You're my obsession

Слэш
NC-17
В процессе
39
автор
Размер:
планируется Миди, написано 17 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
39 Нравится 13 Отзывы 5 В сборник Скачать

Глава Первая

Настройки текста
У Козуме Сигмы сильная головная боль, которая раздражает его уже целых шесть лет. Эту «головную боль» зовут Николаем Гоголем. И сейчас из-за этого клоуна Сигму занесло в такое ужасное для него заведение — ночной клуб «Black». Клуб находится в центре Лос-Анджелеса. Современное двухэтажное здание немалых размеров. Внутри обстановка довольно приемлемая: чёрные, под стать названию клуба, стены, световые эффекты, создающие приятный контраст с ними, софы, обтянутые дорогой кожей и негромкая музыка. Здесь в основном ошиваются студенты с богатыми родителями. Они приходят сюда каждый день, после занятий, в уик-энд, на каникулах, в общем всегда когда могут. Студентам здесь очень нравится, но не Сигме. Эффекты кажутся Козуме слишком яркими, музыка чересчур громкой, а от запаха алкоголя и электронных сигарет кружится голова. Теперь подросток стоя, около выхода, пытается выровнять дыхание и сфокусировать взгляд. Почему такого приличного и воспитанного Сигму занесло сюда? Ответ прост: из-за Гоголя. А что в таком месте забыл Николай? Тут надо поломать голову. Четыре часа назад подростки собирали свои вещи в отеле. Сигма сидя на кровати, спокойно всё укладывает в чемодан. А его сводный брат носится по номеру как угорелый и разносит всё на своем пути. Когда они приезжают в Лос-Анджелес, Гоголь заявляет что хочет делить один номер с Козуме, ведь они давно не виделись. А когда Тэдэо — папа Сигмы — спрашивает, не против ли он этого, подросток только коротко кивает. Он никогда не умеет говорить чего хочет. Да и Николай прав, они давно не виделись, ведь работа их родителей связана с путешествиями. А причём тут это? Просто Гоголь путешествия обожает и на предложение родителей «покорять» страны вместе с радостью соглашается. А учится он с репетиторами и на дистанционном обучении. Сигма тоже не прочь повидать новые страны, но только на каникулах. Его больше притягивает постоянное место жительства. Поэтому собрав всю свою волю в кулак, подросток говорит папе, что хочет (впервые после смерти матери) остаться в Японии и ходить в школу. Хотя на положительный результат Козуме совсем не рассчитывает. Вопреки ожиданиям Сигмы, Тэдэо радуется, что у сына хоть в чём-то появилось желание. И из-за этого они видятся раз в месяц, но иногда, крайне редко раз в две недели. Но Сигме этого достаточно. И пока родители в разъездах, за ним присматривает миссис Бут. Приятная женщина средних лет, с неглубокими морщинами и некогда чёрными, словно смоль, волосами, затронутыми сединой. Она работает на семью Козуме, ещё с тех пор, когда мама мальчика была жива. Миссис Бут всегда отзывается о ней с теплотой. А её маленькие чёрные глаза смотрят на Сигму с жалостью. Она вечно повторяет, что Бог с ним обошёлся слишком жестоко. И мальчику так и хочется ей сказать, что он, Сигма, уверен, что Богу, если он существует, обсолютно плевать на него. Иначе, он бы не забрал у него самого дорого человека. Вот так они селятся в одном номере. Когда они заходят в номер, всё сияет чистотой и порядком. Но к концу выселения Николай от него и живого места не оставляет. И Козуме прекрасно представляет лица горничных, когда те придут убирать всё после их ухода. Кое-как упаковав свой чемодан, Гоголь выскакивает в коридор, бросив сводному брату через плечо «Мне срочно кое-куда надо, но я скоро вернусь» и исчезает. Сигма чувствует, что добром это не кончиться. И его «скоро вернусь» затягивается аж на четыре часа, а им нужно ехать в Международный аэропорт Лос-Анджелеса. Отсутствие Николая родители замечают сразу же, так-как без этого клоуна слишком тихо. Потребовав объяснении у Сигмы, они решают уехать в аэропорт одни. А Константин — их секретарь — привезёт мальчиков, когда Козуме найдёт сводного брата. После этого Сигма позвонив Гоголю, кричит спрашивает, куда он, черт возьми, пропал. Тот отвечает своим звонким голосом, что не надо так орать, мол всё хорошо. Козуме, словно через провода, видит, как подросток натягивает одну из своих фирменных ухмылок. Николай называет своё местонахождение и просит приехать за ним. И теперь Сигма должен найти сводного брата в таком большем месте. Тут повсюду студенты, расположившиеся на уютных софах и креслах. У барной стойки несколько юношей флиртуют с симпатичной барменшей. Слева от подростка, у дальней стены, стоит лестница, ведущая на второй этаж. На стене, рядом с лестницей, висит табличка с надписью «спальни». Козуме вздрагивает, так-как знает, зачем нужны спальни в таких местах. Сигма