У тебя одно всегда обличье,
и оно мне зажимает рот.
Сиэль Декабрь
Такого он ещё не делал, не приезжал раньше времени. Чимина подташнивало, тело охватила мелкая дрожь, а к горлу подступила паника. Он не был готов, и единственное, чего хотел, — убежать домой и запереться в ванной. Атмосфера была давящей, чувствовалось сильное напряжение, которое почему-то до сих пор не искрило. Похоже, Чимин пропустил что-то интересное. Чонгук косился взглядом на Тэхёна, а Сокджин всё посматривал на часы, хотя до открытия ещё час. Ах да, у них же вечером банкет, и очевидно, что возвращение Тэхёна не вписывалось в график. Чимин, по сравнению с ним, выглядел, как бомж, хотя только что пришёл из дома. Сам же он стоял, как щёголь, в чёрных идеально выглаженных брюках и тёмно-красной шёлковой рубашке, не застёгнутой на верхние три пуговицы. Такое чувство, будто в самолётах он летал стоя. А он наверняка был только что с самолёта. Как всегда. Тишина давила на уши. По всей видимости, до его прихода говорил Тэхён, но не сейчас. Молчал, смотрел в пол, кривил уголок губ в улыбке и ждал. Проверял. «Сукин сын», — подумал Чимин. — Сонбэ, можно попросить… — Конечно, — оборвал его речь Джин, словно только этого момента и ждал, пихнул Чонгука в бок, и они скрылись в кабинете управляющего. Только тогда Тэхён поднял голову, аспидные глаза блестели. Доволен. В нос ударил густой запах потухшей свечи — это сознание играло с ним злую шутку, подбрасывая вполне реалистичное сопровождение происходящего. Чимин тряхнул головой, пытаясь избавиться вдобавок и от чувства гниения внутри. Не заставляя ждать Тэхёна ещё дольше, он подбежал и прыгнул на него, обхватывая ногами его бёдра и чувствуя, как крепкие руки обнимают его в ответ. Чимин всхлипнул, в том числе и от жгучей боли в рёбрах и коленях. Новый круг запущен, нужно бы играть по сценарию. — Хей, малыш, ты что, плачешь? — удивлённо. Тэхён немного отстранился от него и в результате поставил его на ноги, чтобы лучше видеть его лицо. Он бегло прошёлся правой рукой по ранам на щеке и брови и остановился большим пальцем на разбитой губе. Пустой взгляд дольше обычного задержался на рваных ранах, но на лице ни единой эмоции. Жалел? Довольствовался видом? Промолчал, а ведь первое время он за это извинялся. Словно только тогда и чувствовал вину, когда это делал не он. Теперь же никак не комментировал, а Чимин и сам не хотел давать ему повода говорить об этом. — Я сегодня работаю. Подождёшь до вечера? Я доберусь сам. Мне ещё нужно собрать вещи. Я не думал, что ты вернёшься так скоро, — нервничал и тараторил. Тэхён сунул обе руки в карманы брюк, Чимин скользнул под ними, обнимая и прижимаясь головой к плечу. Теперь подобные действия были механическими, неестественными, холодными, но обязательными. Он закрыл глаза, пытаясь вспомнить, когда в последний раз хотел действительно обнимать его и целовать. Поцелуи у них были большой редкостью, они давно стали чем-то лишним и больным. Разве что в моменты страсти Тэхён срывался, а Чимин ему так же механически отвечал. Пустые и бездушные поцелуи, которые только высасывали энергию. Он почувствовал, как тот неспешно достал руку из кармана, и сразу оторвался от него, наспех отодвинув ему рукав рубашки, чтобы тот смог увидеть циферблат своих часов. — Нет, малыш, — прошептал он ему в ухо и опустился на барный стул. — Кстати, все твои вещи дома. Так чего ты хочешь? — Тэхён изучал его и не позволял контролировать выражение лица. — Хочешь, чтобы я уехал. В его отсутствие Чимин мог жить в своей съёмной квартире, но сразу по его возвращению она волшебным образом исчезала с лица Земли. О ней никто не говорил, вообще не существовало понятия «дом Чимина», был только их, в тэхёновой квартире. Чимин молчал. Они оба знали, что Тэхён попал в «яблочко», этого Чимин всегда хотел, а сегодня тем более, ведь он его совсем не ждал, он не готов. Где его пять дней, за которые он должен был морально подготовиться к новому заходу? Где его пять дней, за которые рёбра стали бы стонать чуть тише? И наконец, где его пять дней, чтобы как следует