Lucaveros.

Сколь позднее не казалось время, все же за окнами смеркалось, луной озаряя пустынное небо. Как бы поздно не казалось, это только начало. Дни пролетают один за одним, сурки бы давно со скуки начали играть в шахматы, а то и более принялись удрученно выпивать. Для кого-то это явление называется абсолютной стабильностью, но многие не выдержали бы почасовых и поминутных одинаковых событий каждый божий день. Растягивать начало, какой в этом смысл? Говорить о погоде не хочется, а читать уж тем более. Многоэтажные здания стоят рядами, напоминая, что этот город очень даже цивилен. Вымощенные камнем улицы. Живопись была повсюду, будто везде написаны слова: культура и искусство. Из заведений доносили наипрекраснейшие звуки, те сочились по узким переулкам, вводя в заблуждение туристов и порой местных жителей, звуки эти мелодично воспринимались на слуху, и ноги в пляс, руками разрисовывая воздух. Тонкими пальцами хотелось расписать чудные изображения, которые таились в глубинах души каждого из проходящих людей. Романтика царила, веселье. Умиротворение и легкая суета. Праздник был каждый день. Фотограф, кой был на слуху у многих известных личностей, приехал погостить в Италию, страну отдыха, совсем ненадолго. Порой работа требовала разрешения внутренних застоев, творческих кризисов и кризисов среднего возраста. Хотелось новых ощущений и взглядов, отсюда взяв с собой огромный чемодан, фотоаппарат и своего напарника, Джозеф Дезольнье первым самолетом оказался в столице. Выбор пал на это место ни просто так, а потому что именно тут живет и работает так много его бывших знакомых, друзей и коллег. Их жизнь перенеслась из милой Франции в шумный Рим. Поселился мужчина в коттедже. Конечно же, позволить себе такую роскошь он мог. Почти в центре города, где были услуги хостинга. Вид с окна был чудесен, он открывал нечто, и прям как на ладони, можно было увидеть скопление заведений, театры, парки. Заставляя себя тренировать опись, можно дополнить, что помимо внешнего изыска, внутри квартиры было до ужаса уютно. Множество комнат, санузлов и узких коридоров. Входя в дом, вы попадаете в прихожую, размером точно с обычную жилищную комнату, отсюда идут три прохода: первый, в гостиную; второй, в кухню; третий, в переплетение коридора и далее. Цвета с торца пастельные, скорее персикового оттенка стены, темное дерево на полу. Качественный ремонт и хорошее оборудование. В эту субботу намечается встреча старых друзей. В планах собраться большой компанией и отлично отметить это событие. За барной стойкой стоят более нескольких десяткой литров алкоголя. Очень жаль, что в морозильной камере не лежит столько же десятков здоровой печени для всех присутствующих. — Это особенно печально, mon amour! — Я, в любом случае, не знаю твоих знакомых. Мне не обидно. — Эзоп, мы приехали вместе. И, вообще-то, ты многих знаешь.~ — У меня работа… Мой график и без того уже на пару недель отстает. Крейс не будет ждать, пойми меня, прошу, Джозеф. — Oh, mon Cherie, со своей работой ты меня до смерти утомил! — До смерти? Не говори так, иначе мы задержимся еще на некоторое время. Ты ведь не хочешь, чтобы мои инструменты прикоснулись и к твоей нежной коже? Я не хочу. Поэтому не волнуйся так обо мне. — Согласен ли ты на то, что мы с тобой отдохнем позже? Amore, тут такая опера есть..~ — Согласен. Только постарайся не напиться вдребезги до того момента, пока меня не будет рядом. — Ты ведь будешь рядом. В моем сердце, mon Angel. — Спасибо за понимание и содействие. Только что настало мимолетное молчание, когда лазурит чужих глаз буквально сверлил ляпис напротив, Эзоп не мог так долго смотреть прямо в глаза, посему отводя очи, постарался уйти от дальнейшего диалога. Эта тема, в принципе, ему не нравилась. Ему не хотелось видеть никого в новом доме, таков уж был характера Карла, в отличие от общительного фотографа. Он предупредил своего супруга еще во Франции о том, что желал бы встретиться со своими знакомыми. На что Эзоп отреагировал нейтрально, в любом случае, тот будет занят своим рабочим делом. Им обоим стоит идти на компромиссы, отсюда Дезольнье отпускает Эзопа заниматься работой и не участвовать во всем предстоящем, так же как бальзамировщик разрешает супругу спокойно отдохнуть дома. — Кого я знаю из них? — O-oh… Антонио уж точно. Я тебе много рассказывал о нем, помнишь?! С тобой еще слушали его мелодии! Мы с ним ходили вместе на курсы раньше. Кстати, там и Анна была с нами. Это та, которая с кошками. Ах, а ты не забыл, как испугался её кота? Аха-ха…~ — Что в Италии делает Анна?.. — Ты у меня спрашиваешь? Ах, Эзоп, мне откуда знать?~ Могу предположить, что она с Антонио живет. — Эта женщина же в монастыре работает, разве нет? — В свое время она там подрабатывала, сейчас я не в курсе ее дел! — Я не знал, что Антонио нравятся монашки. — Я тоже не знал, что мне нравятся бальзамировщики..