всем сердцем надеется, что Гоголя там нет, и что он лишь в зале. Иначе он не сможет его найти. И вообще какого чёрта ему, несовершеннолетнему подростку, приспичило в этот клуб? Козуме ещё раз оглядывается, сжимает в руке серебряный медальон, чтобы прибавить себе немного уверенности (он всегда так делает, когда нервничает), кладёт украшение обратно в карман и начинает поиски. *** Проходит двадцать минут, двадцать минут бесплодных поисков, двадцать минут потраченных впустую. Сигма звонит Гоголю. Его терпению приходит конец. Сколько бы подросток не бегал, Николая он не найдёт. Ему ужасно жарко, запахи, витающие в воздухе, кружат голову. И сейчас он проклинает сводного брата чем только может и старается подавить желание выбежать на улицу. На звонок Гоголь не отвечает. Козуме ещё раз набирает его. Если тот сейчас же не ответит, то Сигма возьмёт и разобьёт об его голову (ну, когда найдет его) одну из бутылок вина, которые стоят на каждом столе в этом грëбанном клубе. Он даже позволяет себе представить, как жидкость стекает по белоснежным волосам Гоголя, будто кровь. Хотя кровь, наверное, тоже пойдёт… Гудки… Гудки… Гудки… — Здорóво! — кричит на русском голос Николая, но не из телефона, а из-за спины. Сигма от неожиданности чуть не роняет мобильник и оборачивается. Вот он, виновник всех его неудобств собственной персоной. Растрёпанная светлая коса, озорной огонёк в ярко-синих глазах (точнее в одном глазе, другой менее яркий) и глупая улыбка. Эту улыбку подросток узнает из сотни. Козуме награждает его уничтожающим взглядом и отвернувшись, направляется к выходу. Он слишком зол, чтобы сейчас читать тут нотации. Точнее, собирается направиться к выходу. На полпути Сигма сталкивается с высоким парнем, у которого в руках бокал с каким-то алкоголем. И на фоне неприятной музыки слышится звук разбивающегося стекла. Напиток быстро впитывается в толстовку подростка. Прекрасно, думает Сигма, теперь он будет пахнуть алкоголем. — Нужно быть внимательней, детка, — с тёплой улыбкой говорит этот парень. От этого у Козуме по телу ползут неприятные мурашки. За столом, к которому шёл этот парень, все оборачиваются к ним и теперь с лёгким замешательством наблюдают за этой сценой. — Ты это слышал? — спрашивает Гоголь, обращаясь к Сигме и ухмыляется ещё шире. А у Козуме в голове лишь одна мысль: «Господи, пожалуйста, пусть он замолчит». — Простите, вы наверное подумали, что он девушка, — говорит он уже тому парню, — но он — парень! — Ч… Что? — он широко распахивает глаза. Видимо, этот студент впервые встречает таких людей. А Николай потеряв к нему интерес, поворачивается к сводному брату и задаёт вопрос: — Я говорил тебе ждать меня на улице, потому что несовершеннолетних сюда не пускают, как ты прошёл мимо охраны? Сигма, который тщетно пытается вытереть свою одежду бумажными полотенцами, которые Гоголь достал словно из ниоткуда, слегка краснеет. У входа и вправду были два здоровенных вышибала, мимо которых подросток прошёл довольно простым способом. Козуме уверен что, Николаю прекрасно известен этот способ, и более того, он сам воспользовался тем же, но просто этому клоуну нужно постоянно его доставать. Проследив за реакцией сводного брата, Гоголь удовлетворённо хмыкает. — Выходит, даже наш пай-мальчик иногда пользуется деньгами. — Это была вынужденная мера! Останься я на улице, то ждал бы тебя вечность. Тот парень, очнувшись от огромного шока, теперь откровенно пялится на Сигму. Студент не верит, что он мальчик, пока не слышит его голос. Мужским его назвать нельзя, но и женским тоже. — Ты и вправду мальчик. Охренеть. Сигма только издаёт тихий вздох. Ох уж этот американский менталитет. Не прекращая тщетных попыток высушить толстовку и игнорируя парня, подросток бросает строгий взгляд на сводного брата. — Я надеюсь, ты не пил? — Знаешь, для русского грех, зайти в такое заведение и не выпить. Козуме ещё раз вздыхает. О чем не стоит забывать, так это о русской душе Гоголя. На все вопросы подобного рода ответы у него начинаются с «Для русского грех…». — Офигеть, на мальчика он совсем не похож. — только этот голос уже принадлежит не тому парню. Это говорит длинноволосая девушка. Теперь уже вся группа студентов смотрит на братьев с нескрываемым интересом. — Да ну, не верю, что он мальчик. — Я думал, эта девочка. У него же такие длинные волосы… — Слышь, пацан, тебе стоит отстричь свои волосы, может станешь меньше походить на девушку. — Да дело не в волосах. У того вон густая коса, но видно что парень. И вообще… И на Сигму обрушиваются сотни советов, как сделать его более похожим на парня, но Сигма остальных уже не слушает. В его голове эхом отдаётся фраза: «остричь волосы». Он вдруг снова