скрыть повреждённые колени? — Вовсе нет, — еле опомнился Чимин, начиная ластиться к нему и блефовать. — Хочешь, я отпрошусь? От этого спектакля давно тошнило. И, по-моему, не его одного. Их отношения давно перестали балансировать на грани нормальности. — Ты? — Тэхён с недоверием посмотрел на него. — Отпросишься? — Мне нужно предупредить, если я… — Тот парень, — лениво перебил Тэхён, — работает последнюю неделю. Вам нужна замена. — Ты не можешь этого сделать, — наивно сказал он, хотя сам прекрасно знал, что может. — Я уже сделал. Скажи спасибо, что только уволил. — Спасибо. Тэхён засмеялся и потёр пальцами переносицу. — Ты издеваешься надо мной. Да и нет. Какая разница? — думал Чимин. Как будто это когда-то имело, блять, значение. Его телефон вовремя зазвонил, и он достал его из кармана брюк. — Твоя мама. Выпусти пока людей из кабинета, он мне нужен, я сейчас, — он принял вызов, поднялся со стула и направился к выходу на улицу. — Хей, вы почему не с гостями?.. Да, я прилетел. В груди кольнуло. Чимин не разговаривал с мамой недели три. Или больше? Даже не помнит. Она уже два года жила в Штатах с новым мужем. С Тэхёном они ездили к ним дважды, поддерживали в матери уверенность, что всё в порядке и ей не о чем беспокоиться. Скорее всего, она вдохнула полной грудью, когда выбралась отсюда. С сыном разговаривала очень редко, но Тэхён великодушно заполнял для неё все пробелы. Чимин открыл дверь кабинета и попросил освободить его. — Ты в порядке? — первое, что спросил Чонгук. — Займись делом, у нас мало времени, — почти рявкнул на него Сокджин, провожая взглядом, а после повернулся к Чимину. — На вечер ты свободен. — Не надо, — умоляющим тоном. — Уже сделано, но сейчас нужна будет твоя помощь, так что давай побыстрее. И не зли его ещё больше. Чимин зашёл в кабинет, который не по праву занимал Сокджин. Собственно, он вовсе не являлся его начальником, но знали об этом всего три человека, которые старательно делали вид, что так оно и есть. И почему-то только в кабинете Чимин почувствовал знакомые нотки сандала. Когда-то этот запах успокаивал, и Пак чувствовал безопасность и умиротворение, ведь именно это Тэхён раньше и делал — всегда защищал его и прикрывал собой. Сейчас этот запах напрягал и пугал, мышцы сразу деревенели, а дыхание становилось спёртым. — Твои мама и хён передают тебе привет, — Тэхён зашёл в кабинет и закрыл дверь. — Интересовались тобой. Он врал. Хён в жизни бы не стал передавать ему привет. — Что ты им сказал? — По-разному, — он присел на край стола, сцепил руки на груди и внимательно следил за выражением лица Чимина. — Твоей маме сказал, что ты в порядке, а хёну — что тебе нехорошо. Он просил дать тебе трубку, но я отказал. Чимин замер, как вкопанный. Хён никогда не хотел разговаривать с ним. Да и с чего бы? Он изучал лицо Тэхёна, думая, что тот просто издевался над ним. — Ты забыл про день рождения своей мамы. — Почему ты не сказал? — Я говорил тебе об этом вчера по телефону. Не волнуйся, я поздравил её от тебя. А хён... — Он просто ненавидит меня, — закончил за него Чимин. Тэхён промолчал. А раньше спорил, разубеждал или, наоборот, убеждал, что всё совершенно не так. Сейчас ему, похоже, было глубоко плевать на то, что думает Чимин и что думают о нём другие. Он поджал губы. — Я хочу попросить об одной вещи, — отстранился от стола и присел на край коричневого кожаного дивана напротив. — Я могу сам отсюда уйти, но не увольняй Чонгука, он ничего не сделал. Мы давно работаем вместе, и это первый инцидент, и то лишь потому, что я… Тэхён засмеялся и устало закрыл глаза на мгновение. — Когда же ты наконец поймёшь... При чём здесь он? Какое мне должно быть дело до него? — Я уже тысячу раз извинялся. — Плевать ты хотел на собственные извинения. Думаешь, я не знаю? — Больше не будешь мне доверять? — Похоже, что буду? — Тэхён походкой грациозной хищной кошки преодолел расстояние до него и поднял руку Чимина с браслетом. Не похоже на него. Чимину стало не по себе. Что, если он ошибался всё это время? Возможно, он стал для него наконец бешеным