~ — Кто ещё? — Кто еще нравится? Только ты! А вот в гости к нам придет Мари. Ее модельное агентство переехало в Милан, но я так понял, сейчас она в Риме какое-то время. Давно ее не видел..~ Раньше она часто ходила ко мне на фотосессии, считай, что стала популярной и востребованной благодаря мне, ха..~ — … — Ah, mon amour, всё в порядке? — Не очень. — Почему же, Эзоп? – поинтересовался Джозеф, приглашая к себе в объятия Карла, на что тот с вопросом в глазах смотрит. — Не люблю большое скопление людей. — Мы не будем тебя трогать. Ну же, иди ко мне, - на что второй все же согласился и обнял блондина, - это еще не всё. Антонио, Анна, Мэри, Филипп! Это скульптор, я познакомился с ним на работе, мне приходилось снимать его работы на выставке. Интересный человек. Однако, я думаю, мы с ним не поладим. — Скульптор? Аха, я тоже скульптор, кстати. — Доктор Дирузе и Йидра. Раз, два три… Шесть. Ах, совсем мало. — Последние двое это кто? — Приходи, познакомишься..~ — Скорее нет, чем да. — В самом деле, я с ними особо не знаком. Это не моя рабочая сфера, друзья больше Анны. Может быть, ты бы нашел себе друзей, они ведь тоже крутятся в медицине! — В каком плане? — Ну, знаешь, как я могу судить Дирузе известная фамилия меж врачебной среды в наше время. А вот Йидра, я совсем не знаю ее. Она вместе с первым придет. Скорее всего, женатики. — А ты только за новые знакомства? — Еще спрашиваешь?!~ В гостиной, коя довольно большой комнатой, стоит узкий кофейный столик, вокруг него расставлены пару соф и низких кресел, более схожих на стулья. Именно в этой комнате сегодня будет проходить встреча. В надежде, что все поместятся, фотограф ожидал своих гостей. Недалеко от стола стоял бар. С правого конца комнаты выходили окна, открывающие вид на туманное темное небо. На потолке шикарная и дорогая люстра. На полу шерстяной ковер, как ни странно. Софы были отделаны позолотой, с завитками вместо ножек, с серыми подушками с пуговицами, а кресла в том же стиле. Если бы можно было представить Джозефа Дезольнье в виде интерьера, то он бы так и выглядел, как вся эта мебель, как весь этот дизайн. Необычно сравнивать? Таков настрой человека культурного, того, кто больше любит нечто ухоженное и идеальное. На пороге дома вскоре начала появляться обувь чужих людей. Узкие туфли, украшенные золотой оборкой из черной натуральной кожи, появились первыми вместе с элегантными каблуками, длина которых была выше десяти сантиметров, цвет у них был красный, а носочек сплюснут. Мария и Антонио Паганини пришли, как самые верные друзья, как те, для кого опаздывать ни в коем случае нельзя, иначе случится что-то действительно плохое. Девушка, чуть выше ростом, чем хозяин дома, сегодня была одета в платье персикового цвета. По плечикам оно не сходилось, а свисало с них, аккуратно переходя на грудь складками и острым вырезом. Красивые черты лица, тонкая шея, ключицы и родинка под глазом, которая определенно значила слишком много для ее обладательницы. Все эти черты, ее вид – это то, что привлекало всеобщее внимание. Платье с подкладой из фатина смотрелось дорого, ткань самого изделия походила на шёлк. Прическа соответствовала образу: средней длины волосы, завитые под конец, были уложены на один бок, совсем не вульгарно и по-простому. Обычно и красиво. Розовые губки, подведенные глаза. Изящная фигура, гладкие руки, белая кожа. Какой-то шрам на шее с одной стороны - изюминка. Мужчина, который был сегодня одет в темные вещи. Его серая рубашка была заправлена в прямые брюки, аккуратные сборки ткани на рукавах придавали аристократический вид. Под шеей завязан платок, фуляр черной раскраски. Поверх атласной рубашки был длинный пиджак, сзади подвязанный ремнем. Смотря выше, можно увидеть острые скулы и нос с горбинкой, тонкие губы, которые всегда улыбались, подбородок поднятый вверх. Его глаз почти не было видно из-за волос, которые не сходили с них. Но те были карие. Волос цвета нефти всегда струился вниз по спине. Блестящие и ровные… Как они не путаются? Их длина поражала даже самых женственных дам. — Ах, Джозеф, здравствуй! Боже мой, как же ты хорош! Я тебя сто лет не видела, – Мари почти с разбега налетела на фотографа, легко его приобняв, - как поживает Эзоп? Он с тобой приехал? Какая красивая квартирка, мне уже нравится! — Dieu (Боже)… Добро пожаловать! Как я рад вас видеть! — Джозеф Дезольнье, это тот самый фотограф, известный своими нудистскими фотосессиями? А~ – ехидно пошутил Антонио, весело протягивая руку. — Да, Паганини. Я снимаю нудистов под твою Сонату для ролевых игр. И между прочим за нудистов любителей классической музыки мне неплохо так добавляют в оплате..