возвращается в детство, чувствует, как тёплые пальцы перебирают его длинные пряди, нежно проводят гребнем. А самый любимый голос что-то ласково шепчет… — Отстричь мои волосы? — повторяет Козуме бесцветным голосом, его глаза становятся стеклянными, и почему-то все разом замолкают. — Только не надо закатывать истерику. — раздаётся неожиданно. Сигма устремляет взгляд на того, кто это произнёс, и сталкивается с глазами, в которых смешаны усталость и безразличие. Цвет волос и глаз Козуме из-за эффектов определить не может, но он уверен, что говоривший — брюнет. Подросток понимает, что этот человек ещё не давал ему ни одного совета, да и впервые обратился к нему. А ещё, понимает он, что этот человек уже ему не нравится. — Тебе же сказали, дело не в волосах. У тебя женские лицо и фигура. С этим разве можно что-то сделать? — говорит брюнет слегка усталым голосом и прожигает подростка взглядом. Сигма осознаёт что сейчас на грани. Он злится на Гоголя, на того парня, который нёс алкоголь в бокале, а не в бутылке, из которой вряд ли что-то пролилось бы, на барменшу, которая не посоветовала этого тому идиоту, на этого брюнета с недовольным ебалом лицом. Но делает Козуме то, что никак не складывается с его мыслями. Он коротко кланяется и стараясь, чтобы это выглядело непринуждённо, говорит: — Да, конечно. Вы правы, прошу прощения за неудобства, принесённые мной. — сказав это, подросток хватает брата за руку и уже который раз за сегодня направляется к выходу. Он мечтает быстрее покинуть это место, но тут ему в спину тем же усталым тоном прилетает: — Я сказал, что ты похож на девушку, но разве это не комплимент? Вдох. Сигма делает над собой огромное усилие. Поворачивается к нему с яркой улыбкой. — Ну тогда, большое спасибо. — и надеется, что в голосе нет ни намёка на ложь или обиду. И наконец он покидает это душное место. *** 07:00 Будильник, стоящий на тумбе, безостановочно пищит. Сайгику просыпается, тянет к нему руку и найдя кнопку, выключает. Открывает глаза и видит — сплошную темноту. Так начинается каждое его утро. Глубокий вздох. Вставать совсем не хочется. Он очень устал за последнюю неделю. К ним приехала тётя Аой со своими близнецами. Они решили переехать из Йокогамы в Токио, и пока решаются проблемы с новым домом, живут у них. В их огромном особняке. И неделя проживания с ними изрядно вымотала подростка. Не то чтобы Дзено не нравятся близнецы Акира и Рин. Дело скорее в нём самом. У Сайгику один недуг — если это можно так назвать — подросток является незрячим. Людей, которые с ним общаются, Дзено делит на три категории. Первые: те, кто жалеют его. Они думают, что Сайгику обсолютно ничего не умеет. Постоянно предлагают свою помощь, и даже когда подросток отказывается от неё, помогают. В этой группе есть и те, кто при общении с Дзено всячески стараются избегать темы его слепоты. Они ни в коем случае не используют в своей речи слова, подобного рода как: «видимо», «смотри», «выглядит». А без них разговор выходит скупым, скованным и неестественным. Вторые: те, кто его ненавидят. Они шепчутся за спиной Сайгику о том, что какой подросток никчёмный. А все его успехи они приписывают на жалость со стороны взрослых. Третий тип довольно прост. Им безразличен Дзено, и они ведут себя так, словно подростка не существует. Труднее всего Сайгику приходится с первой категорией. Акира и Рин оказываются как раз из этой. Поэтому общаться с ними невыносимо трудно. На их скучные вопросы, которые Дзено задавали не раз, он отвечает так же скупо. Сайгику хоть и не может это видеть, но чувствует, что близнецам ужасно неловко. И узнав новость о том, что Акира и Рин будут учиться в школе Дзено, расстраивается не только он, но и близнецы. И Дзено молит всех богов, чтобы они попали в разные классы Сегодня шестое апреля. Начало нового учебного года. Тяжёлого года, которого нужно вытерпеть. Но в школе у Сайгику есть один человек, которого он не ненавидит, но который делает его жизнь менее скучной. Правда ему, Дзено никогда в этом не признается. Встав с кровати, он медленно плетётся в ванную. После тёплого душа, подросток подходит к стенному шкафу и достав школьную форму, начинает одеваться. Свою комнату Дзено помнит наизусть. В углу двухспальная кровать. Рядом с ней небольшой комод, напротив висит телевизор. А напротив шкафа стоит письменный стол, на полках которого покоятся учебники. Как и у большинства незрячих людей, здесь всё всегда стоит на одном месте. Беспорядка никогда не бывает, поэтому тут Сайгику может свободно передвигаться. Но иногда, он умудряется ударяться об дверные косяки. Будильник снова звенит, оповещая о том, что уже семь тридцать. Дверь тихо открывается, и в комнату входит мама. Подросток