***
Осень. Аромат корицы и спелых яблок проник в небольшую квартирку. Вместе с ним отчётливо чувствовался терпкий запах табака Шина, который курил в комнате, сидя на подоконнике. Он разглядывал прохожих, что так торопятся успеть на автобус, продавцов уличной еды, у которых всегда большая очередь, уличных музыкантов, чей голос эхом проносился по кварталу. Тсукими согнул ногу в колене и прижал её к груди, продолжая наблюдать за жизнью по ту сторону окна. «Людям нельзя доверять», — считал он. Только семья может по-настоящему желать хорошего, да и то — не каждая. Канна была единственной, кому парень доверял. Однако теперь этой забавной девчушки нет в живых. Сара… Он больше не злился на нее. Кажется, он наконец понял, почему она тогда поступила так, а не иначе, почему оставила в живых именно его. За весь путь, что в конце привел их к победе в Игре, отвечала именно Чидоин. Он должен быть ей благодарен за возможность просто жить, за возможность когда-нибудь испытать истинное счастье. Мудрость приходит со временем. Затем пришла непрошенная привязанность, что с ног до головы, словно тонкая нить, обвивала их души — Шину было тяжело доверять людям, но он менялся. И Сара замечала, как он становится более раскрепощенным, более открытым по сравнению с несколькими месяцами ранее. Сейчас же его терзали странные мысли. Если все это время Шин относился к Саре, как к приятелю, то в последнее время начал замечать в ней девушку. Может, это случилось пару недель назад, но эта тревожащая сердце мысль до сих пор крепко сидит в голове, заставляя Тсукими раз за разом скуривать пачку слабых сигарет. Было тягостно от незнакомых чувств, к тому же парень не знал, что будет между ними дальше и будут ли они продолжать жить вместе. В одном доме. В одной квартире… Почему-то он впервые подумал о том, что это немного странно, ведь они с Сарой даже не встречались. Если судьба существует, то она обязательно подаст верный знак… — Шин, я освободила ванную, можешь идти, — раздался приглушенный голос за дверью. Сара никогда не нарушала личное пространство Тсукими. — Полотенце должно быть где-то… возле корзины. Парень поднял голову в сторону двери, мысленно благодаря Чидоин за то, что та не заходила в его комнату. Хотя Саре, признаться честно, всегда было интересно, что там находится. Девушке бы точно не понравилось, что Шин сидит перед открытым окном в такое время года. — Тише, всех соседей перебудишь, — спокойно ответил парень, потушив сигарету. Ловко соскочив с подоконника, он с характерным щелчком открыл свою дверь, опершись на косяк. Бирюзовые глаза будто поглощали фиолетовые, а в голосе парня слышалась насмешка. Сара почувствовала несильный холодок, исходящий от его тела. Всё потому, что в комнате Шина все время было открыто окно. Она знала это. Тсукими пах табаком и… самим собой, как ни странно. — Но… Шин неожиданно приставил ладонь ко рту Чидоин, не давая ей возможности сказать хоть слово. Сара могла почувствовать его дыхание, так как он инстинктивно придвинулся чуть ближе. Лицо Тсукими украсила еле заметная ухмылка, но сам он оставался спокоен… Чего нельзя было сказать про девушку. Чидоин покраснела и будто бы ослабела, удивленная таким странным прикосновением. Она давно заметила эти непонятные, якобы случайные касания Шина. Удивительно, что он сам этого еще не понял. Девушке оставалось лишь смущаться — она вмиг теряла дар речи, чтобы что-то возразить. Спустя пару мгновений Шин убрал руку, как бы ненароком задевая пальцами губы Сары. Она ещё оставалась неподвижно стоять на месте некоторое время, смущённо трогая свое лицо, пока Тсукими скрылся в ванной комнате… Возможно ли, что она всегда была не против?..***