~ — Я определенно польщен, мой милый фотограф. Может быть однажды я попрошу составить тебя альбом шедевров по сей тематике, я бы взглянул. — Это же личные фотографии… Оу, кстати, с тобой мы таких фотоссесий устраивать не будем. Озабоченно, как-то..~ - в саркастическом тоне пара мужчин вели свой бессмысленный диалог. — А я уже начал мечтать… — О, Мария, прости нас! Ты спрашивала про Эзопа, он со мной, но работает… Ты же его знаешь. Во Франции у нас пополнение, мы по твоему совету завели крыс и назвали их в честь наших друзей. — Что?!… Я была пьяна! Джозеф… Эзоп бы никогда..! – блондин перебил девушку. — Одну зовут Мэри Пьяная, а вторую зовут Вера Трезвая, - посмеялся фотограф. — Что?! Друг мой прелестный, я настаиваю на смене имени ваших мышей! - показательно ударила по плечу девушка. — Почему ты не назвал свою фотокамеру в честь меня? – поинтересовался скрипач, проходя вместе с другими в гостиную. — Потому что мою камеру зовут Людовик II. — Мою скрипку тогда Лжедмитрий. — Парни… - скривилась Мэри, совсем не понимая юмора мужчин, она оглядела комнату, - Джозеф, дорого ли это удовольствие стоило? — Ты имеешь ввиду мои фотосессии?~ О-о, очень дорого. Я сделаю тебе скидку. — Она имела ввиду снять квартиру, Джозеф.~ — Антонио, dis-moi comment respire (Расскажи-ка мне, как дышать). — Respirer le nez (Если дышать, то носом). — Les gars, calmez-vous! (Парни, спокойнее!) – закатывая глаза, прокомментировала Мэри. — Нет, квартира была не очень дорогая. Я был удивлен, подумал, что подводные камни обязательно будут. Пока все чисто. Кроме огромного пустого бара, более ничего не разочаровало. — Я не поверю, что он до сих пор пуст, - оглядывая интерьер, опечаленно прокомментировал Антонио. — Был бы он пуст, вас бы тут не было! К моему стыду, конечно. Я в курсе, какие вы любители… - достав из-под барной стойки бутылку старого вина, рассматривая ее и читая название, Джозеф ухмыльнулся. Троица расположилась за столиком. Антонио сел на главную софу, напротив, в кресле оказался Джозеф, когда же Мэри решила присесть сбоку. Начав свой важный диалог, что-то из разряда, как же жизнь молодая, оказалось, что совсем скоро Анна придет с новыми знакомыми – Лючино Дирузе и загадочной девушкой Йидрой. Еще случилась констатация факта – Антонио одинок. Диалог скакал из одной темы в другую, сначала немного обсудив дальнейший план вечера, попивая шампанское из бокалов, переходя на обсуждение, кто же такой этот Лючино, оказалось, что это биолог-генетик, который рассматривает гены хладнокровных, изучает и практикует рождение клеток искусственным путём, довольно интересно и потрясающе. Помимо профессии этого мужчины, Антонио поведал, что давно в юношестве у него был знакомый Лючино Дирузе, с которым они были довольно близки, но уже ближе ко взрослой жизни потеряли связи из-за переездов и командировок профессора. После всего сказанного, Паганини выглядел задумчиво, ожидая встречи. Ему хотелось вспомнить этот старый и родной образ друга. Вскоре беседа перешла на хобби и личные успехи в работе. Мэри заинтересовано повествовала о том, что скоро будет участвовать в показе мод в Милане, о том, как же тяжело проходило собеседование и подготовка к конкурсу. Антонио же игриво улыбался, когда рассказывал о выступлении в Римской опере, он поделился тем, что был шокирован количеством поклонников, в особенности тем, что из них поклонниц было процентов тридцать. Довольно большое количество поклонников это мужская часть населения – вот они, ценители искусства. Точно, дамы ведь ходят к Мэри на показы мод. Дезольнье рассказал о браке, выдал немного точной информации о новоприобретенных домочадцев крысах. Ему более понравилось показывать отснятые шедевры, а также получать комплименты за качество. Счастье и гордость за свои работы, ту самую улыбку ободрения внезапно и неожиданно надломил человек, который вошел в гостиную. Это был Филипп. Филипп, который скульптор. Джозеф не ожидал его увидеть в эту секунду от слова совсем, от того прибывал в непонимании. Тёмновласый пафосно вошел, поздоровавшись со всеми, пожимая руки мужчинам, приобнимая единственную даму. Видимо, фотограф настолько увлекся диалогами со своими друзьями, что не услышал, как в дверь стучали. — Вечер добрый, господа. Мы с вами не знакомы, это отличный повод познакомиться! — Здравствуй. Оо… Знакомьтесь, это Антонио, это Филипп, а это Мэри, это Филипп! Я не услышал, как ты вошел, прости. — Филипп, это Джозеф~ - дополнил Антонио. — Джозеф, я Филипп. Мне, кстати, дверь открыл Карл, так что не волнуйтесь, мсье Дезольнье. Да, мне бы и не хотелось перебивать диалоги старых друзей! — Карл? – Джозеф тут же напряженно обернулся, ведь он так не хотел беспокоить Эзопа. Да и вообще, как же он не услышал, что в дверь стучат?! Фотограф извинился, отлучившись от компании. Мужчина вышел глянуть, где же его партнер, тут же находя его на кухне. Тот умиротворенно стоял и варил себе кофе. — Amore, я тебя потревожил! Прости.. — Нисколько, я проходил мимо. У меня уже голова на плечах не стоит от такого количества документов. Я не понимаю, почему Крейс не занялся этим… Ну что же, как ваши дела? — Полагаю, всё замечательно. Скоро подойдут оставшиеся гости. Присоединишься, Эзоп?