не видит, но он знает это. Каждое будничное утро она приходит ровно во столько. — Доброе утро. Ты как всегда уже проснулся. — Доброе утро, мама. Она подходит к сыну и окидывает его взглядом, Дзено в этом уверен. На нём белая рубашка, на груди которой вышита эмблема школы, и чёрные брюки. Таков весенний прототип их школьной формы. Не хватает только одного. Нана взяв с вешалки чёрный галстук, аккуратно завязывает его. — Новый учебный год. Ты не волнуешься? — ласково спрашивает женщина — Нет. Всё будет как обычно, — отвечает тот. В душе он усмехается её вопросу. Кто тут и волнуется — так это она. Свою маму Дзено относит к первой группе. — Остальные уже проснулись? — решает узнать подросток. И мама прекрасно понимает, кого он имеет ввиду под «остальными». — Несколько минут назад. Ты будешь сам завтракать или дождёшься их? — Сам, — без всяких эмоции говорит Сайгику. Он ненавидит есть рядом с кем-то. Не потому что он всё пачкает или проливает. Несмотря на слепоту, подросток ест по всем правилам этикета. Просто люди разделяющие еду за одним столом с ним, постоянно молчат. Они стараются есть как можно тише, что жутко бесит Дзено. — Хорошо. Я проверю, готов ли завтрак, и тут же тебя позову. — быстро бормочет Нана. Она, как и многие другие, не умеет долго поддерживать с сыном разговор. Когда дверь за мамой закрывается, подросток подходит к кровати и со вдохом валится на неё. О том что рубашка может помяться, Сайгику особо не волнуется, ведь какая разница, если он не может это видеть. Сейчас подросток должен думать о том, как вытерпеть этот школьный год, если даже родители не могут принимать его за полноценного человека. *** Тэтте Суэхиро быстро натянув школьную форму, выходит на террасу. За большим круглым столом, накрытым белоснежной скатертью, сидят его родители и младшая сестра Ая. Сегодня они решают завтракать там. — Утречка. Наконец-то проснулся? — весело интересуется девочка, уплетая рисовый омлет. В этом году она начинает ходить в среднюю школу. Она одета в белую блузку с воротником-матроской, тёмно-синюю плиссированную юбку, белые гольфы и чёрные туфли. Короткие волосы, цвета меди, по обе стороны, как всегда заколоты золотыми заколками. — Почему меня никто не разбудил? — угрюмо спрашивает подросток и сев за стол, придвигает к себе тарелку с натто. Асами, сделав глоток свежего кофе и вопросительно изогнув бровь, бросает взгляд на сына. — Тебе не кажется, что теперь ты должен вставать сам? Как никак, ты уже третьегодка старшей школы. В ответ Тэтте недовольно фыркает. Жизнь маму ничему не учит. В прошлом году она решила точно также бороться с его спячкой. Запретила всем горничным будить сына, мол уже взрослый, пусть сам учиться вставать. Тогда Суэхиро опоздал на церемонию приветствования, после чего подросток решил поставить шесть будильников, правда от них просыпался весь дом, но только не он. И так, Тэтте целый месяц опаздывал, после чего некоторые учителя написали на него жалобы. И тогда Асами пришлось сдаться. — Милая, тебе напомнить, что было в прошлом году? — мягко интересуется Наото. Иногда методы воспитания его жены бывают слишком неординарными. — Я сама всё прекрасно помню. Но ты посмотри, сегодня он сам проснулся. — говорит она, кивнув в сторону Тэтте. — И вправду! — удивлённо восклицает девочка. — Наверное, это из-за того что, Тэтте десять дней не виделся со своим слепым другом. Это ведь из-за него, да? — Ая, сколько раз я тебе говорила не называть его так? Это неприлично. — упрекает дочку Асами. Хотя она понимает, что Ая это не со зла. Просто такой уж у неё характер. Девочка может высказать всё, что думает о человеке, в лицо. Причём, ей обсолютно всё равно, директор школы ли перед ней или пятилетний ребёнок. И что-то подсказывает Асами, что из-за такого пылкого нрава, дочке в скором будущем придётся тяжело. Тэтте смотрит на маму и снова отмечает, что она очень красива. Слабый ветерок развивает ее шелковистые локоны, (цвет волос Ая унаследовала как раз у мамы), её карие миндалевидные глаза с небольшим беспокойством смотрят на дочь. А лёгкое темно-синее платье прекрасно смотрится на светлой коже. Подросток переводит взгляд на папу. Тот попивая холодный апельсиновый сок, посматривает на часы. Наверное, ждет когда подойдёт Сайто, их водитель, который возит Тэтте в школу. У Наото ярко-зелёные глаза. (Такие Суэхиро ни у кого не видел, если не считать Эдогаву Рампо, его эксцентричного одноклассника, обладающего большими зелёными глазами, которые имеют ещё более яркий оттенок, чем у родителя подростка. Правда, Рампо чаще щурит глаза, чем широко открывает их.)