ублюдком? Он отошёл в сторону, повернулся спиной. Думал. По его позе Чимин уже понял, что он скажет. Непонятно только, зачем он это делал, создавал видимость раздумий, если знал прекрасно, что тот хотел услышать? Будто принимал решение, угождать или нет. Никогда не угождал. — Я скажу, что он пока остаётся, но с тебя глаз не спущу. Разочарование тяжёлой волной влетело Чимину прямо в затылок. Он больше не хотел с ним разговаривать и видеть тоже не хотел. Его снова одолел приступ тошноты, и, кажется, на этот раз по-настоящему. Виски больно пульсировали, браслет горел оранжевым. Он приложил ладонь ко рту, глубоко втягивая воздух через нос. Тэхён тут же приблизился к нему, откинул на спинку дивана, запрокинув ему голову, и взял за горло, не сжимая пальцы. — Дыши и смотри на меня, — стоя над ним, сказал он, когда Чимин попытался вырваться. — Дыши. В уголках глаз выступили слёзы, а от уверенного аспидного взгляда ещё больше потряхивало. — Мне нужно в туалет. — Ошибаешься. Свободной рукой он поднял его запястье с браслетом и стал контролировать пульс. Стоял и не двигался, держал за горло рукой, которая, в отличие от чиминовой, не дрожала. — Думаю, следует наверстать то, что они упустили, — сказал он, вновь встречаясь глазами с Чимином. — Как считаешь? По-моему, тебе не хватило. — Не хочу. — Хочешь. Видишь? — показал он ему мирный экран браслета. Тэхён отпустил его и подошёл к столу, выкладывая из карманов на стол телефон, портмоне, ключи от машины, закатывая рукава рубашки и следом расстёгивая молнию на брюках. Для кого-то минет в восемь утра — идеальное начало дня. Для них — начало больного. Чимин нервно сглотнул. Он знал, что тот пытался сделать. Или, точнее, за что. Или, что ещё вернее, для чего. И он был прав, но крыша всё равно ехала. Руки стали зудеть, и он стал тереть ладонями о бёдра. Тэхён это прекрасно видел. Чимин хотел остаться на диване, так ему было бы удобнее, но тот резко стянул его оттуда и поставил на колени. Пряча стон боли, он упёрся лицом в пах Тэхёна и шумно выдохнул. — Напомнить, что нужно делать? То, что происходило, было отвратительно. Отвратительно наигранно. Чимин хотел смеяться и плакать одновременно. Хотя плакать всё-таки больше. Новый круг чувствовался как конец предыдущего. И так теперь каждый раз. Они уже давно не говорили об этом. Загнали себя в ловушку, из которой не выбраться. Дрожащими руками Чимин стянул с него брюки до колен. Он даже не заметил, когда смог возбудить его. Возможно, как раз в тот момент, когда дышал ему в пах от боли. Чимин нарочно стал злить его, целуя через боксеры, медленно снимая их, растягивая время, прекрасно зная, как человека напротив это бесит. Больно укусил его во внутреннюю часть бедра. — Блять, — зашипел Тэхён и тут же потянул его за светлые волосы. — Спрячь зубки, малыш, пока они целые. Чимин усмехнулся и обхватил рукой налившуюся кровью плоть, сжимая её у основания и царапая ногтём уздечку. Плюнул ему на член, отчасти жалея, что это было не лицо, и взял его в рот, тут же высвобождая, размазывая вязкую слюну по стволу, поглаживая, сдавливая головку. Холодными пальцами Тэхён коснулся подбородка Чимина, заставляя держать зрительный контакт. Вот блядство. Почему Чимина это возбуждало? Пару раз толкнул чужой член за щёку, придавливая языком, и погрузил его в рот почти до конца. Расширил горло, втянул щёки, создав вакуум, и неторопливо начал тянуть. Снова дразнил. Бесил. Тэхён почти рычал и хотел было придавить его за макушку, но свободной рукой Чимин осторожно сдавил ему яйца, заметив, как того откровенно повело. Но времени на самодеятельность ему далось немного, Тэхён довольно быстро совладал с собой, ухватил его за голову и стал насаживать его в быстром и резком темпе. Чимин упирался руками в тэхёновы бёдра, придавливая языком член во рту. Избыток слюны пачкал ему рот и сбегал по подбородку, он успел шумно вдохнуть через нос до того, как Тэхён безжалостно погрузил член до конца и зажал ему нос пальцами. В уголках глаз снова скапливались слёзы, Чимин не смотрел на него, терпел и слушал стон, когда