~ Там Мария и Тонио интересовались тобой, ты мог бы поздороваться. — Нет, я только начал заполнять документы. Поприветствую и уйду, хорошо, Джо? — Я тебя в любом случае всегда жду, - подойдя ближе к парню, Дезольнье обнял сзади тонкое тело, поцеловав в щеку, на что в ответ получил такой же быстрый поцелуй и тихое прощание. Кружка с кофе вместе с Карлом исчезли с кухни, лишь на мгновение появившись в гостиной с такими скорыми «Здравствуйте и до свидания!» Не прошло и десяти минут, как оставшиеся долгожданные гости пришли. Это были как раз те самые интересные личности, информации о которых были столь мало, что хотелось выведать абсолютно все, как следует расспросить и обрести новые связи, выгодные по совершенно разным целям. Лючино вместе с Йидрой и Анной вошли на порог квартиры. Тут же все пространство наполнилось неопределенным шумом – это были то разговоры, смешки или долгие приветствия. В самом деле Лючино и новую девушку встретили с интересом, когда же Аню заобнимали, как давно потерянную подругу, такую родную. Лючино Дирузе, мужчина довольно высокий со спортивной фигурой. Так сразу и нельзя сказать, что он профессор. По нашим представлениям, биолог генетик должен быть ниже и худее в несколько раз, более уродлив и скован, может быть. Только стоматологи могут быть сексуальными врачами? Это бред. Дирузе выглядел хорошо, его каштановые волосы к кончикам переходили в рыжий окрас, те были заплетены косами по всей голове. Ни одной лишней волосинки нигде не торчало, аккуратная прическа, модная. Лицо у него было малость уставшее, впавшие щеку, такие острые скулы, темные глаза, длинный прямой нос. Далее шея и грудь, которую вещи почти не прикрывали. Черная рубашка, которая лишь на половину застегнута. Когда есть что показывать, почему бы и нет. Ткань была заправлена в брюки, принт у них был в полоску. Современный вид. Женщина казалась совсем скрытной. Ее образ был черное пятно. Лица не было видно, глаза прикрывала вуаль, которая свисала с ободка. Красивое кружево складками падало на худенький носик, а губы были растянуты в улыбке. Помада коричневого цвета. Платье длинное, облегающее, фасоном «рыбка». Оно спадало на плечи, идя длинными рукавами к запястьям. Ткань эта совсем нелегкая. На ногах туфли-лодочки. Кстати, волосы ее тоже черного цвета, сравнимы со смолой. Волнистые и упругие. — Вот и все гости прибыли. С некоторыми мы, конечно, ещё не так сильно знакомы, пора это исправить. Джозеф Дезольнье, фотографирую искусные вещи и людей. Мадам, вы бы отлично смотрелись на фотографиях…~ - блондин протянул руку мужчине, пожимая ее, а после повторил то же действо с милой девушкой в черном, вежливо улыбаясь. — Какая приятная встреча, добрый вечер, мсье! Приятно познакомиться, меня зовут Лючино. С мадам мы уже знакомы, как и с чудесной Анной, - Дирузе любезно улыбнулся, устало прикрывая глаза, после оглядев всех стоящих: там были, как и знакомые лица, так и совершенно новые, например, Филипп и Мэри, с которыми он переглянулся и кивнул. — Ах, точно! Вы выглядите, как отличный хозяин и хороший друг, мистер Дезольнье. Я познакомилась с Лючино еще в лифте, а так меня зовут Йидра. Прошу, называйте просто Йи, если так будет проще! О, вы Антонио, мне подруга уже рассказала, - хихикнула девушка, посмотрев на Энн, которая ласково поглаживала свою кошку, - и, конечно же, Джозеф! Мне нравится ваш образ..~ — О, речь обо мне? Верно, Антонио. У вас такое имя красивое, Йидра. Кажется, греческое происхождение? Мне любопытно, откуда вы? – поинтересовался Антонио, который внезапно приблизился к девушке, пожимая руку, опаляя взором мужскую фигуру неподалеку, замечая встречный взгляд. — Ай, считайте мои родители не хотели обделить меня особенностью, мсье Антонио.~ — Антонио, мы знакомы же, верно? – вопросительно свел брови профессор наук. — Может быть.