Ещё у папы короткие волосы, такого же темно-русого цвета, как и у Тэтте, но в отличии от сына, у которого волосы торчат во всё стороны, они всегда гладко расчесаны. И папа обладает очень спокойным нравом. Оторвав взгляд от родителей, подросток мыслями возвращается к вопросу сестры. Он и сам не понимает почему проснулся так легко. (Хотя, другой бы вряд ли назовёт это лёгким пробуждением, ведь разбудил Суэхиро только четвёртый будильник.) Может быть, дело и вправду в Дзено, которого Тэтте очень хочет увидеть. — Ты снова весь год будешь его доставать? — насмешливо спрашивает Ая. — Он и так тебя ненавидит. — Правда? — с невозмутимо-удивленным взглядом говорит подросток, не прекращая жевать, из-за чего девочка сильно краснеет. Краснеет от злости. На все вопросы, которые казалось должны смутить обычного человека, он отвечает: «Правда?», «Ты так думаешь?», «Но почему?». Эту черту характера брата Ая любит и одновременно не выносит. — Правда! — злобно шипит она. — А геи все такие придурки, или только ты такой? Этот вопрос Суэхиро предпочитает игнорировать. Подросток лишь снова бросает короткий взгляд на родителей. Он хочет увидеть их реакцию на то, что сказала сестра, но те, как ни в чем не бывало, продолжают трапезу. Хоть Тэтте никогда прямо не говорил им, что ему нравится Сайгику, он уверен, что родители это понимают. Суэхиро познакомился с Дзено во втором году средней школы, и после её окончания заявил родителям, что поступит в ту же школу, что и Сайгику. А позже подростку удалось уговорить их сотрудничать с компанией семьи Дзено, лишь бы он виделся с ним не только в школе. И пусть Асами и Наото не высказывают возражении по поводу его увлечения, но и советами тоже не разбрасываются. Наверное, думает Тэтте, они ждут, когда он официально им об этом скажет. Тут к ним подходит высокий худощавый мужчина, с седыми бакенбардами. Сайто, поклонившись, произносит: — Машина для Тэтте-сана готова, Суэхиро-сан. — Я пошёл. Закинув сумку на плечо, Тетте чмокает маму в щеку и взъерошивает волосы Ае. Та пытается увернуться. — Пока пап. — Удачи! — хором говорят члены его семьи. А Суэхиро быстро шагает к машине переворачивая в голове планы, составленные на этот год… *** Сакагучи Анго с наслаждением втягивает весенний воздух. Подросток обожает это время года и считает самым лучшим. Когда не слишком жарко и мало осадков. Ласковый ветерок с океана приятно бодрит. Нежно-розовые лепестки сакуры кружат в воздухе, подобно снежинкам. Идеально. И так умиротворенно… — GOOD MORNING! — верещит кто-то у ухо Сакагучи. Верещит до ужаса знакомым голосом. Голосом, от обладателя которого редко можно ожидать чего-то хорошего. Анго медленно оборачивается и видит перед собой высокого стройного подростка — Дазая Осаму. Ветер растрëпывает его волнистые густые темно-каштановые волосы, а глубокие шоколадные глаза радостно светятся. Рукава школьной рубашки закатаны почти до локтей, а на запястьях и шее красуются привычные бинты. — Зачем так орать?! — с гримасой полной боли бормочет Анго и потирает переносицу. — Прости. Я тебя напугал? — сделав невинное лицо, спрашивает Дазай и не дожидаясь ответа, добавляет: — Ацуши-кун ещё не пришёл? Сакагучи оглядывается. Они стоят во дворе школы и ждут начала церемония открытия нового учебного года, а также приветствования первогодок. Здесь собрались практически все параллели. Но Накаджимы не видно. Как и Акутагавы. Повсюду шум и гам. Каждый разговаривает о своём. Кто-то про то как провёл весенние каникулы. Кто-то про романтические планы на этот год. А кто-то упоминает экзамены и выбор будущего университета. Вдруг девчонки на секунду замолкают и с сияющими глазами пялятся на пришедшего Суэхиро Тэтте. Анго на это только закатывает глаза. Популярных парней у них школе много, и Суэхиро является одним из них. Оно и понятно, высокий, мускулистый, красивый и ещё много чего из ряда подобных. Но Тэтте, поклонницы никогда не интересуют, что многих парней раздражает. Анго часто видит, как его одноклассникам так и хочется не слабо врезать Суэхиро, когда очередная школьница, осмелившаяся признаться в своих чувствах, убегает в слезах из-за его отказа. Хотя, Тэтте никогда не грубит и не издевается над чувствами, просто он до ужаса прямолинейный. И именно из-за его прямолинейного «Я к тебе ничего не чувствую», сказанного абсолютно безразличным тоном, разбиваются сердца многих. Тэтте проходит мимо одноклассниц к огромной сакуре и облокотившись об неё, прикрывает глаза. В ушах наушники, которые он почти никогда в школе не снимает. «Интересно, что он всё время слушает…» — проносится у Анго в голове. — Значит, ещё не пришёл. — вздыхает нарочито тяжело и горько Дазай. — Ты всё-таки отказался от должности президента? — вдруг спрашивает он со всей серьёзностью. А Сакагучи вопрос кажется