложив ребёнка обратно в кроватку, и тот, вертясь, вполне мог скатиться с постели. Дилан рядом тоже зашевелился и начал приоткрывать глаза. Этот и следующий дни Джейсон ничем не занимался. Они с Диланом уходили гулять на пять-шесть часов: парка поблизости от гостиницы не было, и Джейсон считал, что раз уж они так долго добирались до места, то надо остаться там подольше. Когда Дилан засыпал в коляске, Джейсон сидел рядом с ним на скамейке и снова, как ненормальный, просматривал с телефона новости, ища любые упоминания об Астоне или его компаниях. На третий день другие родители, гулявшие с детьми, уже улыбались ему и здоровались, он улыбался и кивал в ответ, ни слова не понимая из того, что ему говорили. Пару раз с ним заговаривали и на английском, но он не сильно стремился поддержать беседу. День, другой, третий… Ничего не происходило. Он жил в гостинице, водил Дилана гулять и ждал. Наступила суббота: с того момента, как он расстался с Астоном, прошла уже неделя, а он до сих пор ничего не знал. Он находился словно под стеклянным колпаком, куда не долетало ни звука из опасного и непредсказуемого мира Астона. Словно в какой-то изоляции, мирной, безмолвной… и мучительной. Утром воскресенья Джейсон сидел в своём номере. Дул северный ветер, шёл снег с дождём, и в такой холод и слякоть Джейсон решил не выводить Дилана на улицу. У них обоих даже одежды для настолько плохой погоды не было. Дилан, пытаясь перелистывать страницы, рвал журнал, сидя на кровати рядом с Джейсоном. Тот опять читал новости. Он самому себе начинал напоминать ту несчастную породу людей, которые, страдая своего рода зависимостью, никогда не выходят даже в соседнюю комнату без телефона и спят, держа его под рукой. Когда он наткнулся на эту новость в выдаче поисковика, то в первое мгновение – просто увидев слова «Астон» и «убит» в одной строке – чуть не выронил телефон из рук. Пару секунд у него просто не хватало смелости прочитать то, что он лишь мельком увидел. «Смерть подростка: Убит Кристофер Астон, наследник одного из богатейших людей Европы». Джейсон читал саму статью и половину не понимал. Он думал только о том, что сейчас чувствует Дэниел. Крис… Он почти не знал его, но мальчика было безмерно жаль. Ещё сильнее было жаль родителей, оставшихся с этим горем. И с виной. В статье не было деталей, но Джейсон не сомневался, что к убийству Криса привели те события, что начались в прошлую субботу. Те люди – они были такими же, как Астон… Они уничтожали всё, до чего могли дотянуться, чтобы отомстить. Если не могли убить главного врага – обрушивались на тех, кто был ему близок и дорог. Джейсон не понимал, как такое могло произойти. Криса постоянно охраняли. Эглон Колледж, где учились дети очень состоятельных родителей, сам по себе должен был иметь превосходную систему безопасности. И Джейсону казалось, что Астон в телефонном разговоре что-то говорил о том, что Камиллу и детей надо отправить в безопасное место. Может, он не так понял – его немецкий был не очень хорош. Или же Криса не успели увезти? Или то место оказалось не таким уж надёжным? Что бы ни произошло – итог был ужасен. Погиб ребёнок. Может, не такой уж и ребёнок: тринадцать лет… Нет, для родителей он всё равно остаётся ребёнком, таким же, как для него Дилан сейчас. Джейсон перебрался на середину кровати, где расправлялся с несчастным журналом Дилан. Он обнял мальчика и прижал к себе. Дилан недовольно отбрыкивался, требуя, чтобы его вернули обратно к не до конца разодранному журналу, но Джейсон не отпускал его. Он прижался щекой к пахнущей фруктовым шампунем макушке сына и зажмурил глаза. Маленькие кулачки Дилана сердито отталкивались от его груди, и ребёнок уже тихонько хныкал, готовясь заплакать всерьёз, но Джейсон по-прежнему крепко его держал. Дилан был с ним. Они жили в этой тяжёлой тишине и пустоте, в неведении, но и в безопасности тоже. И его сын сейчас был с ним, маленький, тёплый, пинающийся... Несмотря на то, что Джейсон чего только ни передумал, пока Зак угрожал убить сына, каких только ужасов ни родилось в его воображении, он понимал, что всё это было несопоставимо с тем, что переживали сейчас Дэниел и его семья. Не страх, не