Осторожно, двери закрываются.

Хлопья снега ниспадали на оживленный вечерний Лондон, покрывая белыми одеялами крыши домов, машин, кроны голых деревьев, на которых, казалось бы, совсем недавно висели ярко-зелёные листья, греясь на тёплом солнце. Люди шли по дорогам, кутаясь в свои большие пуховики, лёгкие пальто, не рассчитанные на такие погодные условия, прятали носы и щеки в пушистых клетчатых шарфах, натягивали на уши шапки, не заботясь о прическе, надевали на ноги несколько пар носков, впихивая стопы в теплющии сапоги и ботинки. Повсюду уже сияли желтые фонарики, торговые центры, магазины, мелкие кафешки и большущие рестораны украшали все гирляндами, хвойной мишурой снаружи и внутри, вешали вывески «Merry Christmas», радовали людей огромным ассортиментом разной яркой безделицы для Рождества, делали скидки на большие елки, упаковки с шарами разных форм, цветов, размеров, на любой вкус, угождали каждому, наверное, даже для сатанистов бы нашлось. Метро сейчас забивалось людьми до потолков, все толпились, жались друг к дружке, ждали заветный поезд, поздравляли каждого с наступающим, прислонялись к стенам, колоннам, скамейкам, закрывая глаза на пару мгновений, мысленно напоминая себе «не спать». Гермиона с трудом пробивалась сквозь толпу, осторожно маневрируя между парочками, семьями, одинокими грустными людьми, компаниями счастливых друзей, яро обсуждающих то, как будут справлять это Рождество. Девушка пробилась к платформе, уже слыша стук колёс о рельсы, этот шум, когда все одновременно несутся к вагонам. Грейнджер нервно осмотрелась по сторонам, словно боясь увидеть того, у кого она украла ценные золотые часы, поспешно пряча их в рукав ярко-красного пальто. Но, к сожалению бедного студента, никаких часов она не крала, ни от кого не убегала и не пряталась, а просто очень хотела домой, улечься в тёплую кровать, уткнуться лицом в подушку и заснуть недели на две, пока вся суматоха не пройдёт. Двери вагона распахнулись, разъезжаясь в разные стороны, начали вываливаться кучи людей, другие кучи наоборот – вваливались, надеясь занять удобный уголочек и задремать на треть часа. Гермиона не стала исключением, она поскорее запрыгнула в поезд, глазами выискивая хоть одно местечко, оглядывая и соседние вагоны тоже. Наверное, этот день был бы безнадежным, ужасным, серо-белым-красным, если бы не это одинокое местечко в углу дальнего вагона, напротив какой-то женщины с копной вороных кудрей, непонятно каким образом уложенных в хвост. Девушка протиснулись сквозь толпу людей, не спуская глаз с того места, молясь всем богам, дабы его никто не занял. Сердце нервно билось по косточкам, больно покалывая, словно угрожая, что, если хозяйка не успокоится и не сядет, оно откажет, выпрыгнув из груди, тем самым совершая намеренное самоубийство. И Гермиона послушалась его, пробегая по трясущемуся вагону, наступая кому-то на ноги, попутно извиняясь, даже не глядя, чьи сапоги она покрыта грязью. Наконец Грейнджер плюхнулась на сиденье, облегченно выдыхая, ощущая на себе неодобрительные, вопросительные, безразличные взгляды, сверлящие дыры по всему ее телу, покрасневшему лицу. Девушка расслабила шарф, чувствуя, как руки слегка потряхивает, как кончики пальцев покалывает нервный тремор, вызывая беспокойную гримасу на лице. В конечном итоге Гермиона удобно прислонилась к стенке вагона, лениво оглядывая окружающих, слыша галдёж, который уже не раздражал, просто являлся фоновым сопровождением ее жизни. Вот стоит высокий мужчина в чёрном плаще, с рыжими кудрявыми волосами, не покрытыми, влажными то ли от пота, то ли от снега, что