Запах

Сынмин просыпается посреди ночи от того, что чьи-то холодные руки касаются его живота под футболкой. Это неприятно и неожиданно, и Сынмин стонет, открывая один глаз, чтобы проверить, кто это, но в темноте всё равно ничего не видно. Тёплое дыхание касается шеи, щекоча, и Сынмин нащупывает телефон под подушкой, чтобы узнать, который час. Полтретьего. – Я разбудил? Извини, щенок. – голос Джисона хриплый и мягкий, и он целует Сынмина в плечо в качестве извинения, так что всё в порядке, Сынмин не сердится на него. – Не могу уснуть. Можно мне остаться здесь? – говорит омега чуть громче, словно боясь, что Сынмин не услышит его. – Пожалуйста? – Можно. – Сынмин отзывается, сонно растягивая гласные, и поворачивается лицом к омеге, обнимая его в ответ. Сынмин знает, как Джисону необходимы объятия в такие бессонные ночи, и пусть он хоть сто раз уставший, он готов дать омеге всё, что ему нужно. – Спасибо, Минни. – Джисон благодарно выдыхает, и утыкается носом в шею беты, оставляя на ней несколько невесомых поцелуев. – Ты хорошо пахнешь. – воркует он, наконец, успокоенный и довольный, и его холодные руки быстро теплеют на животе беты. – Я просто принял душ. – Сынмин отзывается, но голос не слушается, а глаза снова предательски закрываются. Джисон нежно смеётся над ним и жмётся ближе, кутая Сынмина в своих объятиях. – Прости, что разбудил, детка, спи. – шепчет он едва слышно. – Спокойной ночи, Минни. – М… ночи. – Сынмин лениво отзывается, удобно устраиваясь в кольце его рук. Сон накрывает его сразу, и он уже не слышит тихих бормотаний Джисона и не чувствует его губ у своей пахучей железы. Джисон пользуется этим, бесконечно долго прижимаясь лицом к его шее и вдыхая его запах. Это трудно объяснить, но Джисону почему-то до невозможности нравится, как пахнет Сынмин. Это успокаивающе и мягко, почти неуловимо, но все же ощутимо. Сынмин пахнет домом. Комфортом, уютом, теплом и немного – вязаными свитерами, отчего у Джисона слегка кружится голова. Он надеется, что не выглядит слишком одержимым им, когда подходит к Сынмину в перерывах между выступлениями или немного пообниматься перед сном. Просто с ним хорошо. Сон тянется к нему, и Джисон, наконец, чувствует, как постепенно расслабляется его тело. Этот день был очень напряженным для него, и завтра утром у них снова много планов, поэтому он должен хорошенько выспаться и набраться сил. Сынмин причмокивает губами во сне, и Джисон тихо смеется, целуя его в лоб, прежде чем заснуть. Утром Сынмин его настойчиво будит. Голос беты громкий, раздраженный и удивленный, когда он кричит, тряся омегу за плечи, и Джисон недовольно стонет, отказываясь просыпаться даже тогда, когда Сынмин садится на него, прижимая к постели. – Хан Джисон! Что ты сделал со мной?! – Сынмин вопрошает, не прекращая сжимать его плечи, и вес его тела давит на омегу, заставляя хрипеть. – Открой глаза! Сейчас же! – Что? – Джисон ворчит, убирая спутанную челку с глаз и глядя на бету расфокусированным взглядом. – Что, Минни? Что? – Не хочешь объяснить мне это? – Сынмин спрашивает, оттягивая воротник своей футболки и демонстрируя ему свою шею, усеянную россыпью темно-розовых, а кое-где даже и ярко-красных, отметин. Джисон мгновенно прогоняет остатки сна, ошарашенно уставившись на кожу беты широко раскрытыми глазами. – Что ты сделал со мной, пока я спал? – Я не… Минни, это не то, что ты… – Джисон путается в словах, пытаясь привести разбежавшиеся мысли в порядок, и Сынмин хмурится еще сильнее, ожидая от него объяснений. – Я не знаю... Я не помню. О, черт, я не помню! – омега, наконец, отзывается. И должно быть, он звучит слишком отчаянно, потому что Сынмин смягчается. – Не помнишь? – он спрашивает, отпуская плечи Джисона и смотря на него в замешательстве. – Что это значит? Джисон растерянно пожимает плечами, нервно кусая губы, и Сынмин берёт его за руку, чтобы немного заземлить. – Ты же… не думаешь, что я сделал что-то с тобой против твоей воли? – Джисон спрашивает, слегка неуверенный, и Сынмин бьет его по груди, довольно сильно, чтобы заставить его застонать от боли. – Ай! За что?! – Конечно, я так не думаю, идиот, я просто хочу знать, зачем ты напал на мою шею! – Сынмин смущенно ворчит, и кончики его ушей краснеют, когда он добавляет: – Я не против твоих меток, Санги, но не тогда, когда у нас выступление перед тысячами фанатов в костюмах, которые едва прикрывают мои ключицы. К тому же… – он качает головой, но продолжает, – Это немного больно. Ты также покусал меня, вот тут. Неглубоко, но и не приятно. Он спускает футболку еще ниже, оголяя плечо и демонстрируя свежий укус, который даже выглядит болезненно, не то, что ощущается. Рядом с ним, чуть ниже, был ещё один, точно такой же, а слева – еще несколько, менее заметных. Джисон снова виновато закусывает губу. – Прости. – он вздыхает, извиняющейся мягкостью сжав ладонь беты. – Прости меня, Минни, но я… я правда не помню ничего такого. – он с сожалением смотрит на плечо и шею беты, боясь прикоснуться к ним, чтобы не причинить боль. – Помню, что пришел к тебе в постель, потому что не мог заснуть, лег рядом и обнял. Помню… – он слегка запинается, смущаясь, но продолжает, – Помню, что ты очень хорошо пах, так что может быть… я как-то… неосознанно? – Может быть. – Сынмин вздыхает, пожимая плечами, и ерошит волосы омеги, давая понять, что не сердится на него. Джисон не чувствует полного облегчения от этого жеста, но ему становится немного лучше. Он гладит бедро Сынмина, все еще извиняясь, и принюхивается, осматриваясь, словно бы это поможет ему вспомнить. – По крайней мере, твоя постель чистая, и здесь не пахнет сексом. – он говорит, и Сынмин давится воздухом, смущенный его словами. – Хан Джисон! – он снова бьёт его по груди, и его щеки краснеют. – Что?! – омега защищается. – Я просто предполагаю! И ты должен быть благодарен за мое чуткое обоняние! – Я собираюсь завтракать, извращенец. Пока. – бета встаёт, собираясь уйти, но Джисон хватает его за руку, безмолвно прося остановиться. – Что? В чем дело? – Ты же… ну, не сердишься? – омега спрашивает, смотря на Сынмина нервно и растерянно, и в его глазах плещется сожаление и грусть. – Я не сержусь. Эй. – Сынмин отвечает, но его слова не сразу доходят до омеги, поэтому он берёт лицо Джисона в свои ладони, чтобы сосредоточить его внимание. – Я не сержусь на тебя, Хани. Правда. Джисон кивает, принюхиваясь к его запаху, и Сынмин действительно не пахнет сожалением или злостью. Он пахнет… обычно. Возможно, слегка удивлённо, но в целом все так же привычно мягко. – Ладно. – омега кивает, наконец, полностью успокоенный. – Мне очень жаль. Я правда не знаю, как так