боязнь, не опасения… Знание и понимание того, что потерял ребёнка навсегда. Никакого шанса на спасение. Никакой, пусть даже самой призрачной надежды. Только смерть и её необратимость. И ничего уже нельзя исправить. Теперь уже никогда. Всё можно вернуть. Деньги теряются и зарабатываются вновь. Друзья покидают, но остаются жить. Ненависть и любовь разгораются, уходят и возвращаются. А это – безвозвратно. После обеда Джейсон продолжил читать новости. Крис, оказалось, учился уже не в швейцарском Эглоне, а в Шотландии, в Гордонстоне. В предыдущие дни Джейсону, пока он прочёсывал сайты в поисках новостей об Астоне, попадались заметки о том, что якобы похищен один из учеников Гордонстона. Но представители школы опровергали эту информацию, говоря, что никто похищен не был. Значит, всё-таки был. Похищен и убит. Джейсон прочитал, что тело Криса с двумя огнестрельными ранениями было найдено вечером среды. Похороны должны были состояться в понедельник на одном из кладбищ Женевы. Судя по всему, Дэниел больше не скрывался. Разумеется, он не давал интервью журналистам и не показывался на публике, но по новостным сообщениям можно было понять, что он сейчас находится в доме в Колоньи, и вся его семья совершенно в открытую собирается присутствовать на церемонии прощания и на кладбище. Видимо, всерьёз опасаться было теперь нечего. Джейсон вдруг с необыкновенными ясностью и определённостью почувствовал, что всё кончилось. Не эта история с отмыванием денег и убийствами. Всё. Сейчас, в эти дни. Только сейчас их история достигла своего завершения. Джейсон понятия не имел, как всё это было связано с ним, с его долгими и мучительными отношениями с Дэниелом, но каким-то образом было. Может быть, потому что они с Дэниелом познакомились, когда Астон передавал информацию разведке, и уже тогда начинала сковываться цепь событий, которые привели к убийству Криса… Может быть, потому что Астон совершил ту главную ошибку, которая стоила жизни его сыну, когда сдал своих партнёров, спасая Джейсона и себя… Теперь всё закончилось.***
У Джейсона была мысль позвонить Эдеру и узнать, насколько безопасно для него было возвращаться сейчас домой, но не стал. Во вторник он прочитал ещё несколько заметок о похоронах и неясных, видимо, скрываемых обстоятельствах смерти Криса. Судя по всему, Астон больше ничего не опасался, значит, и он мог вернуться в Штаты. Джейсон решил заказать на четверг билеты до Майами. Он позвонил Лори и попросил начать собирать вещи Дилана. Няня тоже должна была отправиться вместе с ними в Мэн. Они договаривались об этом заранее. Он достал старый телефон и включил его. Теперь слежки можно было не опасаться. Ему сразу пришло несколько уведомлений о пропущенных вызовах и текстовых сообщений. Одно было от Эдера. Отправил он его вечером воскресенья – просил Джейсона перезвонить. Джейсон не видел причин скрываться. – Где вы находитесь и что планируете делать дальше? – поинтересовался Эдер своим обычным серьёзным и спокойным тоном, словно ничего не произошло. – Я в Европе и как раз собирался покупать билеты в Майами. – Планируете жить и дальше во Флориде? – Нет, я хочу только забрать вещи и машину, а потом вернуться в Биддефорд. – Вам лучше лететь сразу в Мэн, о ваших вещах позаботятся. Мне не нравится идея, что вы будете раскатывать по всей стране. – Это опасно? – тревожно спросил Джейсон. – В течение следующих двух-трёх месяцев не стоит рисковать понапрасну. – Но ведь всё закончилось? – уточнил Джейсон. – Да, всё закончилось. И, тем не менее, это не повод расслабляться и радоваться жизни. Ваш дом в Биддефорде очень тяжело охранять. Участок откровенно неудачно расположен. С одной стороны лес, с другой – река. Огромное открытое пространство, которое сложно контролировать и с которого просматривается дом и двор. Астон считает, что вам нужно переехать. – Переехать? – переспросил Джейсон. – Куда? – Мы подберём вам хорошее место. В Новой Англии или даже в Мэне, если вам они так нравятся. Место, где общая безопасность на уровне и где телохранители не будут привлекать внимания соседей. – Послушайте, Эдер, я не собираюсь никуда переезжать! – Вы ведь знаете, что случилось? – вдруг