глупым. То что Анго стоит здесь, а не в кабинете студсовета, уже говорит о том, что он больше не президент. Это довольно разумное решение, ведь в этом году им предстоит писать трудные и важные экзамены. А совмещать должность главы студсовета и подготовку к экзаменам, обучаясь в Японии, невозможно. — Ха, теперь у тебя нет никаких привилегии, Анго, — с насмешкой говорит Осаму. — Будто раньше было, — ворчит тот, поправляя очки. — Было, конечно же. Ты мог конфисковывать любые вещи, рассаживать всех как хотел, отклонять идеи для фестивалей, которые тебе не приглянулись, мог… — и он начинает перечислять, что Анго было дозволено делать, тараторя и загибая пальцы, каждый раз когда вспоминает что-то новое. Анго понимает, что зря сказал ту фразу, и что Дазая теперь не заткнуть, как вдруг, Осаму останавливается на том, что Сакагучи мог не участвовать в субботниках, яростно машет кому-то рукой (Анго кажется, что ещё чуть-чуть и рука сможет оторваться) и кричит: — МЫ ЗДЕСЬ, АЦУШИ-КУН! И Дазая слышит не только АЦУШИ-КУН, но и все присутсвующие во дворе — настолько громким выходит его крик. Всё внимание приковывается к ним, и Сакагучи к этому не привыкать. Если ты дружишь с Дазаем Осаму, то будь готов ко многому. Бедный Накаджима быстро направляется к ним, а за ним плетутся Акутагава и какая-то очень красивая брюнетка. Она невысокого роста, с изящной походкой. Длинные волосы, цвета вороньего крыла, рассыпаны по плечам. А сероватые глаза смотрят застенчиво и скромно. — Гин-чан! — радостное восклицание Осаму. — Ты стала ещё красивей. Теперь от навязчивых кавалеров отбоя не будет. Та отводя взгляд, краснеет: — Ну что вы, Дазай-сан. — Говоришь как старая бабка, Дазай, — замечает Сакагучи. — Что, по твоему — я не прав, Анго? Это старшая школа, тут извращенцев довольно много. А Гин ещё и красавица. За ней точно толпами бегать будут. Вон, гляди, как смотрят. — он кивает в сторону группы парней, что с жадными глазами рассматривают Гин, но тут же испуганно отворачиваются, замечая испепеляющий взгляд Акутагавы-старшего. — Но ты не волнуйся. — Осаму подходит к Ацуши и Акутагаве и закидывает руки им на шеи, приобнимая, — Эта парочка тебя в обиду не даст. А среди третьегодок у тебя есть мы с Анго. Так ведь, Анго? — Конечно, — сразу же отзывается он. А Гин преподносит руку ко рту и старается сильно не улыбаться. Забавно смотреть на то, как они пытаются её уберечь. Хотя она далеко не из тех хрупких девиц, что не могут за себя постоять. Гин занимается айкидо с пяти лет, и ей ничего не стоит уложить на лопатки каких-то «извращенцев», как выразился Дазай-сан. — Как провели каникулы, Дазай-сан? — интересуется Накаджима, мягко отстраняясь. — Ужасно! Представляешь, Ацуши-кун, Хару-чан меня бросила. — горестно говорит Осаму, изливая душу. — О, мне жаль, Дазай-сан, — смотрит на него сочувственно Гин. — Если вам нужно кому-то излить душу, то мы всегда тут. — Спасибо вам, мои любимые кохаи. Анго устало трет точку между бровей. Два месяца назад они с Дазаем после небольшого похода в магазин решили зайти в обычную забегаловку. Их заказы принимала одна миловидная девушка. И стоило Осаму на нее взглянуть, как его лицо тут же счастливо засветилось. — Богиня, — с восхищением в голосе сказал Дазай, взяв её руку в свою. — Не соизволите ли вы выпить со мной чаю? Анго тогда под землю провалиться хотел. Надо же было сказать ей такое. Он лишь благодарил Бога и успокаивал себя тем, что этому идиоту не пришло в его гениальную голову сказать: «Как такая богиня может работать в таком месте?!» Но та девушка, кажется, повидала на своём веку немало отбитых. Потому что Сакагучи никак не может объяснить то, что она лишь мило улыбнулась им и осторожно вырвав руку, невозмутимо произнесла: — Простите, господин, но я должна работать. Могу я принять ваш заказ? Анго посчитал это вежливым отказом, но Дазай растолковал это как: «Сейчас я занята, но согласна в другой раз». Поэтому он, прикрыв рукой свои глаза, словно от яркого солнца, выдал: — Я понял вас, прекраснейшая. Значит, в другой раз. Осаму после этого три раза в неделю заходил к ней в то кафе. Узнал, что её зовут Харуки, что она третьегодка, работающая на полставки. Все уши прожужжал о ней Акутагаве, Накаджиме и ему. Ещё он узнал, что она непробиваемая, ведь сколько Дазай не бился, он не смог уговорить ее сходить куда-нибудь. И на днях, когда Сакагучи с Осаму проводили своё время в парке Сибуя, они встретили Харуки. Правда, она была не одна, ей составлял компанию симпатичный юноша. Их руки крепко были сплетены, а на лицах сияли счастливые улыбки. Они смотрелись вместе прекрасно. И Анго искренне порадовался за них, но его радость выбило грустное выражение лица Дазая. В