~ — Теперь уж точно знакомы, - закончил Джозеф, приглашая войти всем к месту их встречи. Теперь в подробностях можно расписать, кто как сел и чем заинтересован. Анна присела рядом с Джозефом, где кресло было свободно, а вот напротив, где сидела Мэри, расположилась Йидра, сводя ногу к ноге. Получается, что дамы расселись по креслам, не оставив ни одного для мужской части присутствующих, но это не играло никакой роли. Софу поменьше оседлал Филипп, присев по центру. А там, где ранее сидел Антонио, не пришлось выбирать, сел Дирузе, легким движением руки прикоснувшись к соседскому плечу, точно в просьбу подвинуться. Паганини не был против, только такой жест с чужой стороны ему показался слегка открытым для только что появившегося в его жизни старого друга. Хотя нельзя сказать, что Тонио не одобряет тактильности или же брезглив, лишь в какой-то момент ему стало грустно от такого жеста, не более. Но с привычной улыбкой брюнет все же двинул в сторону, позволяя присесть рядом профессору, нагло оглядывая соседа. Чёрновласый начал взаимно рассматривать итальянца, осторожно и будто невзначай. Он показался ему таким красивым, усталым, мужественным, до жути родным – в прошлом они были лучшими друзьями. Мужчина начал рыться в своей памяти, разыскивая тот момент их знакомства. Они хорошо общались по молодости, очень давно, особенно сравнивая с тем возрастом, какого те были сейчас. Они оба местные, оба итальянцы, конечно, они дружили, только Лючино был совсем другим. Слишком сильно изменился. Эти мысли посеяли в голове и сердце приятные воспоминания и ностальгию, которая даже подогревала интерес к возобновлению общения. В свою очередь, Дирузе без стеснения смотрел на Антонио, улыбаясь. Кажется, брюнета совсем ничего не волновало, он был уверен в себе. Память у ученого была чуть лучше, поэтому старый друг сразу ему вспомнился. — Сегодня в нашей вечерней программе много чего интересного должно случиться! Мы начали без вас, но это ничего не стоит…~ - лепетал Джозеф, мило улыбаясь гостям. Мужчина встал со своего места, заходя за угол, на пол тона выше интересуясь, - итак, господа, с чего мы начнем? Хотите покрепче? У нас есть коньяк пятилетней выдержки или же есть вина на любой вкус и цвет. И так далее..? — А у вас всегда так встречают гостей, давая выбрать что-то из алкотеки? – со смешком произнесла Йидра, удрученно пряча смешливые губы ладонью. — Все любят выпить. У каждого из здесь присутствующих поинтересуйтесь! Вы тоже, я уверена, - гордо заявила модель. — Лючино, вы что предпочитаете пить? – выпалил Тонио, усмехаясь. — О, что за вопросы? Как сложно… Думаю, что-нибудь покрепче. Самбука? — То есть, самбука?! Нет… может быть начнем с вина хотя бы? – пролепетала Мэри, усаживаясь поближе к столику. — Я не прочь и покрепче~ Граппа, тоже же вино! - отрезал скрипач. — Господин Антонио, вы решили не уйти отсюда на ногах? Граппа от самбуки не отличается! Да куда там, водка по-русски! – возмущенно настаивала девушка. — У меня есть просекко, - где-то из-под бара вылетел голосок Джозефа. — Пусть тогда мужская часть накидается, как следует, а вот дамам вино, - поддержал Филипп своих сопьяниц, - верно, мадам? — А-ха, ну что же вы всех под одну гребенку? Я может быть и не против самбуки с граппой, - посмеялась Йидра, - мне симпатизирует эйфория после них. То, как на языке кисло становится. — Ого! — Ого? — Йидра… Могла бы меня и поддержать! Я ведь напьюсь самая первая! – плачевно говорит Мария. — Я выпью с тобой просекко, леди Мэри, - тихо объявилась Анна, - мне до дома еще свою честь и кошку нести, завтра на служение… Никого градуса выше пятнадцати. — А-га, теперь главное, не перепутать напитки, - подытожил фотограф, тут же поднимаясь с места. Граппы не было в наличии в больших количествах, потому в дело вступила самбука, которую разлили по стаканам. Чистый хрусталь прям, звенит и радует слух. Девушкам же, почти всем, разлили вино по бокалам. «Пьем за знакомство!» Недолго пришлось сушиться последним емкостям, ибо постепенно бар начал отдавать драгоценные бутылки одну за другой. Это бездонная яма из алкоголя. Когда в воздухе уже пахло градусом, а обстановка стало мягкой и открытой, разговоры правда становились громче. Джозеф Дезольнье, скрестив ноги, сидел с доброй, пьяной улыбкой и полузакрытыми глазами, кивая головой на все, что говорил Филипп. Тот в свою очередь вожделенно сидел один на своей собственной софе, рассказывая о том, что однажды у него заказали трехметровую статую чей-то любимой жены в нюде. Тогда-то Мария с открытым ртом слушала все это, недовольно качая головой. Может быть ,она завидовала. Не каждый мужчина готов для своей женщины сделать такой подарок… Ей бы хотелось, что бы ее будущий суженный заказал статую у подобного мастера свой милой Мариночки в красивом белье, хорошо уложенными волосами… Мечта. Анна внимательно слушала историю, которую рассказывал Антонио поперек Филиппу. Каждый был на своей волне. На ее коленях сидела лысая кошка, ее любимая, которую она всегда брала с собой. Лючино тоже слушал своего соседа, но поглядывал на кошку, он рассматривал, как та изящно вертится на тонких коленях, как мурчит и посапывает. Скрипач расслабленно лег на спинку софы, а сзади покоилась чужая рука. Рассиживаясь в довольно уютной позе с профессором, Паганини едва наклонил голову на бок, опираясь о Дирузе, и ничего не замечая, продолжал цитировать что-то из прочитанной книги, резко переводя тему в сторону музыки, повествуя о любимых вдохновителях. Черновласый так ярко и интересно рассказывал, что совсем не хотелось его перебивать, он так нежно улыбался, говоря о любимом деле, что хотелось запомнить его счастливое личико. — М? Что-то случилось, вы куда, месье Лючино?