спросил начальник службы безопасности. Ему не нужно было пояснять, о чём именно Джейсон должен был знать. – Да, знаю. Вернее, догадываюсь о причинах, – выдохнул он. – А теперь подумайте о том, что в такой ситуации Астон находит время вспомнить о вас и вашей безопасности. Сейчас не самый подходящий момент для капризов. Отложите их для более подходящего случая. Или вы хотите, чтобы он всё бросил и лично приехал вас уговаривать? Джейсон смутился. С его позиции ситуация выглядела совершенно по-другому, но Эдер знал, как правильно повернуть разговор. На фоне горя от смерти ребёнка нежелание Джейсона менять место жительства выглядело донельзя мелочным. Он видел все эти приёмы насквозь и понимал, что на самом деле связи между этими двумя фактами не существует, но чувствовал, что поддаётся этой неприкрытой манипуляции и уступает. – Ладно. Я перееду, куда вы скажете, – сдался он. – Рад слышать, что вы одумались, – заявил Эдер. – Ваше сопротивление было бы сейчас очень некстати. – Эдер, если это возможно… Я не знаю, уместно ли, но передайте ему мои соболезнования. Мне жаль, что я предупредил его слишком поздно. Эдер кашлянул, а потом сказал: – Вашей вины тут нет. Если бы не вы, последствия могли бы быть ещё более трагическими. Просчёт был, скорее, на моей стороне. Вы ведь предупредили меня заранее, но я воспринял это лишь как сигнал к атаке и начал готовиться к нападению. Я не готовился к обороне, а потом просто не успел… Джейсон немного смутился от того, что Эдер вдруг начал ему исповедоваться. Но, видимо, даже у Эдера наступали минуты слабости. – Он всегда отделял этот бизнес от себя и не думал, что последствия могут коснуться его самого или семьи, – произнёс Джейсон, с ужасом понимая, что он пытается приободрить Эдера. – Опасное заблуждение, не находите? – уставшим, словно утратившим всю бодрость и решимость голосом спросил Эдер. – Он всегда считал себя неуязвимым. – Его уверенность в этом сильно пошатнулась после вашего похищения. Я надеюсь, что хотя бы теперь он одумается и больше не станет так рисковать.***
Охрана, присланная Эдером, встречала его и Дилана в аэропорту Портленда, а на столе в гостиной ждала папка, где лежали фотографии и описания домов, куда Джейсону предлагалось переехать. Он решил, что посмотрит всё потом. Пока было слишком много дел с устройством в доме, распаковыванием вещей и обсуждением с охраной распорядка дня. Среди четверых телохранителей не было ни одного знакомого, у которого бы Джейсон мог спросить что-нибудь об Астоне. Ещё пару дней Джейсон не мог окончательно прийти в себя. Неделя в Европе выбила его из колеи. Он не мог сосредоточиться ни на работе, ни на домашних делах и предпочитал возиться с Диланом: подолгу гулял с ним, кормил, играл, укладывал спать, так что Лори даже начала выказывать беспокойство, подумав, что Джейсон ей не доверяет или недоволен тем, как она справляется с работой. Он заверил её, что никаких претензий не имеет, просто его это успокаивает. Жить всем вместе в старом доме в Биддефорде было действительно не очень удобно хотя бы потому, что там не было отдельной комнаты для няни. Джейсон уступил Лори спальню, а сам переселился в кабинет. Это заставило его заняться изучением папки с описаниями домов в первую же неделю, и он выбрал один небольшой в Вестоне, дорогом и безумно безопасном пригороде Бостона. Из более чем тридцати вариантов он рассматривал лишь дома, которые были расположены близко от моря или же близко от Бостона. Он хотел вернуться. Теперь, когда его инкогнито было нарушено, не имело смысла держаться в стороне от города, где он вырос. Он даже подумывал о том, а не вернуться ли ему к прежнему имени: документы всё ещё лежали в сейфе банка в Лихтенштейне, но отказался от этой мысли – слишком много бюрократической волокиты и лишнего внимания. Джейсон рассчитывал, что поживёт оговоренные два-три месяца в доме, который выбрал Эдер, и за это время подыщет жильё где-нибудь в окрестностях Бостона. Денег на покупку у него не хватало, разве что с гигантским кредитом, но предложений аренды было множество. Он не был уверен, что ему сейчас стоит ввязываться в длительные проекты вроде ипотеки, – жизнь до сих пор