...укажи на безумца, который тебя не любит.
Только не на меня.
a.hengehog (Эни)
Пять месяцев спустя
Чимин «Вылет по расписанию. Скоро увидимся.» Юнги поймал на себе пытливый взгляд тонсэна, но решил сделать вид, что упорно его не замечал и внимательно следил за дорогой, сидя в машине за рулём. Он знал, что Чимин не спросит, но взглядом буравил, пытался заставить Юнги самому дать ответ на невысказанный вопрос. — Знаешь, в чём твоя проблема? Ты всё ещё не умеешь разговаривать с людьми. — Так научи меня, хён. Последний раз они виделись месяц назад, когда Юнги прилетал в Сеул. Ещё в тот раз он отметил, что больше не чувствовал себя рядом с ним так, будто тот пытался то ли мыслями, то ли энергией зажать его в тиски. Не чувствовал от себя защитной реакции и отбиваться больше не хотел, потому что, наконец, не от чего было. Признал, что в своё время не зря чуть не бился головой о стену, когда пытался всеми способами сдвинуть его с мёртвой точки. И не только его. — По-твоему, это смешно? — Полчаса назад ты меня похвалил. — Признаю, с бабушкой вы общались хорошо. Внутри приятно пахло бергамотом, а ещё новым кожаным салоном и то только потому, что Юнги использовал уже давно не новую машину крайне редко. Например, в таких случаях, когда ехать нужно было за город. — До сих пор не верю, что ты не сказал о моём приезде. — Я что, твой секретарь? Я тебя встретил, что ещё надо? — Ты знаешь, сколько я сюда летел? Можно хоть каплю сочувствия? — А я тебе говорил лететь прямым рейсом, — Чимин хотел что-то сказать, но Юнги поднял ладонь вверх. — Даже не говори, что это дороже, разница была незначительной, лучше бы поспал нормально лишние восемь часов. И не строй из себя жертву, я предлагал тебе оплатить билет, так что кончай ныть. — А ты всё так же меня ненавидишь, — улыбнулся Чимин. — Нет, уже меньше, — подыграл ему Юнги. Он никогда не испытывал к нему ничего похожего. Когда он познакомился с Чимином, тот показался ему застенчивым и потерянным, но мягким и даже милым? Так что в каком-то смысле он перестал волноваться за лучшего друга. Роман своего отца и матери Чимина принял благосклонно, ведь это означало, что они все вместе будут одной семьёй. И всё было почти, как в кино: такой же пугающий лоск и блеск происходящего, пока Чимин не стал раскачивать свою психику, а за ней и всю картину идеальной семьи. Чимин замолчал и снова стал буравить Юнги взглядом. То ли издевался, то ли проверял, когда Юнги выйдет из себя и ответит ему. А вот и не выйдет, Юнги вдруг стало вообще не до него. — Хотя бы скажи, в порядке ли он. Слушал его в полуха, потому что поведение машины стало казаться ему подозрительным. Причём не мог понять, в чём дело. Ненадолго оторвал руки от руля, только убеждаясь в том, что та шла ровно, а у него, по всей видимости, внезапно разыгралась паранойя. Он бредил? — Раз не отвечаешь, значит нет, — не унимался Чимин. Юнги усмехнулся. — Я не он и не поведусь на твои манипуляции, когда ты это уже поймёшь? — Разве я сейчас манипулирую? — Пытаешься. Не так, как раньше, но у тебя до сих пор это временами проскальзывает. Скорее всего, ты этого даже не осознаёшь, а я — да. И поверь, я буду тебя одёргивать каждый ёбаный раз. Или хочешь, чтобы стало, как раньше? — Не хочу. — Тогда заткнись и делай что говорю. Прислушиваясь к наконец едва уловимому и слабо хлопающему звуку с правой стороны — надо же, он не параноик! — стал сбавлять скорость и свернул к обочине, сказав Чимину, что ему всё-таки что-то не нравится. Заднее правое колесо было на ободе, но хотя бы, на его счастье, диск был ещё целым. Чимин вышел из машины следом. — Заебись, — Юнги потёр рукой шею, — даже не почувствовал. — Ты сможешь сам заменить? Юнги бросил на него насмешливый взгляд. По всей видимости, лопнувшая резина отрикошетила в Чимина и лишила того памяти. Юнги жил машинами, знал их, как свои пять пальцев, и тот об этом знал прекрасно. Он заглушил двигатель, открыл багажник и стал доставать всё необходимое. С баллонным ключом и домкратом он подошёл к лопнувшему колесу и начал ослаблять винты, после чего подставил штатный домкрат и, работая им вручную, начал поднимать машину. — Чем мне помочь? — Достань запаску из багажника. Она под поддоном. Пока Чимин пыхтел возле багажника, он открутил все винты, снял лопнувшее колесо, которое с внутренней стороны было порвано в клочья, и приставил к машине. — Хён, я не могу его достать, — рычал Чимин. Юнги вздохнул, вспомнил, что его тонсэн иногда бывал принцессой, поднялся на ноги и подошёл к багажнику. — Какой же ты... изнеженный. Пусти, — слабо пихнул он его. — Сначала нужно снять крепёж, открутить вот этот болт, — опустил он руку в сердцевину колеса и взялся пальцами за широкую пластиковую шестерёнку, которая крепко