вышло, Минни. Просто… не могу ничего вспомнить. – Всё в порядке. – Сынмин утешительно гладит его по волосам, мягко массируя кожу головы, и Джисон поддаётся под ласку, довольно мурлыча. – Стилисты смогут справиться с этим, не переживай. Пойдём лучше поедим, иначе всюду опоздаем. Минхо-хен нас точно прикончит, уверен, он только этого и ждёт. Глупая шутка вызывает улыбку на лице Джисона, и он согласно кивает, послушно следуя за бетой на кухню. Там уже постепенно собираются другие члены стаи, но разговоры на кухне всё также ленивы и глухи, а сонные голоса едва понимают друг друга. – Я уж думал, вы померли. – Минхо, кажется, сегодня не в настроении, он ворчит, даже не глядя на них, и Сынмин с Джисоном смеются над его хмурым, но таким милым выражением лица. – Я сказал что-то смешное? – альфа фыркает, поднимая голову, и кружка с кофе в его руках дрогнет, но Минхо вовремя реагирует, не позволяя ей упасть. На его лице выражение полного шока и замешательства. – Мать твою, что с твоей шеей?! Хенджин и Чан, присутствующие на кухне, заинтересовано косятся на Сынмина, и даже, кажется, становятся бодрее, когда видят его разукрашенную шею. Сынмин виновато пожимает плечами, не зная, что ответить, но Джисон вступается за него, читая явное недовольство на лице Минхо. Этот альфа может быть строгим, когда нужно и не нужно, а сегодня он определённо не в настроении. – Это моя вина. – твердо говорит омега, на всякий случай пряча Сынмина за спину, когда Минхо делает шаг к ним. Это на мгновение останавливает альфу, но конечно же, не делает его менее недовольным. – Чем вы двое всю ночь занимались? – Минхо хмурится, и сонный Чан, наконец, уловив перемену в общем настроении, встаёт между Джисоном и Минхо, мягко поглаживая каждого из них по плечу, чтобы успокоить. – У нас сегодня выступление, черт возьми. Как он выйдет на сцену в таком виде, Джисон? Ты вообще думал об этом? – Ты просто завидуешь, что я смог это сделать, а ты нет. – Джисон язвительно дразнит его, недовольный грубостью в свой адрес, но быстро смиряется под пристальным взглядом Чана. Минхо хмурится ещё сильнее, цокая языком. – Я не знаю, как так вышло, хен. – Джисон продолжает, и виновато смотрит то на Минхо, то на Чана. – Честно. Я пришёл в кровать Минни ночью, потому что не мог заснуть, и клянусь, мы не делали ничего такого! Я просто… думаю, я сделал это, пока спал. Запах Минни был очень приятным, так что я, наверное, неосознанно пометил его. Минхо густо выдыхает, возвращая себе былое хладнокровие, и Чан, наконец, отпускает его плечо, позволяя подойти к своим щенкам и тщательно обнюхать их. Джисон ободряюще сжимает руку Сынмина, позволяя Минхо долго изучать их запахи с сосредоточенным лицом. Затем альфа отстраняется, выглядя вполне удовлетворённым и спокойным. – Вы не пахнете так, будто трахались всю ночь. – он выносит вердикт, и Сынмин с Джисоном в голос кричат на него, заставляя снова нахмуриться. – Хен! – Что? Я должен был убедиться, что это не ложь. – Я не лгал! – Джисон недовольно дуется, и Минхо примиряюще ерошит его волосы, безмолвно прося прощение за сомнение. Затем альфа поворачивается к Сынмину, и его взгляд дольше обычного задерживается на его шее. Это странно и необычно для него, и Сынмин даже чувствует легкое смущение под его пристальным взглядом. – Так ты даже не проснулся, пока он измывался над тобой? – Я был очень уставшим. – бета пожимает плечами, невольно кладя ладонь на свою шею, чтобы прикрыть её от пристальных взглядов мемберов. Ладно, он готов признать, что это довольно некомфортно, когда они пялятся так. Хенджин даже перестал жевать свой завтрак, замерев с ложкой во рту, и эта тишина на кухне кажется ужасно неловкой. – Мы могли бы обработать это чем-нибудь. – предлагает Чан, наконец, оторвав взгляд от сынминовой кожи и мягко улыбнувшись. Его голос приводит остальных в чувство, и Сынмин так благодарен ему за это. – У нас где-то была рассасывающая мазь от синяков, думаю, это подойдет. Что скажешь, щенок? – Да. – Сынмин кивает, благодарно посмотрев на него, и теплая улыбка мелькает на губах Чана. – Да, пожалуйста. Я бы не хотел сверкать ими на сцене. – Это грубо. – Джисон недовольно дуется, и Сынмин смеётся над ним. – Уверен, я приложил много усилий для этого, а ты хочешь так просто свести их? Я чувствую себя обиженным, Минни! – Ты сможешь поставить их в другом месте. – Хенджин, наконец, подаёт голос, отвечая вместо Сынмина, и остальные оборачиваются на него, уже успев забыть о его присутствии. – Где-нибудь, где их не будет видно. – Звучит отлично! – Джисон тут же сверкает довольной улыбкой, на которую Сынмин лишь закатывает глаза. – Хочешь присоединиться позже, Джинни? Например, вечером? – Конечно! Черт возьми, да! – Хенджин согласно кивает, роняя ложку от преувеличенного энтузиазма, и это заставляет остальных рассмеяться. – Вы забыли спросить меня. – Сынмин язвит. – Ладно, щенки, разберетесь с этим позже. – Чан прерывает их шумные разговоры и тянется к Сынмину. – Пойдем, я поколдую над твоей шеей. Бета послушно тянется к нему, но Минхо вдруг решительно встает между ними. – Я сделаю это сам. – твердо говорит он Чану, и их короткая битва в гляделки продолжается около минуты, прежде чем Чан, наконец, уступает. – Сходи разбуди остальных щенков. – Хорошо, Лино-я. – Чан улыбается Минхо своей самой очаровательной улыбкой, и Сынмин видит, как напряжение постепенно покидает их сурового кото-хена. И может быть, все они чувствуют немного подавляющих феромонов Чана, но конечно, они благоразумно молчат. – Позаботься о Минни. Чан целует Минхо в лоб, перед тем, как отойти, и ерошит Сынмину волосы. Затем он скрывается из виду, и на кухне снова становится шумно, потому что Джисон и Хенджин борются за последний йогурт в холодильнике. Сынмин думает – сказать им о том, что это йогурт Инни, или же лучше потом насладиться развернувшейся драмой? Минхо тянет Сынмина в сторону от этого балагана, отвлекая от мыслей, и усаживает его на ближайший стул. Он долго роется в аптечке и, наконец, находит нужную мазь, внимательно читая инструкцию. Сынмин наблюдает за ним до тех пор, пока сочный бутерброд не привлекает его внимание. Бета тянется к тарелке, но Минхо тут же шлёпает его по ладони. – Сиди спокойно. – строго говорит он, поднимая подбородок Сынмина вверх, чтобы открыть больше доступа к шее. Его взгляд внимательный и хмурый, когда он рассматривает кожу беты, но Сынмин не сдерживает смешка над его выражением лица. – Но я голоден! И я хочу этот большой и вкусный бутерброд. – бета возмущается, и Минхо шикает на него, заставляя обиженно замолчать. – Кто сказал, что я приготовил это для тебя? Не думай, что