где же ты? где?..
я вернусь уже ночью
я знаю, тебе на меня все равно
но поверь, ты мне важен очень-очень
Бруно тоскует по циановым глазам. Он ждал их всю жизнь, словно дышал годами только ради того чтобы встретиться с их чистотой, и, наверное, поэтому быть не рядом с Джорно в какой-то момент становится тяжело. Вечная усталость и беспокойность обрушивается на Бруно, стоит только Джованне уйти куда-нибудь. Страшное чувство обреченности — стены исчезают, и совсем скоро появится его палач, который с громом расколет голову Буччеллати на тревожные рубиновые осколки. Сердце колотится так, будто он пытается слезть с железнодорожных путей, и хочется запнуться в угол, чтобы только его не задели ледяные шипы ветра. Джорно протягивает руку с платформы. С ним почему-то не жутко. Его сердце — гранит, и стучит оно как камень, и не способно, на первый взгляд, любить. Но Джорно может легко сделать его цветком или птицей когда пожелает, и в этом его ловкость. Совсем неясно, где он пропадает вечерами, но когда все комнаты погружаются в белый свет луны, он непременно здесь. Джованна садится на постель рядом с Бруно и кладет голову на его плечо, устало расплетая косу. Они молчат. От блондина пахнет едва оставшимися после ветра на пиджаке духами, прохладой и квадратами света с темного потолка. — Я скучал, — Бруно поворачивается к нему, заглядывая в спасательные круги-радужки. И тогда он мгновенно, ему кажется, видит в них надежду. Видит себя, видит то, что случится с ними через секунду, и где-то далеко шум бегущего поезда умолкает до утра. Они приветственно целуются, аккуратно и обессилено, и сердце Буччеллати наконец находит нужный и спокойный ритм, когда он сплетает свои пальцы с чужими, тонкими и едва теплыми. Уткнувшись носом в светлые нежные волосы, обнимая шею любовника руками и прижимая его к своему плечу, Бруно засыпает в четырех стенах.