прижимала запасное колесо ко дну, — а потом вытаскивать. Он открутил крепёж на длинной ножке, отдал его Чимину и вызволил запаску. — Теперь закрути болт обратно и опусти пол. С этим-то справишься? Тот демонстративно толкнул его в спину. Юнги насадил запаску на стойку и начал закручивать винты. Освободившись, Чимин встал по правую сторону от него и наблюдал. — По городу ездишь только на метро, колёса меняешь... — Хватит вешать на нас с отцом ярлыки, мы обычные люди. Разве мы уже не доказали это? Он сказал это слишком резко, хотя понимал, что Чимин не имел в виду ничего плохого, но его слова были до боли похожи на слова другого человека. Правда, тот тогда сказал больше и совсем в другом ключе, подсознательно и совершенно незаслуженно он приписал этот смысл и словам Чимина. На самом деле, он даже почувствовал лёгкое облегчение, когда увидел лопнувшее колесо, понял, что сможет немного выпустить пар. С последней поездки в Сеул до настоящего времени его личная жизнь была сплошной нервотрёпкой. Ему кажется, или он был на грани срыва? — У тебя всё в порядке? — осторожно поинтересовался Чимин, хотя до этого Юнги бросил на него извиняющийся взгляд. Он не до конца закрутил последний винт, оставляя все пять слабыми, и выпрямился. — Я собираюсь вернуться в Корею через пару месяцев. — Правда? — в его голосе послышались нотки радости, и Юнги мысленно выдохнул. Их отношения стали гораздо лучше, но всё ещё было над чем работать. Наверное, он всё-таки был отчасти параноиком, так как не был уверен в том, как отреагирует на это Чимин. Несмотря на то, что дело было совершенно не в нём, этот момент тоже был важным. — Это... — Это из-за меня, — перебил его Юнги. — Я долго об этом думал, разговаривал с отцом, он меня поддержал. Больше пока никто не знает, поэтому не сболтни об этом, — кинул он на него спокойный взгляд. — Почему мне не сказал? — У тебя голова забита другим. Он снова подсел к домкрату и начал опускать машину. Наверное, это никогда не изменится. Возня с машинами приводила мысли в порядок. Теперь, когда он сказал о своих планах Чимину, он почувствовал больше уверенности в том, что решение верное. По крайней мере, если то, что он задумал, не выгорит, то у него будет хотя бы одно утешение. Солнце садилось, и затылок хотя бы не сильно пекло, но и без того духота стояла невыносимая, молочного цвета льняная рубашка начала пропитываться капельками пота на спине. — Прости меня, хён. — Это за что ещё? — За то, что не был тебе нормальным братом, испортил жизнь твоему другу и заставлял тебя волноваться обо мне, хотя сам того не заслуживал. Да и нет. Юнги тяжело вдохнул, вытащил домкрат и основательно закручивал винты баллонным ключом. Ему бы такого не сказать — что человек, который по сути, а не по факту является семьёй, не заслуживает помощи и заботы. Но и об этом сказать тоже было сложно, так что он промолчал. Отнёс лопнувшее колесо в багажник, после — баллонный ключ с домкратом и стал наводить порядок в багажнике. Он поздно понял, что перепутал последовательность действий, потому что теперь повреждённое колесо закрывало доступ к поддону, под которым должны находиться инструменты, и это немного подбешивало, ведь всё должно находиться строго на своих местах. В багажнике у него всегда был полный порядок, словно кто-то вылизывал его начисто ежедневно. — Ну, одно развлечение я тебе устроил, — вспомнил он про Чимина. — Чем хочешь заняться в другие дни? — Дни? Завтра утром у меня самолёт обратно. Юнги высунулся из багажника и посмотрел на Чимина. — Ебанулся? Ты на хрена прилетел только на день? Блять, да ты летел дольше. — Хотел навестить твою бабушку и сходить с тобой на её день рождения. — Чимин... — Говорю же, что был мразью. Я тоже хочу заботиться о тебе, ясно? Так что отвали. Даже отвечал под стать Юнги, и он был тронут, но вида не показывал. Откашлялся, смахнул пушинку возле носа и вернулся к багажнику, в котором уже успел навести порядок, но решил потянуть время. Впрочем, неприкаянные инструменты всё ещё приковывали внимание, он уже представлял, как они будут кататься вокруг колеса при движении, учитывая, что Юнги любил скорость и резкую манёвренность. Смирившись с предстоящим шумом, он закрыл багажник. Чимин затих, успел о чём-то задуматься, глядя на пустынную трассу, хотя думал он чаще всего только об одном. Юнги обогнул задний бампер, расслабленно прислонился спиной к задней дверце пыльно-серого матового седана и скрестил руки на груди. — Именно сейчас я не могу тебе помочь, но хочу сказать, что ты всё делаешь правильно. — Я ничего не делаю. — Вот именно. В кои-то веки ты ничего не делаешь. Достаточно не творить хуйню. — Я и не собирался. И кстати, поосторожнее с Хосоком, у него сильный удар, — пытался шутить