ты такой особенный. – альфа язвит, открывая крышку мази и выдавливая немного себе на пальцы. – Будь моя воля, я бы задушил тебя подушкой за это. – ворчит он. Но несмотря на все угрозы, его пальцы мягкие и нежные, когда он касается Сынмина, обрабатывая его шею. И Сынмин готов поклясться, что Минхо даже не дышит рядом с ним, чтобы воздух от его дыхания не вызывал неприятную прохладу на обработанной коже беты. Сынмин смотрит на лицо альфы перед собой, и волна нежности топит его сердце, когда он замечает красные уши Минхо. Хен всегда такой – сначала ворчит, а потом делает все возможное для членов своей стаи, чтобы они чувствовали себя лучше. – Готово. – альфа говорит, отстраняясь, и вовремя хватает Сынмина за запястье, когда бета тянется, чтобы ощупать свою шею. – Не трогай, я потратил на это много времени, так что прояви уважение. – фыркает он. – Мазь не поможет избавиться от них полностью, но хотя бы немного рассосет. Будет легче скрыть тональником. – Спасибо, хен. – Сынмин отзывается, глядя на Минхо благодарными глазами, но альфа не отвечает ему. Вместо этого он ставит перед ним тарелку с яичницей-глазуньей, тот самый горячий бутерброд и любимый кофе Сынмина. – Ешь. Сегодня трудный день. – говорит он, и его рука мягко взъерошивает волосы Сынмина, задерживаясь там лишь на долю секунды. – Спасибо. Хен так любит Сынминни! – бета дразнит его, и Минхо слабо дергает его за ухо, незамедлительно возражая. – Наглая ложь. Сынмин смеётся. Сынмин знает, что на него странно косятся стилисты, когда он садится в кресло перед зеркалом, но Джисон постоянно рядом с ним, так что всё в порядке. Он может это вытерпеть. В конце концов, он сильный, он справится с этим. Он старается не смотреть на свое отражение, но даже так он замечает тёмные пятна на своей шее, что так усердно пытались замазать целых три стилист-нуны одновременно. Это не смешно, конечно нет, но Сынмин все равно не может не улыбнуться, когда Джисон рядом с ним краснеет, слыша ворчание стаффа. – Санги неплохо постарался. – раздаётся над ухом Сынмина заговорщический низкий шёпот, и бете даже не нужно поднимать взгляд, чтобы понять, кто это. – Привет, крошка Минни. – Привет. – Сынмин улыбается Феликсу, когда тот тянет руку, чтобы мягко сжать его плечо. Сегодня утром Феликс поздно встал и не успел получить свою утреннюю дозу объятий, поэтому сейчас восполняет недостаток тактильного контакта, поочерёдно приставая к каждому мемберу. – Как себя чувствуешь? – Феликс спрашивает, удобно устраиваясь на коленях Джисона и с интересом наблюдая за работой визажистов. – Ты хорошо спал? – Да. – Сынмин кивает, благодарный Феликсу за то, что так вовремя пришёл разрядить эту неловкую атмосферу. – К большому удивлению. – добавляет он, заставляя омегу улыбнуться. Джисон возмущённо вопит на них. Между ним и Феликсом завязывается шуточная борьба, и Сынмин смотрит на них с улыбкой, не переставая смеяться. От присутствия Феликса становится намного лучше и ему, и Джисону, и Сынмин действительно благодарен их солнечному омеге за это. Феликсу нужно просто появиться где-нибудь рядом, чтобы мир стал лучше. Феликс почти побеждает, когда в Джисоне вдруг просыпается азарт – они «дерутся» еще интенсивней, и даже задевают столик с косметикой. Запах Джисона становится сильнее, заставляя стилистов отворачиваться и недовольно поджимать губы, и в нем ярко прослеживаются доминантные нотки, поэтому Феликс быстро сдается. Он примирительно урчит, позволяя Джисону прижаться носом к своей шее, чтобы отметить её своим запахом, и Джисон удовлетворенно мурлычет. Омеги, наконец, успокаиваются, и в комнате становится тихо. – С Вами приятно работать, Сынмин-си. – говорит негромко одна из стилистов, нанося на шею Сынмина очередной тон. Она выглядит ужасно недовольной тем, что омеги рассыпали ее кисточки, когда задели стол, и уронили несколько косметических баночек. – Хорошо, что у бет нет запаха, это не отвлекает других от работы. Феликс и Джисон виновато кланяются, прося прощение, и должно быть, никто не может устоять перед их обаянием, потому что нуны быстро сдаются, переставая сердиться. Они заканчивают колдовать над Сынмином, затем наскоро поправляют макияж остальным, и у Джисона даже не хватает времени выловить Сынмина и спросить, что нуна имела в виду, когда его уже гонят на сцену. Тем не менее, эта странная мысль не покидает его все время выступления. Что, черт возьми, значит «у бет нет запаха»? * – Хен? – Джисон зовет, шумно заваливаясь на кухню, где Минхо уже готовит для них ужин на скорую руку, и тычет альфу в бок, чтобы привлечь его внимание. Они не так давно вернулись в общежитие, и Джисон решил, что будет правильным спросить о том, что его тревожит, у своих старших. Чан и Чанбин все еще работают в студии, поэтому Минхо, конечно же, наверняка сможет ответить на все вопросы – хен ведь такой умный. – В чем дело? – Минхо отзывается, не прекращая готовить, но теперь его внимание полностью сосредоточенно на омеге. – Такой взъерошенный, Санги. Ты еще не принял душ? – Беты не пахнут? – Джисон спрашивает в лоб, игнорируя его последний вопрос, и Минхо на мгновение даже теряет дар речи, удивившись его решительности и серьезности. – Стилист-нуна сказала так сегодня. Это правда? – он спрашивает, нервно крутясь вокруг альфы, чтобы поскорее добиться от него ответа. – Хен, это правда? – Да..? – Минхо неуверенно отзывается, не понимая, почему Джисон вдруг озаботился этим вопросом. – Да, Санги, это правда. – он, наконец, кивает, и Джисон мрачнеет с каждой секундой. Минхо непонимающе хмурится – он что-то не так сказал? – Нет. – омега решительно качает головой. – Нет, этого просто не может быть. Это невозможно, хен, ну ты же знаешь. – он смотрит на Минхо с вызовом, будто бы уверенный в том, что альфа разыгрывает его. – Минни пахнет! Это неоспоримо! Разве ты не чувствуешь? – Я не- – Минхо пытается ответить, но Джисон перебивает его. – Ты чувствуешь? – он спрашивает, настойчиво и хмуро, глядя на альфу со всей серьезностью, и Минхо выдыхает, набираясь терпения. – Я чувствую запах его тела. – он пожимает плечами, всерьез задумавшись над этим вопросом. Конечно, он знает, что беты не пахнут, это факт, общенаучный, известный всем и каждому, серьезно. Но тогда почему Джисон так уверен в обратном? – О чем ты говоришь? – омега непонимающе смотрит на него, и его взгляд становится настороженным. – Запах тела. – Минхо повторяет, чуть медленней и громче, чтобы достучаться до взбудораженного сознания Хана. – Как у всех обычных людей, Санги. Сынминни просто… у него нет вторичного запаха, как у нас. – поясняет он. – Я не понимаю… – Джисон сокрушенно выдыхает, и