Красота её души

      Это не должно было оказаться чем-то большим, чем союзничество. Ронин, охотящийся на они, и екай из диких лесов — судьба свела их причудливым образом, чтобы помочь кицунэ, решившейся на борьбу с демоническим привратником. Несмотря на природу Сино-Одори, Масамуне не испытывал к ней неприязни или недоверия. Против мирных екаев, таких, как она, ронин ничего не имел, а решившись на опасную миссию, следовало доверять тем, кто оказался с тобой по одну сторону.       Масамуне относился к Сино-Одори с уважением, а ещё — с невольным интересом. Немногие екаи стали бы людям помогать, а она решилась, понимая, что эта миссия может быть опасна для неё самой. А ещё она обладала бесспорной привлекательностью. Масамуне видел её истинный облик, но отвращения к нему не испытывал. Такова была природа Сино-Одори. Но в облике человека… Она была очаровательной, такой хорошенькой, что Масамуне иногда подолгу не отводил от неё взгляд, любуясь. Сино-Одори пару раз заставала его за этим и лукаво улыбалась. Ей льстило мужское внимание. В такие моменты Масамуне не терялся, смущаясь, будто юнец, а открыто, тепло улыбался ей. Своих эмоций он не стыдился, но старался не погружаться в них с головой. Стоило думать о более важных вещах, да и жизненная цель Масамуне была посвящена, в первую очередь, покойному хозяину, которому он служил и в итоге не смог спасти. Его путь окончится рано или поздно, и он не хотел бы, чтобы потом по нему кто-то грустил.       Но однажды он увидел Сино-Одори, прогуливающуюся по саду. Её лицо казалось печальным. Масамуне неторопливо подошёл к ней, и екай, заметив его, обернулась с лёгкой улыбкой, но по взгляду было заметно, будто её что-то тревожит.       — Расскажи, что тебя беспокоит, — произнёс Масамуне. — Возможно, я смогу чем-то помочь.       — А если скажу, что моя грусть связана с тобой? — неожиданно промолвила Сино-Одори.       — Я чем-то обидел тебя? — удивился ронин. Насколько помнил, он не делал или не говорил ничего плохого, чтобы намеренно задеть её.       — Нет, я просто не хочу, чтобы ты умирал, — вздохнула она.       — Я сделаю всё, чтобы не погибнуть в ближайшее время и помочь вам, — пообещал он.       — А когда встретишь того, кто убил твоего хозяина, и отомстишь? Тогда тоже останешься жить? — прямо спросила Сино-Одори. Масамуне качнул головой:       — Это иное. Тогда я завершу свой жизненный путь.       Екай негромко, почти по-звериному зашипела. Ей явно хотелось высказаться по поводу того, что думает о традициях и клятвах самураев, но она не желала оскорбить тем самым Масамуне. Справившись с эмоциями, Сино-Одори произнесла:       — Люди иногда всё так усложняют… Есть жизнь, а есть смерть. Когда живёшь, можно быть счастливым. Когда ты умер, нет ничего. И у других тебя нет…       Её взгляд подозрительно заблестел. Масамуне подошёл ближе и, повинуясь порыву, нежно коснулся кончиками пальцев её щеки. Сино-Одори прикрыла глаза, поддаваясь его ласке.       Именно тогда прочные барьеры, которые Масамуне возвел вокруг своего сердца, начали рушиться.       Она пришла к нему вечером, вскоре после того, как Масамуне закончил долгую изнурительную тренировку. Он неторопливо расчесывал свои волосы, пытаясь разделить спутанные пряди.       — Я могу помочь, — предложила Сино-Одори, с нескрываемым интересом глядя на него.       — Был бы рад, — улыбнулся ронин. Она подошла ближе и взяла поданный гребень, затем устроилась позади Масамуне. Помедлила, приноравливаясь. Затем принялась аккуратно расчесывать его густые волосы. Опыт в этом у Сино-Одори уже был, ведь она часто занималась волосами Мэй, притворяясь её служанкой. Её движения были приятными, нежными. Масамуне закрыл глаза, наслаждаясь ими.       Закончив, Сино-Одори протянула гребень обратно. Масамуне забрал его, но не успела она отстраниться, как он легко перехватил её за запястье, удерживая. Сино-Одори не попыталась вырваться. Она ещё находилась сзади него, и её дыхание приятно щекотало шею. Масамуне мягко коснулся губами внутренней стороны её запястья, и дыхание екая стало прерывистым.       — Я нравлюсь тебе? — прошептала она.       — Да, — прямо ответил он. — Ты чудесная девушка, Сино-Одори.       