метёт уже вторые сутки без остановки, покрывая собой все дороги. А вот сидит широкого телосложения женщина, закутанная в куртку неонового цвета, бросающегося в глаза сразу. Рядом с ней стоит молодая девушка, прислонившись к поручням, что-то усердно печатая в телефоне. Все они куда-то спешили. Каждый из них имел свою собственную жизнь ни чем не похожую на чужую, но такую же одинаковою, как и у всех. Но метро устанавливало своё время, свои правила. Метро – это вообще отдельный мир, имеющий отдельные законы, правительства, своих преступников и своих законников. И каждый, кто покупал тепленький беленький билет в кассе, автоматически подписывал своё согласие на временное проживания в этом мире, подчинение его законам и правилам. На целую вечность, состоящую из двадцати-сорока минут. Гермиона посмотрела на женщину, что сидела напротив, точно так же глядя на Грейнджер, а может и сквозь неё. Девушка не смогла определить наверняка, куда именно направлен ее взгляд. Гляделки с чужими, незнакомыми людьми – вот лучшее развлечение на почти час езды в метро. Вы общаетесь глазами, вы понимаете друг друга, улыбаетесь, злитесь, ругаетесь, заводите милые диалоги, говорите о погоде, проблемах, семьях, учебе. Попутчики попадаются разные, но иногда везёт на будущих друзей, будущую любовь, нелюбовь, отношения, свадьбы. Женщина поняла, что на неё непрерывно смотрят, рассматривают, подмечают, что широкий шарф в красно-чёрную клетку отлично сочетался с темно-серым пальто, с этими странными ботинками с креативными пятнами-цепочками, какими-то веселыми рисунками, надписями, будто их разукрасили граффити. Гермионе удалось разглядеть массивные кольца на пальцах попутчицы, на них было все: начиная с черепов и заканчивая милыми бабочками с розовыми камушками. Уголки губ девушки приподнялись в подобие улыбки, но, наверное, получилась она измученной, насильной, какой-то странной. Но, о чудо, неизвестная тоже улыбнулась, почти сразу. Грейнджер неосознанно захотела запечатлеть этот момент в памяти навсегда, видеть эту фигуру вместо всего этого мира, который как-то быстро помутнел, словно затягиваясь густым слоем тумана, похожего на молоко, чужие голоса затихли, чужие лица исчезли, была лишь она – сидевшая напротив, улыбающаяся и такая странно знакомая. Знакомая, повторила мысленно Гермиона, будто пробуя слово на вкус, проверяя – подходит ли оно к этой ситуации. И оно подошло. Девушка решила, что черты этого лица ей знакомы, что она их уже где-то видела, откуда-то знала, помнила, но вот откуда – не знала. Поезд затормозил на очередной станции, двери разъехались, мужчина с лысиной, сидевший рядом, вышел из вагона, освобождая место. Фигура с ботинками-граффити прошмыгнула на это сидение, прижимаясь плечом к плечу к другим людям, включая Гермиону, в открытую глядя на девушку. — Беллатрикс, — протянула раскрытую ладонь женщина, с вызовом ухмыляясь. Голос ее был хрипловатым, глубоким, таким приятным, идеально подходящим для чтения романтичных стихов, зачем-то подумала Гермиона, переваривая информацию, которая только что поступила в ее мозг. Бабочки с небесно-голубыми крыльями вдруг встрепенулись, пробуждаясь от вечного сна, запорхали, щекотя стенки желудка, задевая рёбра, заставляя сердце подпрыгивать от радости. — Гермиона, — наконец отозвалась Грейнджер, подумав, что неприлично долго молчит, заставляя новоиспеченную знакомую долго ждать. Их пальцы, ладони, кожа встретились. Тепло передалось каждой, растекаясь парным молоком по телу, попадая в каждую венку, ударяя в разум, согревая все внутренности, заводя сердце, заставляя его бежать в