Минхо выключает плиту, чтобы полностью сосредоточиться на нем и утешить. – Не понимаю, хен. Как же так? Я ведь чувствую! – Эй, все хорошо. – альфа мягко говорит, подходя ближе, чтобы заключить омегу в утешительные объятия, и Джисон не сразу, но расслабляется. – Твое обоняние острее, чем у нас, так что я не исключаю, что ты можешь чувствовать немного больше, но детка… – он гладит Джисона по спине, успокаивая. – У Сынминни действительно нет запаха. Это его биология, ему это просто не нужно. – Почему? – Джисон спрашивает, все еще надеясь докопаться до истины. – Почему, хен? – Он не омега и не альфа. – Минхо отвечает, намереваясь разложить мысли омеги по полочкам и дать ему ответы на все вопросы. – В его инстинктах не заложен поиск партнера, у него нет течки и нет гона. Запах нужен для того, чтобы привлекать противоположный пол, но Минни – бета. – Но у него есть пахучие железы, разве нет? – Джисон утыкается лбом в плечо Минхо, словно это поможет ему собрать мысли в кучу. – Эволюция несовершенна. – Минхо шутит, пожимая плечами, но в его словах есть доля правды. – Знаешь, это… как волосы на теле. Они нам уже не нужны, но почему-то они все еще есть. – Фу. – Джисон фыркает, улыбнувшись, но снова быстро становится серьезным. – Но… у Минни действительно есть запах, хен. Я говорю правду! Он пахнет… я не знаю… домом. – говорит он чуть тише. – Он пахнет домом. – Абстрактно, Санги. – Минхо качает головой, мягко возражая. – То, что ты чувствуешь – лишь ассоциация, которую придумал твой мозг. – Ассоциацию нельзя почувствовать. – Джисон фыркает, все еще сомневаясь в словах старшего. – Она возникает в голове, да. – Минхо кивает, соглашаясь с ним. – Например, запах Чана ассоциируется у нас с силой и защитой, а запах Инни – с энергией. Но ведь ни силу, ни энергию нельзя почувствовать, Санги. – Тогда чем Чан-хен или Инни отличаются от Сынминни? – Джисон спрашивает, все еще не понимая, но Минхо терпеливо относится к этому. – Ладно, скажи мне, как пахнет, например, наш Ликси? – Минхо решает зайти с другой стороны. – Ликси? – Джисон непонимающе смотрит на альфу, затем ненадолго задумывается. – Он… теплом и… уютом? – Хорошо. – Минхо согласно кивает. – Но может быть, есть что-то еще? – Выпечкой. Немного. – Джисон добавляет, вспоминая запах их солнечного омеги. – И жженым сахаром. – Вот видишь, это уже конкретика. – Минхо мягко улыбается. – Ликси пахнет выпечкой, и она ассоциируется с теплом и уютом, вот и все, Санги. Так же с запахами всех нас. Кроме Минни, потому что у него его нет. – Разве не странно чувствовать только ассоциацию, если у Минни нет запаха? – Джисон щурится не желая признавать этот факт. – Это, по сути, невозможно. – Сынминни вообще довольно невозможный, если ты заметил. – Минхо закатывает глаза, дразня, но затем снова смягчается. – Но это так, Санги. Мы просто… чувствуем запах его тела, кожи, или шампуня, например, его выстиранной одежды, одеколона… и всего прочего. Поэтому, я полагаю, сам Минни просто ассоциируется у нас с домом и комфортом. – Но эмоции… – Джисон снова предполагает. – Мы же чувствуем его эмоции! – Потому что мы стая. – Минхо поясняет. – Чувствовать эмоции друг друга для нас – нормально. Но даже так, лично мне уловить эмоции Минни гораздо труднее, чем эмоции всех остальных щенков. Ликси, Джинни, Чанбин и Инни тоже не так чувствительны к нему. Потому что у него нет запаха, который усиливал бы понимание этих эмоций. – Но Чан-хен… – Чан – главный альфа. – Минхо не дает ему возможности снова возразить, берет лицо омеги в ладони и коротко целует, заставляя замолчать. Затем, улыбнувшись, продолжает. – Он наш лидер, он настроен на всех своих щенков одинаково, это его природа. – Но я тоже отлично чувствую эмоции Минни! – Джисон обиженно фыркает, сердясь на то, что альфа никак не хочет признать его позицию в этом споре. И может быть, ему было слишком мало одного поцелуя. – Твое обоняние немного острее, чем у нас. – Минхо пожимает плечами, мягко взъерошивая омеге волосы, чтобы утешить. – Поэтому ты чувствуешь эмоции Минни лучше. Мы с Чаном думаем, что это как-то связано с твоим доминантным статусом омеги – то есть желанием заботиться и защищать тех, кто младше или слабее. – Я всё равно не верю в это. В то, что у Минни нет запаха. – Джисон дуется, и Минхо качает головой, сдаваясь. – Как хочешь, Санги. – он закатывает глаза, снова взъерошивая омеге волосы, на этот раз игриво и хаотично. – Ты можешь спросить Чана, когда он вернётся, если не веришь мне. – Я верю тебе. – Джисон незамедлительно отзывается. – Я никогда не сомневаюсь в тебе, хен. Но я не могу принять то, что ты называешь фактом, когда знаю, что чувствую обратное. – Ты не понимаешь, что чувствуешь, Санги. – Минхо мягко качает головой. – Я не пытаюсь отрицать твои чувства, детка, но я думаю, тебе просто нужно разобраться в этом. Ты можешь почуять всех нас, чтобы понять, что Сынмин отличается. – Мне не нужно это делать, чтобы понять, что он такой же как мы. – Джисон обиженно хмурится, и Минхо берёт его лицо в свои ладони, утешительно щипая за щеки. – Пожалуйста, просто сделай так, как я говорю, ладно? – он просит, мягко целуя его в кончик носа. – Это докажет мои слова, или подтвердит твои. – Подтвердит мои, я уверен. – Джисон загорается надеждой доказать Минхо обратное, и альфа облегченно выдыхает, видя, что тот перестал хмуриться и дуться. – Ладно. – он кивает, тепло улыбнувшись. – Мы можем поговорить об этом снова чуть позже, если захочешь. – Да. – Джисон задумчиво отзывается, и его взгляд яснеет. – Да, мы ещё вернёмся к этому. – Хорошо. – альфа снова улыбается и мастерски меняет тему, чтобы отвлечь омегу: – Останешься сегодня у нас с Инни? Мы собирались посмотреть какой-нибудь фильм и немного пообниматься. Ликси и Джинни тоже присоединятся. – Да, звучит хорошо. – Джисон довольно улыбается. – Я не хочу оставаться один сегодня, а Минни променял меня на компанию двух больших альф, так что я приду. – наигранно-обиженно говорит он. – Эй, он остался в студии, чтобы поработать над песней, так что не дуйся. – Минхо игриво журит его и щелкает по кончику носа. – А сейчас зови остальных. Вам нужно поесть, и потом мы сможем обниматься хоть всю ночь. – Ладно! – Джисон сияет счастливой улыбкой и благодарно целует альфу в щеку, прежде чем уйти за оставшимися членами стаи, и Минхо рад, что их щенок больше не выглядит таким расстроенным. Ему совершенно не нравится видеть членов своей стаи расстроенными. * Вся эта неразбериха с запахами кажется Джисону просто невозможной и невероятно мучает его разум несколько дней подряд, поэтому сразу после очередного концерта, в один из дней, он