Как прикажете

      — Если бы ты знал, что случится, что мы окажемся здесь… Когда я рассказала об Астер Делле…что бы ты сделал? Пошёл бы за мной?       Его руки холодные, но удивительно мягкие для того, кто постоянно с оружием. Мозоли от рукояти не вяжутся с бархатом самой кожи, и Фара бросает быстрый взгляд на их сцепленные руки, чтобы уже через секунду вновь заглянуть в его глаза. И утонуть в них.       Сол приближается близко, слишком близко и на миг женщине кажется, что он ее сейчас поцелует. Даулинг не знает, что мешает ей отстраниться именно в этот момент, как она делала раньше, стараясь не замечать. Но теперь, почему-то, нет сил ни отстраниться, ни отвести взгляд.       — Я бы сказал: как прикажете, — он выдыхает это признание прямо в губы, и Фара вдруг забывает, как дышать.       Едва ли не впервые ей хочется, чтобы он поцеловал ее, нарушил глупое правило, которое они сохранили даже после заточения Розалинды. Но сейчас Даулинг не хочет ничего больше, чем его поцелуй. И не хочет знать, с чем эта перемена связана.       — Сделай это.       Фара сама удивлена, что этот шепот принадлежит ей. Ещё больше ее удивляет, как ярко-голубые глаза темнеют от этого предложения, и опускаются на ее губы. Даулинг надоело ждать, но она упрямо не делает ничего первая. Даёт ему шанс принять это решение. И мелочно понимает, что всегда сможет списать это на усталость, на его инициативу. И плевать, что ее слова прозвучали, как приглашение.       Когда губы Сола мягко касаются ее губ, она не чувствует ничего, кроме шальной мысли. Он это сделал. Но стоит пустить его дальше, отвечая на этот осторожный поцелуй, как мир вдруг стал отходить на второй план, исчезать, блекнуть по сравнению с тем, что она ощущала.       Этот поцелуй был очень мягким, осторожным, словно Сильва боялся быть отвергнутым в любой момент. Но его руки легли на талию, а пальцы осторожно коснулись щеки. Фара же пошла во-банк: она сама углубила поцелуй, руша собственные иллюзии.       От мягкости не осталось и следа. Язык Сола обвел контур ее губ, губы Фары слегка прикусили его губу, оттягивая на себя. А затем языки заплясали свой, никому не известный танец, сводя с ума и заставляя терять рассудок. Так не целуются друзья, товарищи или кем они себя там называли. Так целуются любовники: жадно, будто оголодали, выпивая друг друга и не чувствуя сытости. Вот и Сильва неожиданно тянет ее на себя, забывая обо всем: где они, кто они, оставляя только дикое, необузданное желание, прорвавшееся словно через плотину.       Когда воздуха не остаётся совсем, их взгляды встречаются. Фара боится увидеть в голубых глазах сожаление, но видит лишь желание. Острое, яркое, опьяняющее. И неожиданно для самой себя счастливо улыбается, наслаждаясь, купаясь в этом чувстве, в этой демонстративной потребности.       — Я должна поблагодарить наших студентов, — она шепчет, хоть в этом нет никакого смысла. Сол отвечает на ее улыбку и осторожно касается щеки, гладя нежную кожу. — Ревность хорошо на вас влияет, директор Сильва.       — А вам очень идёт поцелуй, директриса Даулинг, — шепчет он в ответ и вновь целует, но на этот раз шею. Головой Фара понимает: не время, не место, не сейчас. Но тело предательски подаётся, заставляя подставляться под нежные губы и, закрыв глаза, откинуться назад, давая больший доступ.       Им стоило сделать все это раньше. У них было, как минимум, 14 лет на то, чтобы просто жить, наслаждаться друг другом, но вместо этого каждый заперся настолько глубоко в самом себе, что вытащить скрытые чувства сумела лишь глупая бессмысленная ревность. Но Даулинг бы солгала, если бы сказала, что это неприятно.       Ее пальцы мягко, но с трудом, остановили специалиста, когда тот дошел до границы декальте. Рациональная часть мозга кричала фее, что директорский кабинет действительно не место тому, чего так четко хочет Сол, да и сама Фара вряд ли была бы разумной, если бы отказала себе и ему в этом удовольствии. С последствиями этого решения они точно сумеют справиться.       — Не здесь, — его глаза лихорадочно блестят, и Сильве требуется не одна секунда, чтобы понять, что именно сказала ему фея. — И не сейчас.       — Когда и где? — за это она его всегда и любила. Четкость, прямолинейность и уверенность. Если Сол Сильва чего-то хотел, он искал самый прямой путь это получить. И Даулинг солгала бы, если бы сказала, что ей не нравятся ситуации, в которой мужчине хочется ее.       — У меня, после отбоя.       Сол кивает и вновь, будто не может сдержаться, целует Фару. Жадно, глубоко, будто это — обещание. И Даулинг отвечает, понимая, что заставит его пожалеть, если вдруг Сильва это самое обещание не сдержит. С дружбой они разберутся когда-нибудь потом.