— Смотри, везде горят разноцветные огни! Разве не чудесно? — восторженно кричала Сара, показывая пальцем на огромные неоновые украшения в парке. Наступил канун Нового Года. Чидоин весь день уговаривала Шина провести вечер и ночь где-то кроме дома, и в итоге он согласился. Все ради милой улыбки, освещающей лицо девушки получше любой гирлянды. Тсукими в который раз удивился ее способности превращать самые обыкновенные и привычные вещи во что-то волшебное, прекрасное. Он завороженно наблюдал за девушкой, изредка обращая внимание на то, что она показывала или говорила. Кажется, Шина больше интересовала сама Чидоин, чем какой-то праздник. — Да, здесь все выглядит… просто замечательно, Сара, — ответил Тсукими, неловко улыбнувшись. Она украдкой посмотрела на Шина, навсегда запечатлевая этот момент, но он уже скрыл лицо шарфом. Отчего-то появилась неловкость, которой никогда не было раньше. Проходя между фонарями и аллеями, они перекинулись лишь парой фраз, не заводя неторопливых бесед о чем-то обыденном. Создавалось ощущение, что никто просто не решался завести разговор, что, в целом, являлось правдой. За эти месяцы Шин осознал свою влюбленность и относился к ней, как к обычному недугу. Он пытался «излечить» ее, относясь к Саре с холодом либо игнорируя ее. В конце концов он сдался, когда понял, что уже слишком поздно все менять. Чидоин поселилась в его сердце, завладела мыслями, заставила переосмыслить многие вещи. Шин чувствовал себя… счастливым, находясь рядом с ней. Так же, как и Сара. На мягкую ткань пальто упали первые снежинки. Надвигался первый за эту зиму снегопад. Прохладный воздух вдруг стал практически ледяным, вызывая мелкую дрожь у людей. Скоро должны были запускать фейерверки. — Пойдем на главную площадь? — с легкой улыбкой поинтересовалась Сара, сильнее кутаясь в свой пушистый воротник. Снег все усиливался, и она почувствовала небольшой холод. — Мы должны успеть к первому залпу. — Постой, — тихо сказал Тсукими, снимая свой шарф, дабы надеть его на девушку. Материал, из которого тот был сделан, приятно щекотал кожу шеи. Чидоин распахнула чернильные глаза, пытаясь увидеть эмоцию Шина, а тот как раз встретился с ней взглядом. Кажется, его лицо все также оставалось спокойным, однако внутри все горело ярким пламенем. Тсукими был слишком близко, и от этого ему самому становилось не по себе… Только он собрался сказать что-то в свое оправдание, как чужие прохладные губы накрыли его собственные. Сара уверенно потянулась к нему навстречу — как обычно, в ее репертуаре. Ноги сделались ватными, а тело предательски прижалось еще сильнее. Тсукими обеими руками крепко обвил талию девушки, беря инициативу на себя. Он коснулся ее мягких губ сначала осторожно, будто пробуя на вкус, а затем более смело, даже требовательно, вызывая у Сары головокружение. Это был ее первый поцелуй, и он определенно был к месту. Снежинки мягко падали на их лица, тут же тая от тепла тел. Вокруг словно все перестало существовать, а единственное, что осталось — это их чувства, раскрывшиеся в самый неожиданный момент. Для Шина все было понятно без слов. Нехотя отстранившись, Чидоин отвела глаза, смотря куда угодно, но только не на него. — …Мы же собирались посмотреть на фейерверки, не так ли? — прочистив горло, произнес Шин. Он надеялся, что Сара не заметит дрожащего голоса. Девушка подняла глаза, и как только она это сделала, вдалеке раздался взрыв. Тсукими, недолго думая, схватил ее руку и побежал в сторону залпов. Сара задыхалась от ледяного воздуха, ударившего по лицу, заставляющего глаза слезиться. Она впервые в жизни чувствовала себя настолько счастливой. Голова все еще кружилась, но теперь Чидоин была уверена в том, что Шин поддержит ее в любом случае. Никто из них до конца не мог поверить в то, что произошло. Они бежали недолго — фейерверки запускали на центральной части площади. Наконец добежав, Шин пытался восстановить дыхание, пока Чидоин очарованно разглядывала яркое мерцание на ночном небе. Ее лицо светилось от неподдельной радости: они все-таки успели… — Я люблю тебя, Сара Чидоин, — прошептал он так, чтобы та не услышала. Он обязательно скажет ей эти слова, но не сейчас, иначе девушка бы просто потеряла сознание от переполнявших чувств. Тсукими поднял голову к небу, наслаждаясь лучшим днем в его жизни. Они пережили многое и, безусловно, еще многое им предстоит пройти… Однако теперь они есть друг у друга, теперь справляться с жизненными трудностями будет куда проще. Сара расплылась в улыбке — все-таки она расслышала слова Шина.