Чонин любит

Чонин никак не может оторваться от финальной версии «Диких котиков», пересматривая некоторые сцены, кажется, уже по десятому кругу. А мальчик действительно хорош… Почти так же хорош, как он сам. Он еще помнит вкус его спермы во рту и отматывает запись на тридцать минут назад, чтобы еще раз это увидеть. Его собственные губы, взятые крупным планом, давно стали его своеобразной визитной карточкой в любом порно, но сейчас он смотрит не столько на них, сколько на пропадающую между ними влажно блестящую головку. Язык чертит по ней круги, изнутри толкаясь в губы, и он повторяет эти движения вживую, дурея от воспоминаний. У этого парня отличный член, просто прекрасный, а Чонин видел их достаточно, чтобы судить. Плавно изогнутый вверх, с четко проступающими венами и крупной темной головкой, такой большой и такой горячий. Ему немного жаль, что Тао досталась пассивная роль, но даже так это было незабываемо. Губы на экране скользят по члену вниз, щеки чуть втягиваются, и за кадром слышится протяжный мяукающий стон. Он вдруг вспоминает, сколько Тао пришлось репетировать этот звук перед съемками, и невольно улыбается. Какой же сладкий мальчик. Потом камера чуть отдаляется, и на экране теперь видно блаженно прикрытые глаза Чонина и его пальцы, нежно мнущие чужую мошонку. Рука Тао в нелепой леопардовой перчатке путается в его волосах и медленно оттягивает, заставляя сантиметр за сантиметром выпустить член изо рта и затем позволяя заглотнуть его снова практически на всю немаленькую длину. Чонин шумно выдыхает, неотрывно глядя в монитор, и тянется рукой к паху, когда Тао на записи вздрагивает всем телом и кончает все с тем же почти смешным мяуканьем, а когда его экранный двойник выпускает все еще твердый член изо рта и из уголков его губ стекают две вязкие струйки, – влажно облизывается. Он наугад проматывает с десяток минут, и теперь Тао уже прижимается к нему упругой задницей, выгнув спину и нереально широко разведя обтянутые все тем же леопардовым нейлоном коленки. Его собственные руки в черных нарукавниках скользят по смуглым, почти как у него самого, ягодицам, нетерпеливо разводя их в стороны и потом зажимая между ними член Чонина. Он елозит им вверх-вниз по блестящей от смазки ложбинке, то и дело утыкаясь головкой в манящую приоткрытую дырочку и проникая внутрь совсем чуть-чуть, только чтобы было видно, как расходятся под давлением упругие стенки. Тао нетерпеливо стонет, а у настоящего Чонина уже искрится в глазах от возбуждения, даже несмотря на два оргазма за последний час, но он все никак не может оторваться, следя за происходящим на записи с каким-то болезненным интересом. Когда по сценарию он, наконец, засаживает Тао на всю длину, отчего тот гибко запрокидывается назад и почти воет, скудные остатки спермы выплескиваются из него прямо на пол, но ему все равно. Это лучшая порнуха в его карьере, и плевать даже на эти нелепые кошачьи костюмы и прочую атрибутику диких прерий – парень в его руках настолько прекрасен и гармоничен, что он даже согласился бы встречаться с ним. А еще ему хочется хоть раз поменяться с ним ролями, потому что он просто не может забыть ощущение этого члена во рту и мечтает заполучить его в свою задницу. Когда запись выходит в свет – очень узкий, естественно, – их обоих приглашают на маленький премьерный фуршет, и для Чонина это шанс сойтись поближе. Он почти весь вечер не отходит от Тао, беззастенчиво флиртуя с ним и почти уговаривая отправиться после к нему домой, и это немного неловко, потому что обычно именно его так обхаживают партнеры по съемкам, но ради этого парня он готов попотеть. Однако Тао остается равнодушным ко всем заигрываниям и прощается с ним дежурной улыбкой перед тем, как сесть за руль своей машины. Задние фары будто в насмешку слепят Чонину глаза и пропадают за поворотам. Он несколько дней не может