Она высвободила своё запястье, отстранилась и села напротив него.       — Разве не помнишь про мой истинный облик? — промолвила екай. — Я не человек, а эта моя оболочка — лишь иллюзия, магия. Ни один мужчина не сможет полюбить меня такой, какая я есть на самом деле. Так однажды сказала моя сестра.       — Забудь глупые слова своей сестры, — чуть резче, чем хотел, сказал Масамуне. — Меня тянет к тебе вовсе не из-за красоты твоего лица. Ты смелая, искренняя, преданная… Твоё сердце и душа прекрасны.       Сино-Одори улыбнулась, словно просияв от его слов. А затем потянулась к Масамуне, легко касаясь своими губами его. Он не отстранился, вместо этого ответил на её поцелуй, осторожно обнимая её за талию, словно боялся спугнуть. Столько нежности было в этом моменте, что замирало сердце. А после, когда поцелуй закончился, Масамуне не торопился отпускать Сино-Одори, продолжая обнимать, прижавшись своим лбом к её, чувствуя на губах её прерывистое дыхание.       — Милый ронин, живи хотя бы ради меня…       Они старались видеться всё чаще, не в силах противостоять тяге друг к другу. Долгие разговоры, поцелуи и прикосновения украдкой… Масамуне нередко угощал Сино-Одори её любимыми сладостями, а она расчесывала его волосы по вечерам. Остальные если замечали, что происходит между ними, то тактично не подавали вид.       Масамуне ничего не обещал ей, памятуя, в каком положении находился. Сино-Одори и не требовала этого, ведь каждый день для них мог оказаться последним. Они наслаждались каждой минутой вместе, будто украденной у неумолимого времени.       Но однажды, после жестокой битвы и победой над Привратницей настал покой. И это не радовало Сино-Одори, ведь в ту ночь Масамуне наконец одолел своего злейшего врага, которого разыскивал столько лет. Это значило, что его путь окончен…       Она зашла в его спальню, не пряча слез. Произнесла на одном выдохе:       — Масамуне.       Он стремительно подошёл ближе, обхватил ладонями её лицо. Сердца рвались навстречу друг другу, чувства вступали в отчаянную схватку с долгом. Сино-Одори не пыталась делать вид, что принимает то, что Масамуне должен умереть. Пускай другие маскируют всё красивыми словами. Ей он был нужен живой, рядом… Но понимала, что бесполезно его переубеждать, потому сказала лишь:       — Люблю тебя.       — Люблю, — отозвался Масамуне, целуя её, пылко, безудержно, уверенный, что это в последний раз. Сино-Одори ответила ему, крепко обнимая за шею, но в какой-то момент отстранилась и потянулась к завязкам на своём кимоно. Масамуне верно угадал её намерение и остановил, удержав за руки:       — Ты не обязана.       — Но я хочу, — уверенно проговорила она. — Это твоя последняя ночь. Следующую я встречу, зная, что тебя больше нет. Так позволь хотя бы сейчас нам быть счастливыми. Пока не наступил рассвет…       Масамуне отпустил её. Сино-Одори чёткими, чуть резковатыми движениями сняла кимоно, не пытаясь придать им соблазнительную плавность, затем на пол скользнул нагадзюбан, оставив её обнажённой. Ронин, не отрываясь, смотрел на неё, покоренный её открытостью, хищной чувственностью.       — Позволь, я помогу, — прошептала Сино-Одори, коснувшись отворотов его кимоно. Масамуне кивнул. Она неожиданно умело принялась раздевать его, скользя пальчиками по коже, затем повторяя их след губами, заставляя ронина мысленно плавиться от её ласк.       Спустя пару минут они уже были на его кровати. Жадные, порывистые движения. Отчаянная нежность, смешанная с долго сдерживаемой страстью. Они не могли насытиться друг другом, полагая, что это их первый и последний раз.       Рассвет наступил неожиданно быстро…       Следующий день ошеломил Масамуне встречей с императором и его помилованием. Ему было прощено то, что однажды он не спас своего хозяина. Ему не нужно было совершать сеппуку, не нужно умирать…       Сино-Одори ждала Масамуне в дворцовом саду. Она с трудом удержалась от того, чтобы побежать навстречу, увидев его. Минута — и она оказалась в его надёжных объятиях.       — Не отпущу. Больше никогда, — твёрдо заявила Сино-Одори. — Даже если сам император будет стоять на моём пути.       — Верю, — улыбнулся Масамуне, думая, как отреагируют его родители на встречу с такой необычной невестой.