его глотка начала сжиматься и забилась в агонии, но до тёмных пятен в глазах не держал. Странно. Он отпустил его, позволил один раз вдохнуть и насадил снова, толкаясь бёдрами навстречу, долбился так, что воздух кончился, а вдохнуть ещё раз даже через нос было невозможно. В глазах поплыло, и Чимин осознал, что ошибся, когда подумал, что сегодня он решил быть мягче. Ранка на губе ещё больше порвалась, неприятно пощипывала, кровь размазалась вокруг рта. Ещё немного, и он задохнётся, но вида не показывал, ведь лучше, если обморок будет сюрпризом. Уши заложило, и он готов был закрыть глаза насовсем. Тэхён удерживал его за затылок, когда член начал подрагивать, и он излился в чиминов рот, ослабляя хватку и позволяя ему давиться спермой и воздухом одновременно. Он хрипло закашлялся, неосознанно проглатывая белёсую жидкость. Она по-прежнему была сладковато-солоноватой. Странно, что тот не перестал есть то, что делало её более съедобной. Тэхён наклонился к нему и взял за подбородок, колеблясь несколько секунд. Чимин видел, что на эти секунды он забылся и хотел, как когда-то давно, поцеловать его и слизать следы спермы, слюны и крови с лица. Но вовремя пришёл в себя и просто вытер большим пальцем. — Вставай. Но пока Тэхён приводил себя в порядок и натягивал брюки, Чимин продолжал стоять на коленях. Лучше пусть сам рывком поставит его на ноги, чем увидит его слабость. Он почувствовал, что прежнее желание пропало, а руки перестали дрожать и зудеть. Не зря он гробил колени и рвал рот. Тэхён взял его в охапку, посадил на стол и небрежно ухватил за колено, собираясь что-то сказать, но Чимин не сдержался и всхлипнул от боли, едва подавив крик. После неудобной позы и без того больные колени горели огнём. Заметил, как Тэхён напрягся, ещё сильнее сжал колено, проверяя. — Хватит! — не выдержал Чимин и скинул его руку. — Что это? Молчал. Пытался наспех придумать правдоподобную версию. А Тэхёна чуть ли не трясло от злости. — Это я виноват… — Заткнись. Просто заткнись. Дай подумать. Но как раз этого Чимин и не мог ему дать. И когда он уже хотел отойти от него, Чимин поймал его за руку и притянул, отвлекал поцелуями и укусами в шею. Его оплошность в том, что он не придумал съедобное враньё заранее, хотя Тэхён прекрасно его читал и как-то распознавал ложь, будто шёл на запах. Чимин не знал, как выглядел со стороны и чем мог себя выдать, но он тоже знал некоторые тэхёновы перемены наизусть: например, когда поза становилась напряжённой или застывшей, аспидные глаза приобретали гагатовый оттенок, под цвет волос, а запах опасности пробирал до самых лёгких. Впервые за долгое время Чимин заплакал от боли. Бесшумно, стараясь не привлекать внимания, маскировал сырость влажными поцелуями. С одной стороны, ему это только на руку, но паршивое чувство гниения внутри затмевало разум и провоцировало новый поток слёз. Почему жгучая боль в рёбрах, по сравнению с этой, казалась даже приятной? Хотя рёбрам досталось куда больше и болели они адски. Чимин психологически не был готов к новым повреждениям, это было неожиданно. И больно. Дыхание перехватило, а уши заложило ватой. Что, если он действительно хотел прекратить всё это? Тэхён резко укусил его в порвавшуюся губу и отстранился, пальцами зачесав себе волосы назад и обратно расправив рукава рубашки. На уши давила напряжённая атмосфера и могильная тишина. Не получилось. Пряча лицо, Чимин медленно слез со стола, в дверь постучали, а после разрешения войти в кабинет заглянул Сокджин. — Извини, Тэхён, я заберу Чимина? Может, займёшься работой? — переведя взгляд на него. Говорил осторожно, слова подбирал тщательно. Видно, что побаивался. Зря он это сказал при Тэхёне, но тот, выдержав долгий взгляд на Сокджине, тоже перевёл его на Чимина. Совершенно пустой. Что-то не так. Что-то изменилось. — Я отъеду по делам, так что работай, — сухим тоном произнёс. Он взял со стола вещи, которые вытащил из карманов перед минетом, и, уже направляясь к двери, задержался возле Чимина и шепнул ему на ухо: — Ты, кажется, хотел в туалет? У тебя две минуты.