~- игриво открыл глаза Тонио, рассматривая друга. — А, пойду перекурю. Хочу обработать всю полученную информацию. Ты чудесный, Антонио, - улыбаясь по-домашнему, осторожно руку забирая в свои собственные владения. Без чужих касаний мужчине показалось, что предплечью чего-то не хватает, но в опиумном состоянии не стал придавать этому глубокое значение. Осторожно выходя из-за стола, профессор, едва пошатываясь, направился вон из гостиной, шарясь в заднем кармане брюк. Все было на месте. Все – это пачка сигарет и зажигалка. Мужчина вышел в подъезд, проходя на лестничную клетку. Он выдохнул, чувствуя, какая же тяжелая голова. Не часто ему приходилось бывать в таких шумных компаниях, не часто он тратил столько сил на общение. Протерев глаза, взяв сигарету в зубы, ученый закурил. Его плохая привычка, но такая любимая. Облокотившись об стену, глаза его закрылись, а разум погряз в мысли. Начали мелькать картинки из прошлого, вспомнились почему-то годы общения с Антонио… Нет, ни с Анной, хотя он был с ней знаком ближе. Только Паганини. Раньше он был таким же общительным, загадочным, ласковым. Секретом. Сейчас они вновь сидят рядом, выпивают. Желанный. Когда в голове возник странный образ, Лючино тут же открыл глаза, вздрогнув. — Я тебя напугала? Ах, прости! . — Нет, боже. Все в порядке. Просто не ожидал тебя увидеть. — Не успела тебе сказать, что тоже курю. И была бы не прочь составить компанию такому приятному мужчине в таком неприятном деле, хе-хе. — Да, курить одному иногда так отягощает что-ли. Но когда ты выпил несколько стаканов самбуки, уже становится неважно. — Верно, верно! Мне кажется, что я не чувствую ног… Но это вторично! Очень хорошо, что я не надела каблуки, - втягивая дым из своей тонкой сигареты, женщина с ног до головы посмотрела на мужчина, - ты ведь ученый, да? – девушка закурила сигарету, быстро глянув в сумочку, ее черные волосы показались запутанными. — Да. Ты, вроде бы, не озвучивала своей профессии. Когда Анна меня пригласила то, просто уведомила, что «Вы найдете общий язык.» — Анна, Анна! Какой язык? Боже, единственное, что я хотела бы сейчас найти отличное место для сна, мягкую подушку… И еще одну сигаретку, - тихонько усмехнулась Йидра, уже после отвечая на вопрос, - сомнолог. Занимаюсь диаграммами снов, лечу от бессонницы, ставлю диагнозы и прописываю снотворные. Мне еще нравится психосоматика и тэ-дэ. А ты у нас..? Могу судить, генетик? — Верно, мне больше нравится работать с хладнокровными, знаешь. Но и не только, конечно. Прости, совсем голова не хочет выдавать информацию. — Не любишь людей? — А кто их любит? — И то верно. Я люблю, кстати. Или не люблю, хочу, чтобы они заснули и не… - девушка быстро поморгала глазами, стараясь протрезветь, - мне нельзя такое говорить, клятва Гиппократу! — Клятва Гиппократу. — Я рада, что мы поняли друг друга, - та мило улыбнулась, направляя туманный взор на мужчину, с головы до ног рассмотрев вновь, - не хочешь обменяться номерами? Я тебе выпишу отличный рецепт для отличного сна! — М? – Дирузе издал смешок, слегка задохнувшись дымом, - от бессонницы меня тоже излечишь? — Конечно, это в моей компетенции. Да и я подумала, неплохо было бы еще пообщаться в будущем. Ты против? Конечно, если против, то я не настаиваю! И даже не позвоню..) — Я записываю. Диктуйте, сомнолог. — Плюс триста девяносто шесть… -довольная Йидра закрыла глаза, продолжая докуривать. Она диктовала номер телефона, опираясь об поручень перил ногой, руки под грудью крестом сводя, - Йидра с сердечком, так и запиши. Это лишнее, ладно.. Когда те вернулись, стол был в активном расположении духа. Слегка промахнувшись от своего изначального места, где сидел профессор, мужчина едва не толкнул Антонио, на что получил восклицание. Каждый взял свой сосуд в руки, уверенно поднимая вверх. Да будет вечер. Звон хрусталя, и вновь во всех стаканах пустота. Начинаются диалоги и ожидание следующей речи. Дирузе закинул руку на спинку софы, а Тонио вернулся в свое прежнее положение. Отсюда могло показаться, что кто-то из них точно приобнимает своего соседа, правда, дела всем до сего зрелища абсолютно не было. Поговорим о чувствах. Каждому хочется кого-то. Это точно. Хотите знать, что хотелось Антонио Паганини в тот момент? Он хотел именно этого внимания. Что хотел Лючино Дирузе? Хотел