ловит Сынмина за край рубашки. Он тянет бету в сторону, подальше от любопытных глаз стаффа и фанатов, туда, где запахи других членов стаи не будут мешать Джисону сосредоточиться. В последнее время он действительно делал то, что сказал ему Минхо – изучал запахи своих мемберов вдоль и поперек, хотя и уже знал их наизусть. Но ему было просто необходимо убедиться, что у них нет отличий от Сынмина, что все это была ложь, что стилист-нуна и Минхо-хен просто ошиблись – конечно, они ошиблись, ведь всем свойственно ошибаться! – Санги? – Сынмин, не ожидавший такого зверского нападения со спины, удивленно поворачивается к омеге, но все равно послушно идет за ним в самый темный угол за кулисами. – Все в порядке? Ты так напряжен. Джисон не отвечает, слишком занятый своими мыслями, но Сынмин не обижается. Он скорее обеспокоен поведением омеги, поэтому с пониманием относится к его молчанию, пусть это и напрягает его. Джисон вдруг останавливается, бегло осматривается, проверяя, не заметил ли их кто-нибудь, и впечатывает бету в ближайшую вертикальную поверхность, закрывая его своим телом, если вдруг Сынмин надумает сбежать. – Стой смирно. – говорит он строго, и его глаза странно блестят в полутьме, поэтому Сынмин тут же слушается. – Не дергайся. – Санги, ты пугаешь меня. – Сынмин честно говорит, и Джисон немного смягчается. Он тянет руку к щеке беты и мягко гладит ее, успокаивая и расслабляя. Сынмин выдыхает, найдя в его глазах знакомый тёплый блеск, и чуть поворачивает голову, касаясь носом ладони Джисона, чтобы дать понять, что доверяет ему. Джисон, наконец, улыбается краешками губ. – Извини, Минни, я не хотел вести себя… так. Не хотел напугать тебя. – он говорит, и его тон становится сбивчивым и взволнованным. – Мне просто… мне нужно почуять тебя. Пожалуйста…? – Сейчас? – Джисон нетерпеливо кивает. – Ох, эм… ладно…? Конечно. – Сынмин неуверенно соглашается, чуть отклонив голову, чтобы предоставить омеге больше доступа к своей шее. – Если это поможет тебе успокоиться… – Да. Да, спасибо. – Джисон снова кивает и в ту же секунду приникает лицом к шее Сынмина, ещё горячей и влажной после недавнего выступления. Ничего такого, он просто должен убедиться в своей правоте. Джисон ведет по коже беты кончиком носа, закрыв глаза, чтобы лучше сосредоточиться на своих ощущениях, и почти не двигается, пытаясь уловить его запах. Ну! Вот же он, прямо здесь! Ненавязчивый и легкий, знакомый, и он пахнет, как… как… – Как что? – Джисон вдруг отстраняется, непонимающе посмотрев на бету, и в его глазах мелькает раздражение и непонимание. – Что это? Я не могу разобрать… – он говорит недовольно, затем снова склоняется к шее Сынмина и снова вдыхает его запах, бесконечно долго заполняя им легкие. – Черт, не могу разобрать! – Ты в порядке? – Сынмин, все еще ничего не понимающий и растерянный, смотрит на него, желая получить хоть какой-нибудь внятный ответ, но Джисон словно не слышит его, слишком сосредоточенный на своей миссии. – Санги, пожалуйста, я не- – Тише! – Джисон хмурится, требовательно приложив пальцы к губам беты и заставляя его замолчать. Он прижимается своим лбом ко лбу Сынмина, напряжённо закрыв глаза, и устало выдыхает, заменяя ладонь на губах Сынмина своими губами. – Тише, Минни, не отвлекай, хорошо? – он шепчет, оставляя еще несколько мягких чмоков на его губах и подбородке. – Я должен понять это… просто… дай мне ещё немного. Сынмин сдается. Он послушно стоит на месте, не двигаясь и терпеливо позволяя Джисону обнюхивать себя – пять минут, десять, двадцать, прежде чем омега вдруг рычит, снова раздраженно и обиженно. Его зубы царапают кожу, и Сынмин запускает пальцы в его волосы, чтобы немного успокоить. – Санги, детка, в чем дело? – мягко интересуется бета тёплым и ласковым тоном. – Я ничего не понимаю! – сокрушенно отзывается омега, когда, наконец, отстраняется и отступает, чтобы дать Сынмину пространство. Он скрещивает руки на груди и нервно дергает ногой, что-то лихорадочно обдумывая у себя в голове, и Сынмину совсем не нравится тот факт, что он никак не может помочь ему. – Я могу что-то сделать для тебя? – он тянется к нему, чтобы положить руки на плечи и мягко сжать их. Джисон все еще выглядит хмурым и напряженным, и Сынмин нежно гладит его по плечам и рукам, чтобы расслабить. – Санги, эй, пожалуйста, поговори со мной. – Я не знаю… – Джисон качает головой, и Сынмин тянет его в свои объятия, чтобы утешить. – Я просто… Мы можем поехать домой и немного пообниматься? – вдруг неуверенно предлагает он. – Конечно. – бета незамедлительно отзывается. – Все, что захочешь. Мы можем сегодня ночевать в гостиной все вместе, как это звучит? – Хорошо. – Джисон бормочет куда-то Сынмину в шею, тяжело вздыхая, и бета воркует, мягко поглаживая его по спине. – Я думаю… я бы хотел. – Отлично. – Сынмин кивает, радуясь, что смог добиться от Джисона хоть какого-то ответа. – Тогда пойдем, нам нужно переодеться и предупредить остальных, Хани. Они, наверное, уже потеряли нас и жутко волнуются. Джисон послушно кивает, позволяя Сынмину взять себя за руку и вести в нужную сторону. Они возвращаются в их общую гримерную, где уже взволнованно разговаривали остальные члены стаи. Хенджин и Чан ругались со стаффом, Феликс о чем-то мягко разговаривал со взвинченными Минхо и Чанбином, а Чонин беспокойно смотрел в свой телефон. – Боже, где вы были?! – Чанбин первым замечает появившихся щенков, и в его голосе сквозит невероятное облегчение, когда он подходит к ним, чтобы убедиться в их безопасности. Остальные члены стаи тоже быстро подтягиваются, обнюхивая и ругая их за то, что заставили всех волноваться. Даже обычно солнечный Феликс выглядит недовольным и ворчливым. – Мы потеряли вас, Сынмин, Джисон. Чонин звонил вам несколько раз! Никогда больше так не делайте. – Где вы были? – Чан спрашивает, слегка недовольный, но больше – встревоженный, потому что он, конечно же, улавливает настроение своих щенков. – Санги чувствует себя не очень хорошо, хен. – бета отвечает, мягко подталкивая омегу в руки главного альфы. Джисон слушается, и Чан незамедлительно окутывает его защитными объятиями. – Я думаю, он очень устал сегодня, и Хани сказал, что хотел бы немного пообниматься в гостиной, если вы не против. – О, детка… – Феликс быстро оттаивает, мягко обвиваясь вокруг Джисона, чтобы подбодрить его, и Сынмин рад, что теперь Джисон не один, а в руках остальных мемберов. Странное поведение омеги действительно заставляет его волноваться. – Конечно, мы не против. Тебе нужно было сказать нам раньше, если ты чувствуешь себя плохо. Мы поедем домой прямо сейчас. – И Минни. – Джисон бормочет, протянув руку в сторону