поверить в то, что его отшили. Да и кто отшил – какой-то новичок! Чонин злится и про себя обзывает его сопляком и подстилкой, но, тем не менее, никак не может выкинуть из головы его член и красивую форму губ. И он даже уже не знает, чего хочет больше – трахаться с ним или просто целоваться. Бред какой-то… Неделей позже телефонный звонок вырывает Чонина из очередного влажного сна как раз в тот момент, когда он насаживается на привязанного к кровати Тао, яростно надрачивая себе рукой. Выругавшись и зажав ноющие яйца ладонью, он не глядя скидывает вызов и на нетвердых ногах идет в душ, чтобы привычно спустить, потому что так теперь начинается почти каждое его утро. Почти – потому что иногда он кончает прямо во сне, совсем как какой-нибудь школьник. Омерзительно. Расслабившись, он, наконец, возвращается к телефону и обнаруживает восемь пропущенных звонков от главного сценариста «Котиков», и в груди екает. Он тут же перезванивает и долго извиняется и оправдывается, пока его не перебивают, оглушая новостью о запланированной второй части. - Вы были такими горячими, что публика приняла картину весьма восторженно, и мы решили… Дальше Чонин не слушает, судорожно выкапывая из шкафа самые провокационные шмотки и на ходу натягивая чистые боксеры. Будь он проклят, если и в этот раз упустит этого мелкого паршивца. Чонин всеми силами старается удержать уголки губ на месте, но они против воли дергаются вверх, потому что сценарий писали как будто с его снов. В тот раз он уже показал свои таланты в минете и римминге, и теперь настала очередь Тао, кроме того, сценаристы хотят сделать еще больший акцент на кошачьей тематике, так что ему придется обходиться без рук. А еще Тао трахнет его, господи… На распечатках Чонина остаются влажные следы его пальцев, но он этого даже не замечает, потому что темные глаза его самой мокрой фантазии буквально гипнотизируют его через стол. От того взъерошенного котенка, который в прошлый раз неловко отводил взгляд и поначалу даже смущался его прикосновений, не осталось и следа, теперь на него смотрит настоящий хищник, и это заводит Чонина до чертиков. На съемках первой же сцены он совершенно теряет голову, потому что у Тао чуть шершавый язык и очень горячая глотка. Он берет его так глубоко, что Чонин чувствует судорожные выдохи каждый раз, когда Тао утыкается носом в его гладко выбритый лобок. Еле сдерживаясь, чтобы не схватить его за волосы и не начать толкаться бедрами, Чонин кусает себе пальцы между необходимыми мяукающими стонами и пытается думать о чем угодно, лишь бы не представлять себе, как все это будет выглядеть на экране. Эти губы, плотно обхватывающие его, настолько мягкие и сильные одновременно, что оттягивать оргазм все труднее с каждым скольжением. Как только оператор дает команду, Чонин спускает в ту же секунду и чуть ли не орет, потому что Тао сглатывает прямо на члене, зажимая глоткой чувствительную головку, а потом так долго и старательно высасывает остатки спермы, что он моментально заводится снова. Будто сквозь вату Чонин слышит «15 минут на перекур», и это почему-то звучит скорее приговором. Тао отстраняется, вытирая губы заботливо вложенной ему в руку салфеткой, и потом выпивает почти целую бутылку минералки, щедро выставляя Чонину на обозрение ходящий вверх-вниз кадык. Следующая сцена с риммингом проходит немного спокойнее, но лишь потому, что Чонин все-таки успел спустить еще раз во время перерыва. Это попахивает непрофессионализмом, но ему плевать – меньше всего он хочет, чтобы его яйца лопнули прямо перед камерой, а с этим чертенком такая перспектива вполне может стать реальностью. Тао хорошо справляется, размашисто вылизывая и глубоко проникая языком в его уже растянутый вход, так что затягивать дубль не приходится. И вот теперь у Чонина в животе окончательно сворачивается тугая пружина паники – он