получить желаемое. Больше ни слова. — У меня есть отличное предложение, чтобы сплотить всех! Может, сыграем во что-нибудь? Например, в правда или действие? – предложила вечная зачинщица Мария, оглядывая всех присутствующих. — Мэри, вы меня повергаете в шок. Кто вообще, кроме вас, мог вспомнить об этой игре? – усмехнулся Джозеф, вводя гостей в улыбки. — Я вас поняла, Джозеф. Правда или действие?! — Правда, мадам. Даже не надейся сделать что-то плохое! Не забывай, Эзоп может меня придушить! — Точно-точно, я помню о нем, не волнуйтесь! Мы начнем потихоньку! Ваша правда: где же ваш будущий убийца, ой, то есть, супруг? Он нас навестит?! — О-о, madame, Эзоп занят работой. Я не могу его отвлекать, понимаешь? Я ему предлагал, но сроки горят, как и мое настроение теперь!! За эту грустную новость нужно выпить. — Вы ему передавайте, что мы его любим и ждём! — В обязательном порядке, Мэри. Он же ждёт вашего приветствия! Филипп, правда или действие? — Что же так внезапно! Если я выберу действие, вы не заставите меня… Ладно, ладно. Правда! — Готов ли ты за крупную сумму изготовить изделие, которые будет тебе противно? — Аа… Нет! Ответ очевидный. То есть, ты предположил, что закажи у меня какой-нибудь извращенец статую оголенного ребенка, я бы сделал? Я не столь жалок. — А ведь для кого-то эта статуя будет прекрасной, Филипп. Ты получишь много денег, а извращенец будет боготворить твою работу! — Антонио, правда или действие? — Я вам сразу скажу, что играть нужно в «Действие или действие», иначе ваш праздник станет унылым…~ Поэтому действие, ах! — Вы хотите развлечений? Культурная компания вам не угождает? Тогда может, компания одиноких колен соседа вам будет приятна. Присаживайтесь, великий музыкант, - горделиво пролепетал Филипп, явно поражаясь своему остроумию, - Лючино, посодействуйте Антонио~ - все в один момент изобразили выражение удивления и восторга одновременно. Это станет отличным разбавление вечера, это будет весело. Антонио игриво перевел взгляд на Лючино, который, кажется, был более всего шокирован, но противиться, конечно же, не стал. Он помог черновласке сесть на колени, прижав их внешней стороной к мягкой подушке софы, так что скрипач сидел боком, было видно и первого, и второго. — Нет-нет, Филипп, у вас отличное чувство юмора! Вы разбавляете наш вечер. Вы думаете, мне не нравятся сидеть на этих коленях? Вы ошибаетесь~ Я очень доволен! – пропел Паганини, сводя с ума красивым голосом, - правда или действие, профес-сор?~ — Эм… — О боже… Эзоп меня точно убьет. — А, не волнуйтесь, Джозеф! Вы сами напросились ведь. Атсмосферка давно накалялась, так почему бы и нет! Прошу прощения, Лючино, - ухмыленно сказал скульптор, вожделея от своего действия. — Хорошо, дай мне подумать… — Конечно, можешь не спешить, что уж там. ~ — Действие, - решил поддержать Антонио профессор, пропустив довольную улыбку; теперь казалось, что мужчины за одно - превратить этот вечер в нечто веселое. — О-го. Хочешь продолжить? А, стой, это же правда. Тогда видишь, они все на нас смотрят, давай поцелуемся, - и вновь эти шокированные пьяные взоры, в какой-то момент брюнет ощутил жгучую неловкость… А потом она стала пылкой заинтересованностью. Действие, есть действие. Ничего такого нет. Он поднял взгляд, заметив, как улыбались чужие глазки. — Ты без принципов, Антонио. Мне это нравится. Хорошо, давай. — Хорошо? Отлично, - музыкант машинально облизнул губы, опуская личико. В сантиметре от чужих губ музыкант ощутил запах сигарет, как же он хорош. Их губы соприкоснулись. Сначала поцелуй походил на просто причмокивание, но уже через мгновение он перешел в более мягкий и похожий на настоящий поцелуй. Дирузе смял складку губ напротив, немного прикусив. Сие действо не длилось долго, максимум секунд пятнадцать. Вновь и вновь, повторяя действие поцелуя, пробуя на вкус друг друга, стоило прекратить немедленно. Так много глаз было направлено на них. Йидра смотрела. Анна. Все знали игривый характер Антонио, но что и ученый будет заниматься подобным… Это было неожиданно. Таковы обстоятельства. — Правда или действие, Джозеф? — Пожалуйста, я сразу предупреждаю, ничего вызывающего! Прошу понимания. Действие! — Думаю, хуже уже не будет, Дезольнье, - мужчина виновато улыбнулся, закрывая глаза, - давайте мы просто выпьем. Наливайте всем, чем больше, тем лучше. — Мы не уйдем отсюда, видимо, хах - прокомментировала Энн. — В таком случае, нам нужно выпить уже за любовь? За любовь! — Правда или действие, Йидра? — У меня нет с собой помады, можно я вежливо ваш попрошу? Действие, пусть так. — Я вот сейчас вспомнил о том, что раньше была такая игра, как цыганочка. Вы в курсе? Правда, кажется, она только на двоих, но это не страшно! Расскажу вам правила, а ты пока доставай сигарету, – Джозеф