Улыбка

- Сиэль, согрей меня, пожалуйста… - шепчет Элизабет. Здесь так холодно. Идет снег. Руки сами тянутся к источнику тепла… Граф не протестует. Кажется, он даже рад. Он говорит эти слова. Снова. Просит ее не волноваться. "Ты и сама не заметишь, как это произойдет." Долгое время дружили. Дурачились постоянно. Но потом, ты изменился, стал одержим местью. А стоило только сверкнуть неожиданной вспышке, как все пошло по наклонной. С треском разошлось по швам. Ты вновь вернулся. И это послужило толчком. Началом и концом этих отношений. Таких крепких, практически родных. Таких нужных в самых безвыходных ситуациях. Они всегда служили тебе поддержкой. Они и сейчас служат тебе верно и подстраиваются под твое настроение. А когда вдруг говоришь себе, что хочешь чего-то большего, что выходит за рамки, друг будто бы понимает. И снова помогает, и снова принимает в свои объятия. Не требует ничего взамен. Так же нельзя. Неправильно. Нечестно. Когда наступит его момент загадывать желание, ты ему поможешь? Исполнишь его прихоть? Ты не сможешь отказаться. - Подожди, - смеясь, просит Лиззи. – Повтори это еще раз! - Хах, период у меня такой, тревожный, - вкрадчиво объясняет Сиэль, не понимая самого простого, а именно – что в этом такого забавного. Он ведь уже давно вырос для этого. Девушка снова смеется. Это же просто невозможно, чтоб у Сиэля… Одно только остается непонятным. Почему он рассказал это ей? Почему не пошел посоветоваться к друзьям или не попросил лекарство у Себастьяна. Почему сейчас терпит эти издевательства со стороны Лиззи? - Элизабет, - тон его становится серьезнее, чем обычно. Ей это не нравится. Настолько, что она перестает смеяться. – Жених и невеста всегда делают это? Нет, не говори это. Не говори, пожалуйста. - Конечно, делают… - кивает девушка, не чувствуя подвоха. - Так ты поможешь мне?.. Не стоит волноваться, это не больно. Ты должна ему. Просто обязана своей жизнью. И у тебя нет права отказаться. Только не тогда, когда тело захлестывает огонь, когда никто не может его потушить. Ты не в праве это остановить. Даже если сгоришь без остатка. На самом деле будет больно, будет горячо. Как бы то ни было… Ты должна ему. За все. За все протянутые руки, за все улыбки, за все спасения. - Подожди, это как-то неправильно… - дышит ему в шею Лиззи, бережно стягивая кольцо. Руки дрожат, подкашиваются ноги. Только Сиэль не слушает ни ее просьбы, ни разум, просящий остановиться. Его орган уже давно настырно отпевает весеннюю песню. Тело дрожит. Дрожит в предвкушении… Помогает ей стянуть одежду, бережно, стараясь не порвать. Помогает избавиться от страха и стыда, увлекая с собой на постель бесконечным страстным поцелуем. Помогает забыться, прикасаясь к холодной спине горячими пальцами. Лиззи ничего не может сама. Ни победить, ни поцеловать толком, тем более раздеть. Щеки заливает краска, а разум подает сигнал к отступлению. Всего лишь ремень парня, а сколько проблем. - Прости, я не…не могу… Отвергает его объятия, встает и лихорадочно натягивает на себя одежду. Добежать до ванны и закрыться не составит большого труда. Сиэль впечатывает кулак в уже остывшую постель. - Лиззи, не уходи. Скажи, ты ведь мой друг? Настоящий? Застывает на пороге. Оборачивается. Сердце пропускает удар… Почему надо было ставить этот ультиматум? Зачем? Разве не он всегда помогал ей? Да и зачем теперь задавать все эти вопросы? Знойные поцелуи, от которых разум просто теряется в темной бездне, руки, позволившие себе непомерно много, и даже те штаны с ремнем, что теперь валяются на ковре, просто решают все вопросы. Создают гипотезы и утверждения. Сиэль немного грубо сдавливает грудь, немного грубо, немного радостно. Элизабет забывает закрыть рот, и из него свободного вырывается тихий стон. Засос на шее пульсирует, горит. Зато уже не так стыдно. Она не голая, просто стало жарко. Горячо и влажно. Как в тумане. И в тумане самым ярким, душным образом стала пробуждающаяся боль. Как уханье совы, что ее в этой темноте напугало. Девушка вздрагивает, слезы наворачиваются на глаза. Крепко кусает губы от боли. Сиэль вошел в нее слишком резко. Даже не предупредил. Правильно, ведь теперь она ему помогает… Потом еще раз. И еще. Все это время, она старалась не кричать. Вела мысленный поединок с ерзающей болью. Сколько было боли, столько и наслаждения. Даже стыд окончательно растворился в этих странных, почти приятных ощущениях. Адреналин. Резкие вздохи-выдохи. Капельки пота, струящиеся по его телу. И ужасная жара… А утром Лиззи проснется одна. Совершенно разбитой. Не бойся. Это не страшно. Потом он снова попросит, как бы невзначай, с хитрой ухмылкой на лице. - Что-то у меня ранка так болит на губах… Лиззи, поможешь?