тот день они условились о том, что Осаму сегодня будет ночевать у него. Всю дорогу до дома они провели в мрачном молчании. Сакагучи даже запаниковал: он не думал, что его другу и вправду нравилась та девушка. Выйдя из машины и дойдя до входной двери, Анго решил наконец-то открыть рот, чтобы как-то поддержать его… Как вдруг услышал звонкий хохот. Да, Дазай смеялся, точнее хохотал. И хохотал над ним. — О Боже, Анго. Видел бы ты своё лицо, — сдерживаясь, чтобы снова не рассмеяться, пропыхтел он. Сакагучи одарил его разгневанным взглядом. Внутри всё пылало от возмущения. А он ведь ещё и беспокоился за этого болвана. Открыв дверь, Анго с мрачным видом прошёл в большую прихожую. Осаму последовал за ним и заметив состояние друга, кажется понял, что шутка не удалась, потому что через несколько секунд он осторожно начал: — Э-э, Анго, ты правда переживал? — Естественно! — Спасибо, но не стоило. Я давно понял, что мы с Хару-чан не пара. А вот они неплохо смотрелись вместе, правда? Уверен, ей будет лучше с кем-то вроде того парня, чем с таким раздолбаем как я. И лишь из-за того что в его голосе просачивалось что-то отдалённо похожее на горечь, Сакагучи решил не зацикливаться на этой «шутке» и простил Дазая. — Вы ведь не встречались, — говорит Рюноскэ, чем выводит Анго из воспоминаний. Дазай со всхлипом хватается за грудь, будто бы его сердце резко заболело. — Поверить не могу, — притворяется, что ему тяжело дышать. — От кого от кого, но от тебя, Акутагава- кун, я такого предательства не ожидал. Тот прикрывает рот рукой, но Сакагучи успевает заметить, как уголки его губ слегка приподнимаются, и Анго уверен, что Акутагава за кашлем скрывает смешок. Дазай собирается ещё немного подраматизировать, но его прерывает Харуно-сан, выглянувшая из-за школьных дверей. Она объявляет, что все могут пройти в актовый зал. И оставляя все возмущения Осаму недосказанными, они заходят в школу. *** И хоть Харуно-сан и велела всем пройти в актовый зал, Тэтте идёт в противоположную сторону. Идет к воротам, рядом с которыми остановился серый Мерседес Майбах. Из неё выходит Сайгику, а за ним, незнакомые Суэхиро, девушка и парень. Между ними поразительное сходство: светлые волосы, зеленоватые глаза, прямые носы, одинаковые линии подбородка. «Близнецы» — заключает Тэтте. — Ну вот, — изящно вскидывает свою руку Дзено, указывая на огромное белое трёхэтажное здание, — здесь вы и будете учиться. Акира и Рин несколько секунд молчат, не зная что ответить. Сказать что школа красивая — нельзя: Сайгику же не видит это. Просто промолчать тоже не выход. Дзено может представить, как лихорадочно крутятся в их головах шестерёнки. — Понятно. — Акире ужасно неловко, а Сайгику находит это жалким. Его кузены слишком сильно начинают его раздражать. — Привет, Дзено, — доносится до него спокойный и мягкий голос Тэтте. Тот стоит недостаточно близко, чтобы напугать Дзено, но и недостаточно далеко, чтобы слепой не смог услышать его шагов. И Сайгику корит себя за то, что не заметил его приближения. — Рад тебя видеть. Надеюсь, ты хорошо провёл каникулы. Суэхиро говорит это просто и без насмешки, но со стороны Рин слетает возмущённый вздох. Дзено усмехается и забивает на то, что надо бы представить их друг другу. — Здравствуй, Тэтте-сан. — губы невольно растягиваются в улыбке. И он предпочитает списать эту улыбку на то, что просто рад, что его кто-то избавил от компании этих кретинов. — Знаешь, мои каникулы прошли просто чудесно! Десять дней не лицезреть твою страшную физиономию — настоящий рай для меня. Лица близнецов ошарашенно вытягиваются, а Тэтте в который раз задаётся вопросом, как Сайгику умудряется оскорблять, используя вежливый тон? — Ты не можешь утверждать, что у меня страшное лицо. — Ещё как могу, — отрезает Дзено, он знает, что тот не обидится, сколько не язви. Сайгику направляется к зданию школы, но останавливается посреди двора, замечая, что Акира и Рин с места не сдвинулись. Он подавляет раздражённый вздох и оборачивается к ним, вопросительно подняв брови: — Так и будете там стоять? — А? Нет, конечно, уже идём, — рассеянно отвечает Акира. — Думаю, актовый зал вы сможете найти и без моей помощи. — наплевав на вежливость, холодно бросает Дзено и идёт вместе с Тэтте к входным дверям. *** Эта церемония открытия ничем не отличается от прошлогодней. Каждому выдают списки с новым составом класса, после чего по залу проходится тихий гул из недовольных вздохов и радостных восклицаний. Кому-то по душе такое распределение, а кого-то оно совсем не устраивает. Фёдор Достоевский быстро пробегается глазами по списку. «С кем не учись, учёба лучше не станет, но вот ухудшиться может» — думает он. Многих учеников из своего