беты, и Сынмин, слегка удивленный, но больше – восторженный, тут же хватает его за ладонь, мягко, но ощутимо сжимая. – Конечно, Минни тоже поедет с нами. – Феликс кивает, мягко улыбнувшись их очаровательному взаимодействию, и быстро поторапливает остальных. Минхо и Чонин уходят вперед с менеджерами, чтобы обеспечить безопасный выход из здания к машинам, но перед этим не забывают обнюхать своих потеряшек, чтобы убедиться, что с ними действительно все в порядке. – В следующий раз не забудьте предупредить, если задержитесь. – строго ворчит на них Минхо, но его руки нежные, когда он ерошит их волосы. – Вы заставили нас нервничать. Даже стафф не заметил, куда вы ушли, а менеджеры чуть не откусили нам головы. Как и Чан им. – Прости, хен. – Сынмин виновато смотрит на него, и ладно, Минхо слишком быстро сдается перед этим щенячьим взглядом. Чонин рядом с ним понимающе улыбается, когда старший альфа уходит, чтобы скрыть свои красные уши. – Прости, Инни. – Все в порядке. – младший альфа мягко касается плеча Джисона, чтобы успокоить его, и тепло улыбается Сынмину. – Главное, что теперь вы оба здесь. Все остальное не имеет значения. Сынмин благодарно кивает ему, и Чонин уходит, спеша догнать Минхо. Им нужно поскорее вернуться домой. * В общежитии Джисон снова быстро становится привычно энергичным, возможно, даже слишком. Он громко шутит за ужином, радуясь, что хены позволили ему заказать много вредной, но вкусной еды, и заявляет, что будет сам устраивать гнездо в гостиной. Минхо и Чанбин остаются присмотреть за ним, лениво обнимаясь на диване, в то время, как остальные по очереди принимают душ и готовятся ко сну. Сынмин идет первым, чтобы потом тоже остаться в гостиной с Джисоном и помочь альфам присмотреть за омегой. Конечно, он не обладает контролирующими доминантными феромонами, но ему просто нравится сама мысль, что он будет рядом, чтобы помочь им, даже если его помощь незначительна. Чанбин ловит Сынмина в объятия, едва он показывается в поле его зрения, и Минхо наигранно ворчит, но позволяет бете вклиниться между ними и вытянуть ноги на его бедрах. Сынмин замечает, что Минхо становится куда спокойней теперь, когда знает, что все члены его стаи дома и в безопасности – альфа даже не реагирует, когда Сынмин тыкает его ногой в бедро, чтобы немного позлить. Он лишь хватает бету за лодыжку, безмолвно прося прекратить докучать ему, и мягко поглаживает его ногу большим пальцем, лениво смотря за тем, как притихший Джисон старательно раскладывает на полу подушки и одеяла. – У тебя хорошо получается, Санги. – воркует Чанбин, наблюдая, как омега принюхивается и проверяет, чтобы в его гнезде было мягко и удобно. – Ты готовишь отличное гнездышко. – Для Минни. – Джисон отзывается, и поднимает на них гордый взгляд. Его глаза странно блестят, и Чанбин с Минхо напрягаются, уловив перемену в его настроении. Должно быть, Джисон уже близок к своему пространству, но почему вдруг так внезапно? Чан опускал его в пространство не так давно, он не должен был поскользнуться снова. Чанбин косится на Минхо и сразу ловит на себе его взгляд. Альфа кивает. – Уверен, ему очень понравится, детка. – Минхо говорит, подбираясь ближе, чтобы удостовериться в правильности своих мыслей, когда Джисон вдруг предупреждающе рычит, не позволяя ему подобраться к гнезду. О черт, конечно, им следовало бы заметить раньше. Джисон стал слишком спокойным после ужина, что совсем на него непохоже – обычно после еды он более активный и энергичный. Он притих сразу после того, как альфы принесли ему подушки и одеяла, и долго принюхивался к ним, чтобы выбрать наиболее подходящие и хорошо пахнущие. Минхо останавливается, не делая больше попыток приблизиться. – Думаю, он поскользнулся. – говорит он, снова повернувшись к Чанбину, и Сынмин чувствует, как напрягаются руки альфы, обернутые вокруг его талии. Волнение старших передается ему, и он начинает нетерпеливо ерзать на диване, не зная, как помочь своим хенам. – Это очень плохо. – Чанбин незамедлительно отзывается, и Сынмин мягко сжимает его руку, чтобы поддержать и успокоить. – Но каким образом он… – Я не знаю. – Минхо неуверенно пожимает плечами. – Я не знаю, Бин, но мы должны вывести его оттуда. Сейчас же. – Как? – Чанбин обеспокоенно спрашивает. – Не мы опустили его туда, хен, нам не добраться до его сознания. – Можно попробовать. – Минхо задумчиво косится на Джисона, настороженно смотрящего на них и все еще готового защищаться, если кто-нибудь снова решит сделать шаг к его гнезду. – И кажется, я знаю, как. Сынминни? – он зовет бету, и Сынмин с готовностью поднимается, отзываясь на его голос. – Чем я могу помочь, хен? – тут же спрашивает он, аккуратно подбираясь ближе к альфе. – Санги старается для тебя. – Минхо отвечает, повернувшись к нему, и его рука мягко сжимает пальцы Сынмина, подбадривая. И если честно, Сынмина всегда удивляла способность Минхо оставаться собранным даже в критических ситуациях. – Не знаю, почему, но сейчас это очень важно для него. Ты очень важен. – его взгляд теплеет, когда он смотрит с беты на омегу, и обратно. – Уверен, он пустит тебя, просто… Попытайся его удержать, а потом передать нам, ладно? – Как я… – Сынмин непонимающе качает головой. – Что мне делать? О Боже, хен, что мне делать, я- – Спокойно, Сынминни, щенок, дыши. – Минхо мягко перебивает его, успокаивая. – Слушай меня внимательно. Сейчас ты должен временно стать доминантом для Санги. – он говорит, и тут же качает головой, видя, что Сынмин пытается возразить. – Я знаю, что у тебя нет этих феромонов, но сейчас это неважно. Джисон цепляется за тебя в своем пространстве. Наверное, потому, что ты был последним, с кем он тесно контактировал до этого. Просто… попробуй взять контроль над ним, дальше я разберусь. – поясняет он, мягко взъерошивая Сынмину волосы. Как ни странно, этот жест успокаивает бету. – Но помни, так как Санги – доминантный омега, ты должен быть максимально мягок к нему. Не проявляй силу активно, ему это не понравится. – Я попробую. – Сынмин послушно кивает. Он до сих пор ничего не понимает, но ладно, Минхо и Чанбин рядом, и Сынмин знает, что они помогут ему. Они всегда помогают. – Санги, эй. – бета негромко зовет, и омега настороженно поворачивается к нему, принюхиваясь к его запаху. – Привет, детка, это я. Сынмин. – Минни? – Джисон заинтересованно поднимает брови, узнавая его голос и запах, и Сынмин уверен, будь у омеги хвост, он бы уже вилял им, как маленький вертолетик. – Да. – бета тепло улыбается, обезоруживающе приподняв руки, чтобы Джисон понял, что он не причинит ему вреда. – У тебя такое красивое гнездышко, детка, выглядит очень