два раза быстрее, неустанно колотя по реберной решетке. Девушка устремила взгляд на их сжатые ладони, которыми было скреплено новое-старое знакомство. Щеки, наверное, покрылись бы густым румянцем, если бы они и так не были красными от жары и мороза. — Тебе до какой? — поинтересовалась Беллатрикс, в глазах который чертыхался огонёк, который нужно было распалить верным ответом. — До конечной. — хмыкнула девушка, понимая, что руки их до сих пор держатся вместе, что она ощущает лёгкий холодок от колец. — Тебе? — неловко спросила Гермиона, пробуя слово «тебе», будто говорила с близким другом. — Туда же, — шире улыбнулась брюнетка, походя на Чеширского кота. Ее явно удовлетворил ответ Гермионы. Грейнджер улыбнулась в ответ, начиная клонить к какой-то странной беседе. Фраза «классные ботинки» - лучшее начало. И Беллатрикс поведала целую легенду появления этих ботинок, рассказала, как самолично разрисовывала чёрные носы, выводя какие-то незамысловатые рожицы, смайлики, сердечки, звездочки, яркие надписи и прочую ерунду, которая смогла разбавить эту суровую серость. А Гермиона слушала это с таким упоением, словно ей рассказали невероятную историю появления ее рода, которая максимально сильно отличалась от каноничной легенды. Заученная фраза «Осторожно, двери закрываются» оглушала каждого, предостерегая. На это мгновение обе умолкали, вслушиваясь в следующее объявление станции, будто после конечной их могут вывезти ещё куда-то. А затем они возвращались к разговору о жизни, посвящая во все детали личного. Грейнджер поведала о том, что живет в съёмной квартире, находящейся чуть ли не на краю города, от которой нужно было каждое утро ехать минимум полтора часа, дабы попасть на учебу. — Но мне повезло, в эту квартиру пускали с котами, — добавила девушка радостнее, не сводя глаз с лица собеседницы. — Ты бы ему понравилась. — зачем-то сказала Гермиона, не понимая для чего это ляпнула. — Я аллергик, но такого можно и простить. — беспечно засмеялась женщина, опуская ладонь на запястье Грейнджер. — Давай, пошли, дальше наша. Гермиона только сейчас огляделась по сторонам, с удивлением насчитывая лишь пару десятков людей, оставшихся в вагоне метро. Как оказалось, время пролетело, подобно птице, подбитой свинцовой пулей. Беллатрикс поднялась с места, утягивая за собой девушку, продолжая ехидно улыбаться. Шатенка чувствовала себя расслабленно рядом с этой женщиной, словно была знакома с ней все свои предыдущие дни, недели, месяцы, годы и жизни, которые успела прожить. Такое странное, но приятное ощущение родства. «Осторожно, двери закрываются.» - повторил монотонный женский голос, после чего унося поезд вглубь тоннеля. Женщины поднимались по лестнице, ощущая ветер, дующий с улицы. Снежинки пробирались в подземные переходы, таяли на разгоряченных щеках, приятно охлаждая. — Можем выпить кофе, здесь есть что-то круглосуточное, — подмигнула Беллатрикс, изначально рассчитывая на один-единственный верный ответ. И она его получила, после чего рука упала на плечо девушки, приобнимая, согревая и ведя в нужном направлении, рассказывая о своей скучнейшей работе. Гермиона слушала, смеялась, что-то спрашивала, забывая о том, что завтра ей куда-то надо. Уже не надо, ведь родственные души встречаются не каждый день. Метро – место встреч, разлук, счастья и печали. И, поверьте, каждому удастся найти кого-то своего, если поищет достаточно хорошо. План простой – занимайте единственное свободное место в вагоне и смотрите на кого-то особенного. А потом пейте с ним кофе, ведите к себе в квартиру и знакомьте со своим рыжим котом, обнимаясь.