призадумался, обновляя стаканы алкоголем, - так вот, набираешь дыма, как можешь больше, и после, не касаясь губ чужих, передаешь дым напарнику. Мы начнем, но я не участвую… — Джозеф! Так нечестно! — А честно будет, если потом меня в Италию никогда более не отпустят?! - закурив прям в комнате, девушка втянула большую дозу никотина, стараясь долго не держать ее в легких, Йи подмигнула Мэри. Модель тут же прильнула почти что к губам, оставляя между ними совсем малое расстояние, и теперь аккуратной серой струйкой дым лился из одного организма в другой. Доктор потом начала тяжело дышать, наблюдая за соседкой, докуривая начатую сигару. С Антонио было тяжелее, ведь он на другом конце софы, так далеко. Пришлось привстать, приближаясь к мужчине, едва дальше, чем с Йидрой. Скрипач улыбнулся, вдохнув дым, которого было еще прилично. Курить ему ранее приходилось, до безумия тот любил дым и его запах. Далее же, Лючино без проблем перенял теперь эстафету, только вот Антонио немного схитрил и вместо того, чтобы передать дым по сказанным правилам, поцеловал Лючино, теряя дым впустую. Он хотел, чтобы Дирузе проиграл? Как невежливо. Наклоняясь к кошатнице, профессор придерживался талии друга, дабы по инерции они оба не упали, но ее длинная шея позволила самостоятельно подбрести к мужским губам. Ей не было дискомфортно от происходящего, просто Анна не любила сигаретный дым. Именно от этого в проигрыше осталась Энн. — Так-так, у нас есть явный победитель и явный неудачник! Раз ты проиграла, то для тебя уж будет действие или действие, Анна?! – хихикнула Йидра, облокачиваясь спиной на кресло, приподнимая вуаль. — Сложный выбор, я понимаю. Выберу действие, - промолвила женщина, натягивая платок ближе к лицу, а после погладила свою кошку. — Мне кажется, наша самая активная участница вечера чуть-чуть загрустила. Как думаете, Энн, чем ее можно развесились? Может быть она завидует своему другу? — Что-что?! Да нисколько! Я рада за него, боже! — Можете ее порадовать, Анна, своим поцелуем! Мария, очень хочет! — Я хочу?! — Ну да, я ошиблась что-ли? Быть такого не может, я хорошо разбираюсь в поведении человека, - кокетливо проболтала доктор. — То есть, Аннушка, ты правда меня поцелуешь? Разве ей можно?! — У меня кошка спит, давай ты меня. Время близилось к нескольким часам ночи. Йидра и Анна уехали к себе часом ранее, только что и Филипп покинул компанию, пока самые сильные допивали остатки алкоголя. Лючино дремал, когда Тонио активно вел диалог с Джозефом и Марией насчет всего на свете. Он доказывал, что музыка это все. Когда фотограф ему пытался объяснить, что дело в моменте и его обязательно нужно запечатлеть на фотокамере. Мария слушала двух мужчин, и банально не знала, что может сказать в противовес их спору. Кажется, дама уже тоже спала, но с открытыми глазами. — Спать не собираетесь? Джозеф, завтра у нас планы, ты же помнишь? - по спине фотографа пробежала дрожь, а из-за двери выглянул родной силуэт, подходят ближе. Это был голос Эзопа, Карл все же посетил их. Как же так, фотограф опять забыл про время. — А, точно. Я уже иду, - мило пролепетал Дезольнье, рассматривая недовольного парня, - Антонио, можешь остаться на ночь с Лючино, у нас есть комнаты. Как и ты, Мэри. — Звучит отлично, я как раз не в себе… И денег на такси нет. — Ты пришла без денег? — Я с деньгами. — С головой? — Вроде бы. — Проверь, - посмеялся Паганини. — Ты..! Ладно, Джозеф, давай, - девушка резко поднялась, показалось, что еще чуть-чуть и она бы так же резко упала обратно. — Разбуди Лючино, я вам покажу комнату. — Лю~чино, доброе утро! Я маленькая ящерка, - Антонио малость потряс за плечо соседа, после кончиком языка по щеке щекоча, от этого и проснулся профессор. — Кто..? — С добрым утром.~ Когда же Дирузе окончательно проснулся, то настоял на том, чтобы вернуться домой, под предлогом того, что некультурно вот так ночевать в гостях новым знакомым. Состояние опьянения у профессора не было чрезвычайно критичное, наоборот, этот недолгий сон очень помог ему отрезвиться. Конечно, голова кружилась, но идти можно было. Антонио не хотелось покидать первого, поэтому и он отказал в предложении Джозефа. Выходя на улицу, где погода было беспощадна и холодна, не помогали ни теплое пальто, ни прохладная ладонь в чужой ладони. Огромная луна освещала путь, пока пара ожидала своего транспорта. Темный дым казался белоснежным на фоне неба. Пьяные взоры, немного романтичные. Черных глаз друг друга они не видели, зато прекрасно замечали силуэты собственных фигур. — Ты однажды держал меня за руку, верно? Очень давно, - прошептал Дирузе, втягивая сигаретный дым. — Мы раньше были парой. — Да? — А потом ты уехал учиться. — ... - ученый грустно улыбнулся, отводя виноватый взгляд. — Поехали ко мне?