уютно. Могу я подойти к тебе? – Да! – Джисон незамедлительно кивает, счастливо улыбаясь. – Это для тебя! – гордо добавляет он, и его щеки застенчиво розовеют, когда он приглашающе хлопает по одеялу рядом с собой. – Ты сделал это для меня? – Сынмин мягко воркует над ним, умиляясь этой новой очаровательной стороне Джисона, ранее неизвестной ему. Конечно, он пару раз видел, как альфы опускают омег в их пространство, но предпочитал не вмешиваться в такие моменты, чтобы не разрушать их интимность и хрупкость. – Так мило, мне это очень нравится. – Нравится? – глаза Джисона загораются надеждой и неподдельным восторгом, когда он жадно ловит реакцию Сынмина на свое гнездо. – Конечно, ты ведь так старался. Все аккуратно разложил, это просто чудесно, детка. – Сынмин кивает, осторожно подбираясь к нему. Альфы, кажется, даже не дышат, наблюдая за ними, но Сынмин знает, что они все еще настороже. Он не встречает сопротивления, наоборот, Джисон восторженно следит за каждым его шагом, нетерпеливо ерзая на месте. Когда Сынмин, наконец, оказывается в поле его гнезда, омега тут же бросается на него, сдавливая в объятиях, и Сынмин слышит облегченные выдохи альф. Оба падают на одеяла, и Сынмин рад, что подушки немного смягчают удар его задницы, потому что да, это больно вообще-то. Чанбин бросается помочь им, едва услышав болезненный стон беты, но Минхо не позволяет ему приблизиться, жестом попросив оставаться на месте. – Эй, осторожнее. – Сынмин ворчит, но позволяет омеге все, что он хочет, потому что Джисон теплый и милый, и как тут вообще устоять? – Хочешь немного пообниматься? Ладно. Омега довольно урчит, кивая, и принимается старательно вылизывать шею и щеки беты, чтобы показать ему свою заботу и любовь. Сынмин непонимающе косится на Минхо, но тот лишь пожимает плечами, кивая, мол, да, а ты что хотел? Но теперь альфа выглядит более расслабленным, видя, что Джисон принял Сынмина и позволил ему приблизиться. – Санги, эй, остановись. – Сынмин обнимает Джисона за талию, мягко надавливая, чтобы продемонстрировать силу, но омега не сразу слушается. Его язык все еще лениво блуждает по коже беты, но для Сынмина это скорее «довольно необычно», чем «откровенно неприятно». – Джисон. – Сынмин повторяет чуть настойчивее, но стараясь по-прежнему звучать мягко. Омега дуется, но все же послушно прекращает, и Сынмин гордится собой, без преувеличения. Джисон сворачивается урчащим калачиком на его груди, его пальцы заменяют язык, мягко царапая кожу Сынмина, желая больше тактильного контакта. – У тебя очень красивое гнездышко, Санги. – говорит Сынмин, и Джисон поднимает голову, чтобы взглянуть на него трепетным, поплывшим взглядом. – Ты позволишь Минхо-хену и Чанбин-хену тоже присоединиться к нам? – он спрашивает, и Джисон замирает, меняясь в лице и становясь недовольным. – Но я сделал его для тебя. – говорит он, хмуро взглянув на бету. Ему совсем непонятно, почему Сынмин хочет позвать кого-то другого, когда он так старался только ради него. – Я знаю, детка, знаю. – Сынмин кивает. Его мозг лихорадочно придумывает новые варианты ответов. – Но… я был бы очень счастлив, если бы остальные тоже могли присоединиться к нам. Что ты на это скажешь? – Счастлив? – Джисон меняется в лице и неуверенно смотрит на бету, раздумывая над его словами. Если это сделает Сынмина счастливым, тогда ладно, он готов пойти на уступки. – О, да! – Сынмин тут же кивает, подхватывая эту мысль. – Я был бы очень рад и так благодарен тебе, Санги. – воркует он, мягко целуя омегу в лоб. – Ты ведь так хорошо заботишься обо мне, сделал такое чудесное гнездо. – Хорошо. – Джисон прихорашивается от его слов, зардевшийся и пушистый, и согласно кивает, соглашаясь. – Они могут присоединиться. Хен! – он зовет альфу, и Минхо облегченно выдыхает, аккуратно подползая ближе. – Привет, детка. – говорит он негромко, устраиваясь рядом, и Сынмин смотрит на него, дожидаясь сигнала. – У тебя очень уютно. Ты заботишься о Минни? – У Минни нет гнезда. Его нужно защищать. – терпеливо поясняет Джисон, и Минхо кивает, но больше Сынмину, чем омеге. Бета мягко подталкивает Джисона к альфе, сдвигая его к нему понемногу, миллиметр за миллиметром, и Джисон ворчит, недовольный этим. Сынмин нежно воркует над ним, успокаивая, но продолжает настойчиво двигать его все ближе к Минхо, который уже выпустил несколько ярких подавляющих феромонов. – Что ты… – Джисон хмурится, но Сынмин внезапно целует его, и эта ласка – настойчивая, но такая желанная – быстро превращает омегу в мягкий пластилин. – Вот так, Санги, все хорошо. – бета шепчет в перерывах между поцелуями, и Джисон, обласканный и расфокусированный, смотрит на него самыми преданными глазами. – Минни? – он зовет непослушными губами. – Я здесь. – Сынмин кивает, мягко погладив омегу по голове. – Я здесь, Санги, прямо тут. – он прижимает Джисона вплотную к телу Минхо и направляет его голову к шее альфы, в аккурат к пахучей железе. Джисон сдается слишком быстро, и Минхо постепенно забирает контроль над омегой, подчиняя его своему запаху и силе. Сынмин облегчённо выдыхает, когда видит, как Джисон ластится к Минхо, послушно забиваясь в его объятия, и вдруг чувствует внезапную усталость. От волнения и слабости у него немного дрожат ноги, и он спотыкается во множествах подушек, тут же падая в руки вовремя подхватившего его Чанбина. – Ты молодец, щенок. – альфа ловит его расслабленное тело и негромко воркует, нежно целуя в ухо. – Отлично справился и был так хорош для Санги. – Надеюсь, теперь он будет в порядке. – Сынмин слабо улыбается, отчего-то чувствуя себя таким же расплавленным, как Джисон. Тело становится ватным, словно из него вынули все кости, а в голове разом пустеет. – Он будет, не переживай. – Чанбин кивает, коротко рассмеявшись, когда Сынмин ленивым лизуном разливается в его руках. Они удобно устраиваются на одеялах, обнимаясь. – Минхо-хен позаботится о нем. И Сынмин знает, что это чистая правда. Скоро к ним присоединяются остальные члены стаи, и Хенджин – теплый, сладкопахнущий, но все еще с влажными волосами – разваливается на Сынмине, капая водой на его лицо и воркуя. – Джинни! – Сынмин недовольно стонет, и Хенджин смеется, но тут же затихает, когда замечает перемену в настроении только что подошедшего лидера. – Санги в порядке? – Чан спрашивает, заметив прилипшего к Минхо омегу, и беспокойство сквозит в его голосе, когда он принюхивается к этим двоим, пытаясь выяснить, в чем дело. Джисон недовольно стонет, когда Чан отрывает его от Минхо, чтобы проверить его состояние, но быстро сдается, когда альфа мягко рычит на него. – Он в своем пространстве сейчас. – отзывается Чанбин, и стая