казалась нестабильной. В середине декабря они с Диланом и Лори переехали в Вестон, который Лори понравился, конечно же, несравненно больше, чем заурядный Биддефорд. До наступления Рождества Джейсон только один раз скатался в центр города, где они с Диланом погуляли в Бостон Коммон и доехали потом с коляской до площади Копли, в остальное же время он не выходил из дома кроме как на прогулку с Диланом по окрестным улицам. С тех событий и смерти Криса прошёл уже почти месяц. Всё вокруг было наряжено к Рождеству, соседи соревновались, кто лучше украсит дом и газон перед ним, а Джейсон опять ловил себя на ощущении, что живёт под колпаком. Его мир сузился до размера дома. Виной этому был и страх за Дилана и себя, и мысли об Астоне. Джейсон постоянно думал о том, что происходит с ним, как он справляется с потерей – и можно ли вообще с этим справиться. Он очень боялся за Дилана, когда Рэйчел его увезла, и понимал теперь Дэниела так, как не смог бы понять год или два назад. Астон говорил, что жалость – одно из самых разрушительных чувств. По крайней мере, таковым оно являлось в его мире. И вот теперь Джейсон испытывал жалость к нему: мало того, что он потерял сына, так ещё и чувствует себя виноватым в его смерти. Где он сейчас? С Камиллой? Горе могло их сблизить, а могло и разобщить… А остальные дети: София и Тео – где они? Джейсон думал позвонить Дэниелу, но так и не решился. Это было внутренним, семейным делом, а он был чужим, не имевшим к семье Астона никакого отношения. Разве что опосредованное – он несколько лет подряд своим присутствием разрушал эту семью. Пару раз Джейсон созванивался с Итаном, но разговор у них не клеился. Итан был не прочь встретиться, но Джейсон не представлял, где и как, учитывая, что его теперь повсюду сопровождала охрана. Он не думал, что Астон сейчас читает отчёты телохранителей о том, чем он занимается, но вдруг… Ему бы очень не хотелось, чтобы Дэниел прочитал в них о его встречах с Коттулински. Не сейчас. Он должен уважать чужое горе. Спать сейчас с Итаном было бы всё равно, что веселиться на похоронах. Джейсон не мог разобраться в своих ощущениях: он чувствовал себя одновременно и чужим Астону, не связанным с его семьей, и в то же время близким ему человеком, которому следует носить траур и соблюдать приличия так же, как и всем прочим. В середине января Джейсон должен был лететь по работе в Нью-Йорк. Он собирался за пару дней позвонить Итану, живущему теперь там, и договориться о встрече, но в итоге так и не сделал этого. Он не хотел его видеть. Вернее, он вообще не хотел никого видеть, ни с кем разговаривать, встречаться, улыбаться и делать вид, что ему интересна беседа. Он не хотел вообще ничего. Увлечение Итаном оказалось из тех, что постепенно развеиваются, когда спадает первоначальный интерес и ощущение новизны. Если бы они продолжали жить рядом, если бы не произошло того обрыва отношений, они так бы и встречались, двигаясь по накатанной колее, и у поверхностных чувств был бы шанс перерасти в настоящие… Впрочем, кто знает. Может, и не было бы. Может быть, у него вообще больше не было шанса… Утром перед вылетом в Нью-Йорк охрана сообщила Джейсону, что там с ним хочет встретиться Эдер. Он попросил передать в ответ, что ничего не имеет против. После того, как его дела в «Мюник Ре» были закончены, Джейсона отвезли в офис «Стреттон Кэпитал». У него, разумеется, возникли подозрения, не ждёт ли его там на самом деле Дэниел, – это было в его духе; и он не знал, боится он этого или втайне хочет. Но его надежды – или же страхи – не оправдались. В офисе ждал Эдер. – Как вам ваш новый дом? – поинтересовался он после того, как они поздоровались. – Всё хорошо, спасибо. Я планирую к марту найти себе жильё и переехать туда. Вы ведь говорили, что я буду жить под вашей опекой два-три месяца, если я ничего не путаю? – Да, думаю, к марту можно будет быть окончательно уверенными в том, что никто вам не помешает. Джейсон про себя удивился этому изящному эвфемизму: «никто не помешает» вместо «никто не уцелел», а вслух сказал: – Вы встретились со мной специально, чтобы спросить, нравится ли мне дом? – Нет, у меня есть к вам вопрос, – ответил Эдер.