Чимин, но разрядить обстановку не вышло, Юнги уже прожигал в нём дыру глазами. — Спокойно, над этим пока шучу только я! Мы просто друзья, больше никаких встреч с касте… — под напористым уничтожающим взглядом он начал давиться собственными словами. — По-твоему, это смешно? Я и так это знаю. Наивно думаешь, что он не присматривает за тобой? — Ты опять за своё? Тысячу раз уже говорил, что я в норме. Благодаря тем твоим занятиям, я научился справляться. Вот, можешь всего осмотреть, — Чимин сунул ему ладони под нос, а потом приподнял рубашку, оголяя бледные и чётко выраженные рёбра. — Прекрати! — Юнги одёрнул его рубашку. — Я только ещё раз хотел убедиться, — заметил он, а после засмеялся. — Придурок. И убирай поглубже свои тупые шуточки лет так на десять. — Хён... Так с Тэхёном всё в порядке? Юнги бросил на него удивлённый взгляд. Ему послышалось, или он наконец-то взял себя в руки и озвучил свой вопрос как следует? — Ты первый раз за семь месяцев произнёс его имя.***
Чимин прошёл паспортный контроль, вышел в зону прибытия, улыбнулся и снял солнечные очки, когда увидел, что Хосок машет ему рукой из-за ограждения. — Как ты долго, я чуть не помер со скуки! — шутил, смеялся и демонстративно обнимал, ведь виделись три дня назад. — Помочь понести? — спросил он, оставив наконец Чимина в покое и кивнув на сумку, но он отказался. — Как съездил? От Хосока пахло табаком и мятной жвачкой, которой он, похоже, поспешно пытался перебить запах. Опять не сдерживался и баловался, хотя прекрасно знал, что ему нельзя. А ещё знал, что Чимин настучит, потому и попытался замести следы. Вышло так себе. — Неожиданно хорошо. Оказывается, у меня есть семья. — Дурень. Конечно, она у тебя есть. Устал? Руки не зудят? — Начнут зудеть — узнаешь первым. — По-твоему, это смешно? Чимин усмехнулся. Юнги говорил, что иногда видит в Хосоке Чимина: мол, часто слышатся похожие фразочки или видит такие же жесты. Наверное, неудивительно, если учесть, что все последние месяцы они были единственными близкими друзьями друг для друга, но Чимин же замечал совсем другое. — Ты даже говоришь так же, как хён. Собственно, он уже несколько раз пожалел, что Юнги рассказал ему о своих планах, потому что последнее время Чимину трудно было о чём-то молчать, честность рвалась наружу. Но сейчас он точно знал, что ему делать, одна крохотная мысль давила своим позитивом так, что в глазах щипало.Две недели спустя
Юнги-хён «Успеешь добежать до его родительской квартиры? Если табло не наёбывает, он только что прилетел.» Реагировать и отвечать на сообщение времени не было, Чимин соскочил с кровати, стряхивая с себя остатки сна, натянул на себя первое, что попало под руку, и в самом деле побежал в другой район. Он даже не знал, что будет делать или говорить, главным было успеть. В районе груди разрасталось прохладное волнение, кончики пальцев стали холодеть, предательские сухие всхлипы рвались наружу, он их не останавливал. В конце концов, только с выходом эмоций становилось легче. Но сейчас ему этого было мало. Останавливаясь на светофорах, он пользовался передышкой, пытался перевести дыхание, но времени было немного: загорался зелёный для пешеходов, и он продолжал бежать. Наконец-то он не думал ни о чём, не развивал в голове тысячу сценариев, хотя такие до сих пор пытались пробиться в сознание, но он научился их блокировать. Научился не идти на поводу навязчивых мыслей, которые способны были свести с ума с два счёта. Он перестал вырывать слова и фразы из контекста и одевать их в смысл своего искажённого сознания, которое, как казалось ему самому долгое время, невозможно укротить. Он заново научился верить тому, что видел и слышал сам, не додумывал за других и больше спрашивал. И даже если излишними уточнениями он доставлял кому-то дискомфорт, главное, что он сам в этот момент обретал гармонию. Раннее утреннее солнце сейчас светило ярче, пригревало, поглаживало и приятно ласкало. Ясное голубое небо бодрило так, что он вспомнил о том, что торопился так, что даже не почистил зубы. Он был почти на месте, остановился, согнулся и упёрся руками в свои колени, восстанавливая дыхание. Ему оставалось только перейти по последнему пешеходному переходу, когда чуть дальше, на другой стороне улицы остановилось такси, и из машины вышел Тэхён с маленькой дорожной сумкой. Он не знал, сколько у него должно было быть багажа с собой за то время, что он отсутствовал, но, скорее всего, больше одной сумки? Только он понадеялся, что остальная часть вещей в багажнике, как тот захлопнул дверь, и машина тронулась. У Чимина сердце ушло в пятки. Значит ли это, что он прилетел совсем на чуть-чуть? Он даже не успел ничего сделать или крикнуть, Тэхён заметил его сам. Вот только реакции не последовало.