нового класса он знает в лицо. С кем-то уже учился когда-то, о ком-то слышал из школьных сплетней. Дазай Осаму и Суэхиро Тэтте, например, очень популярны среди девушек. О Дзено Сайгику Фёдор узнал сразу же после поступления в эту школу, ведь отец слепого является ее владельцем. Правда, ему ещё ни разу не доводилось общаться с Сайгику. С Сакагучи Анго он попал в один класс в прошлом году, а с Дазаем в позапрошлом. Тот даже попытался с ним подружиться, но Достоевскому не сильно этого хотелось, да и сейчас особого желания нет. «Козуме Сигма» О нём Фёдор тоже слышал из слухов. Девушки часто вздыхают, глядя на Сигму с завистью, а парни поражаются тому, что он красивее многих их подружек. На одном из имён Достоевский задерживается чуть подольше. В середине списка катаканой написано «Николай Гоголь». Неверное, этот Гоголь — новенький. Ведь всех иностранцев здесь Фёдор знает. После окончания линейки ученики расходятся по новым классам. Достоевский держится в стороне от одноклассников. Он ненавидит толпотворения. Его класс останавливается у дверей кабинета, и Фёдор не понимает почему. — Входите, дети, — говорит Нацумэ Сосэки. Он всё ещё зовёт их детьми, несмотря на то, что им всем по семнадцать. Директор стоит возле учительского стола, за которым устроился красивый юноша. Ребята проходят внутрь, и до Достоевского доносятся удивлённые шепотки: — Кто этот парень? — Думаете, он — учитель? — То есть, наш класс. рук.? — Да не, быть не может. Он же слишком молодо выглядит. — Меня больше волнует, как Нацумэ-сан успел так быстро сюда прийти? Он ведь недавно речь зачитывал. Фёдор выбрав предпоследнюю парту, присаживается и решает взглянуть на объект всеобщего обсуждения. Это молодой человек, лет двадцати- двадцати двух, не больше. Его кожа кажется ужасно бледной, бледнее чем у самого Достоевского, но возможно, дело в чёрной рубашке, расстёгнутой на две пуговицы. Он сидит, развалившись в компютерном кресле и закинув голову на спинку. Отросшая густая чёлка так и намеревается спрятать чёрные брови и глаза, цвета пасмурного неба. В этих глазах отчётливо видна смесь безразличия и усталости. Рядом с ним стоит Нацумэ-сан и что-то ему толкует, а тот даже не удосуживается поднять голову и делает какие-то замечания, устремив взгляд в потолок. — Итак, ребята, — наконец начинает директор, — я хочу познакомить вас с вашим новым классным руко… — Я, кажется, не давал своего согласия, — перебивает его этот юноша. Его голос твёрдый, но Фёдор протеста не слышит. Он уверен, что тот сопротивляется только из принципа. Некоторые ученики смотрят на этого юношу с немым ужасом. Нацуме Сосэки глубоко любят и уважают. И если первый пункт можно отнести не ко всем, то у второго исключении нет. Даже самые отбитые ученики (или учителя) никогда не дерзят их директору. А это подобие вампиро посмело его прервать на середине фразы… Достоевский уверен, что этот юноша — родственник директора, и что он имеет американские корни. — Закк, — в тоне совсем нет ожидаемой ярости, — я думал, мы договорились. — Неделя, — отрезает тот. — Ладно. Неделя. — ему приходится уступать. — Что ж, ребята, представляю вам Заккари Эванса, вашего нового кл… Нацумэ-сана снова прерывают, только теперь это голоса, доносящиеся из пустынного коридора. Первый голос звонкий и весёлый. — Да ладно тебе, Сигма-чан. Это же не конец света. — Замолчи, лучше. Сейчас уроки идут, — затыкает его второй голос, но не понимает, что сам звучит не менее громко. Фёдор не осознаёт, что они говорят на русском, пока не замечает лица одноклассников, скривившиеся в удивлении. Те пытаются разобрать иностранную речь. Через секунду на пороге появляется Козуме Сигма. — Простите за опоздание, уверяю такого бо… — он быстро тараторит извинения, но запинается, весь цепенеет, смотря, округлившимися от шока, глазами на Заккари Эванса. Эванс поднимает голову и усаживается нормально, не сводя с Сигмы взгляда. — Чего застыл? — слышится из коридора, и Козуме, всё ещё шокированный, отходит, и в дверях показывается высокий блондин. Его длинные волосы сплетены в небрежную косу. Над правым ярко-синим глазом не глубокий шрам, а левый глаз имеет голубоватый оттенок. Достоевский невольно задаётся вопросом: откуда у него этот шрам? Блондин смотрит на застывшего Сигму, переводит взгляд на Эванса, и на его лице появляется широкая улыбка. — Ну надо же, — говорит он, ухмыляясь. Никто не понимает, в чем дело. — Вот так встреча! — Что происходит, Закк? — спрашивает Нацумэ-сан, сводя брови к переносице. — Ничего особенного, — отвечает Эванс. А Сигму бросает в дрожь. — Просто, я не знал, что ваши ученики шатаются по ночным клубам.
Примечания:
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.