***
Золотой век. Пьесы Уильяма Шекспира летят нарасхват. И в небольшом второсортном театре каждые две недели «Гамлет» или «Ромео и Джульетта». За бордовыми кулисами, прячась и слегка выглядывая, стоит молодой парень в красном платье и того же цвета волосами. Слегка нервничает. В зале от силы десять человек, но для Грелля это неважно, ведь его главная задача — выступить перед тем, кто после каждого выступления оставлял по розе. Сцена, смерть Офелии, занавес падает и «труп Офелии» уходит в гримерку. Трюмо с большим зеркалом, средней паршивости косметика, грим и большая красивая ваза с четырнадцатью розами. Сегодня будет еще одна… Юбилей их знакомства. Будущий жнец переодевается в рубашку с жабо и черные брюки. Он приходит в час ночи, и до пяти они гуляют по ночному городу, иногда он поет стихи и песни. А Грелль просто вслушивается в романтику ночи. Три стука. Роза на пороге и записка: «Приходи на крышу театра, мон амур...» И снова частое биение сердца и скрип старых деревянных ступенек. Вот и крыша, вывеска с названием театра и ночное небо. У края стоит его давний знакомый, хотя он и имени его не знает… И сам ночной гость даже не показывает всех черт лица — из-под карнавальной маски виден лишь подбородок и бутылочного цвета глаза. И он снова с гитарой. — У нас, наверное, юбилей. Поклонник слегка усмехается. — Конечно, наша пятнадцатая встреча достойна еще одной песни и, пожалуй, танца? И в одном моменте соединяются сначала две руки, а потом и тела. Спина актера выгибается дугой, идеальный момент. В этом наслаждений Грелль и не замечает криков и выстрелов внизу, как и загоревшейся вывески. Толчок, в одно мгновение его отталкивают, а незнакомца хоронит под горящей вывеской. — Почему? — не успевает парень удивиться, как его хватают. Грелль потом, после смерти, предполагает, что или театр был подпольным или вовсе незаконным, или хозяин был связан не с теми людьми. А как сам жнец точно умер, он предпочитает и не вспоминать... Да и неважно это. Он точно знает, что умер, когда прекрасного «принца» придавило горящей древесиной.***
— Сатклифф, выйдете из транса, — насмешливо говорит начальник, — и, может, вы все же объясните как вас не стало? Искря, на Грелля смотрели глаза бутылочного цвета. «Впрочем, как и у всех жнецов», — отмахивается он от навязчивой мысли. — Да так, Уилли, ничего особенного. Просто еще одна история актрисы погорелого театра, тебе будет не интересно. Думаю, больше от меня ничего не нужно? — с легкой улыбкой бестия, покачивая бедрами, удаляется из кабинета. — Грелль, ты не представляешь, как мне было бы интересно, — улыбается Ти Спирс, убирая папку с делом аловолосого к себе в стол.