почти не сомневается, что облажается, едва тот протолкнет свой член хотя бы до половины. В итоге из-за переживаний, в которых он не готов признаться даже себе самому, Чонин все-таки умудряется сдержаться. Сценаристы выбрали почти миссионерскую позу с маленькими поправками – ноги Тао снова широко разведены в стороны, чтобы продемонстрировать его шикарную растяжку и темнеющую между ягодиц плотно сжатую дырочку, и Чонин уже предвкушает, как будет потом дрочить именно на этот ракурс, вспоминая, как трахал Тао языком и членом. Но в этот момент ему и без того рвет крышу, потому что большие горячие ладони гладят нежную кожу между его бедер, а приклеенные к перчаткам коготки едва ощутимо царапают поджавшуюся мошонку. Он готов выть в голос от невозможности уложить этого охренительного парня на себя, чтобы почувствовать тяжесть его тела и всю полноту власти над собой, а еще ему до дрожи хочется мокрых поцелуев, хочется кусать эти приоткрытые, до сих пор припухшие после минета губы, хочется сплетаться языками и жарко стонать ему в рот... Но вместо этого он давит из себя натренированное «мяу», когда головка протискивается в сжимающийся сфинктер, и зажмуривается, считая вспыхивающие под веками звезды. Тао быстро переходит на четкий, резкий темп, каждый раз вбиваясь до упора, и спина Чонина не очень приятно елозит по имитирующей траву пушистой подстилке, но зато это помогает ему удержаться от падения в оргазмическую бездну, и он даже почти благодарен. Он не пережил бы, если б опозорился перед влезшим буквально вчера в объектив камеры мальчишкой. Фуршет в этот раз значительно многолюднее, и Чонин только и успевает отшивать от себя всевозможных богатеньких на вид ухажеров. Тао он давно уже потерял из виду, и от этого настроение окончательно испортилось. Он не хочет его, и, наверное, давно пора отстать от парня и жить дальше, но… Черт, да он же просто охренительный сукин сын, ну почему он не хочет?! В итоге, плюнув на все правила хорошего тона, он почти выбегает на парковку и достает из узких кожаных брюк ключи от машины, но нажать на кнопку брелка не успевает – сильные руки обхватывают его поперек груди и вжимают спиной в горячее тело. - Эй, твое предложение все еще в силе? – шепчут губы прямо в ухо, отчего Чонина приятно передергивает. - Какое именно? - То, где ты хочешь, чтобы я каждый божий день трахал тебя во всех мыслимых и немыслимых позах. Я ведь правильно тебя понял в прошлый раз?.. У Чонина болезненным спазмом сводит моментально набухающие яйца, так что вместо ответа он стягивает чужую руку к своему паху и сильно толкается в крепкую ладонь. Пальцы Тао сжимают мошонку сквозь брюки, вырывая из его горла такой гортанный стон, что оба вздрагивают от этого звука. Немного придя в себя после ослепительной вспышки возбуждения, Чонин резко разворачивается к нему лицом и кидается на так давно желанные губы, безжалостно сминая их своими и толкаясь языком, и Тао отвечает тем же, зарываясь руками ему в волосы и притягивая невозможно близко. А мучительные полчаса ожидания спустя Чонин, наконец, чувствует в себе горячий пульсирующий член, пока Тао трахает его навесу, прижав лопатками прямо к незапертой двери и кусая в шею. И ему так чертовски горячо в этих руках, так безумно хорошо от того, что он, наконец, может прижиматься к нему всем телом, что ему хватает всего пары движений сильной ладони, чтобы выплеснуться на грудь Тао. - Ты никуда теперь от меня не денешься, ты в курсе? – бормочет Чонин, пока Тао на руках несет его к дивану и почти бережно укладывает на спину, присаживаясь сверху. - Займи свой милый ротик чем-нибудь более полезным, детка, - он едва не задыхается от вновь накатывающего возбуждения, когда Тао смещает бедра выше, тыкаясь ему в губы соленой от спермы головкой. - Смотри, что у меня есть для тебя. Ты ведь любишь его, правда? О да, Чонин его любит…