незамедлительно становится шумной и взволнованной. Чан успокаивает их суровым взглядом, прося не шуметь, потому что Джисон чувствителен к шуму и запахам в своем пространстве. Он проверяет состояние своего щенка, успокаиваясь, когда не замечает в его запахе ничего, кроме усталости, и мягко гладит Джисона по голове, возвращая его в объятия Минхо. Альфа принимает его обратно, и Чан гладит Минхо по бедру, подбадривая и хваля за заботу. Уши Минхо краснеют, но все благоразумно делают вид, что не замечают этого. Минхо просто слишком слаб для Чана. – Не знаю, почему, но он вдруг поскользнулся. – Чанбин добавляет, чтобы прояснить ситуацию, и беспокойство в стае снова возрастает. – Сам? – Чонин хмурится, удивленный и встревоженный. Он пододвигается ближе к омеге и кладет ладонь на его лоб, мягко поглаживая. Джисон тянется к теплу его руки, довольно урча, но его глаза все еще закрыты. – Да, внезапно. – Минхо кивает, и его теплый взгляд останавливается на их бете, устало расположившегося в объятиях Чанбина. – Хорошо, что Сынминни помог нам вернуть его обратно. – Сынмин? – Чан удивлённо смотрит на бету, но вместе с тем он выглядит невероятно гордым, когда тянется к Сынмину, чтобы мягко погладить и пощекотать его талию. – Ты молодец, щенок. – Спасибо, альфа. – Сынмин дразнит в ответ, но лишь потому, что слишком смущен таким откровенным вниманием всей стаи. – Но это не моя заслуга. Минхо-хен сказал мне, что делать. – Ох, Минни, не будь так строг к себе! Ты такой замечательный! – Хенджин воркует, игриво щипая бету за щеку, и Феликс присоединяется к поддразниваниям и воркованиям. Этот мини-хаос длится несколько долгих минут, прежде чем Минхо снова подает голос. – Но меня напрягает поведение Джисона. – говорит он, и Чонин кивает, соглашаясь с ним. – Он сам не свой в последнее время. – Да, он очень беспокойный. – младший альфа подтверждает, задумчиво посмотрев на их сонного омегу. – Очень суетливый и нервный. Кажется, он чем-то очень обеспокоен в эти дни. – Думаю, поэтому Санги поскользнулся в свое пространство. Он перенервничал, и поэтому это случилось. – Чан говорит, и его ладонь мягко ерошит Джисону волосы, успокаивая. Омега сонно мычит и подается навстречу ласке. – Я тоже заметил странное поведение Санги, но он уверял меня, что с ним все в порядке, когда я пытался поговорить с ним. Наверное, он еще не готов говорить об этом с нами. – Я очень волнуюсь из-за него. – честно говорит Феликс, и Чанбин тут же хватает его свободной рукой, сгребая в объятия и прижимая к Сынмину, который незамедлительно обнимает омегу в ответ. – Санги действительно ведет себя странно. Это так беспокоит меня. – Не волнуйся, Ликси. – Хенджин говорит, сжав руку Феликса и тепло улыбнувшись. – Мы будем рядом с Санги, чтобы присматривать за ним. Сынмин согласно кивает. * Джисон начинает присматриваться к людям, которые его окружают. В частности к стаффу, и в особенности – к бетам. Он часто находится рядом с ними, пытаясь уловить их запах, и внезапное открытие остро толкает его в грудь – беты действительно не пахнут. Точнее, пахнут, но ничем особенным, совершенно. Только духами, если они ими пользуются, зубной пастой, острыми специями после обеденного перерыва, соленым потом, влажными салфетками и кремом для рук. Чем угодно, но не собственным запахом. И это смущает. И ужасно нервирует, потому что Сынмин, конечно же, не такой. Их Сынмин особенный, вот и всё, Джисон не сомневается в этом. Он в этом абсолютно уверен. – Чем пахнет Сынмин? – спрашивает он у Феликса однажды вечером, когда омеги валяются на диване, смотря какую-то дораму по телевизору, хрустя снеками и лениво обнимаясь после трудного дня. До сна еще есть немного времени, поэтому Джисон с готовностью откликнулся на предложения Феликса понежиться на диване. – Не знаю. – Феликс пожимает плечами, устало зевая. – Сынмин пахнет Сынмином. А что? – Все вокруг говорят, что беты не пахнут. – Джисон вздыхает, устало уронив голову Феликсу на плечо. Омега мычит что-то неразборчивое в ответ. – Но у Минни есть что-то такое… – Он носит на себе наши запахи, может, поэтому тебе кажется, что он пахнет чем-то особенным? – Феликс предполагает, и Джисон снова поднимает голову, чтобы посмотреть на него. – Что ты имеешь в виду? – спрашивает он, непонимающе нахмурившись. – Ты же знаешь, что беты являются посредниками между альфами и омегами в стаях? – Феликс терпеливо поясняет. – Я читал, что беты склонны собирать на себе запахи других членов стаи, чтобы гармонизировать динамику. И чтобы альфы и омеги принимали их. – Что значит «принимали»? – лицо Джисона темнеет с каждой секундой, с каждым словом Феликса, и омега не понимает, что сказал не так. – Мы основываемся на запахе, когда выбираем пару или стаю. – Феликс говорит, немного неуверенней, но все же продолжает. – Но у бет нет запаха, как им тогда найти свою пару или свою стаю? Поэтому их кожа склонна к удерживанию запахов других членов стаи. А вообще я не особо разбираюсь в этом. – быстро говорит он, желая свернуть тему, потому что лицо Джисона совершенно раздраженное и непонимающее. – Я просто много читал об этом, когда Сынмин… когда у нас были недопонимания. – Не может быть, чтобы у Минни не было запаха. – Джисон настойчиво возражает. – Это просто нелепо. – Но это так, Санги. – Феликс мягко кивает. – Ни за что! – Джисон возмущённо вопит, вскакивая с дивана, и пустая тарелка из-под чипсов глухо падает на пол. – Феликс, ты с ними заодно?! – Но Санги, это биология! – Феликс защищается, и он действительно не понимает, почему Джисон вдруг так вскипел. – Беты не имеют запаха, ты можешь спросить это у кого угодно. – Ложь! – Джисон злится, повышает тон, и даже его запах становится раздраженным и быстро заполняет комнату. – Это ложь, Феликс, перестаньте говорить мне это! На его голос – возмущенный и громкий – и запах приходит Чан. Он выглядит обеспокоенным, видя Феликса, сжавшегося на диване, поэтому сразу подходит к омегам, намереваясь выяснить, что происходит. Лицо Феликса светлеет, когда он видит главного альфу, но Джисон, кажется, не очень доволен его вмешательством. – В чем дело? – Чан спрашивает, мягко кладя ладонь на плечо Джисона, но омега раздраженно сбрасывает его руку. – Джисон. – настойчиво зовет он. – Ничего. – омега фыркает, дернув плечом, а затем быстрым шагом уходит прочь. Феликс выдыхает, и Чан садится рядом с ним, чтобы успокоить. – В чем дело, Ликси? – альфа негромко спрашивает, обнимая омегу за плечи и позволяя ему перебраться на свои колени. – Не знаю. – Феликс честно отвечает, качая головой, и жмется ближе к альфе, чтобы почуять его. – Санги внезапно разозлился, и признаюсь, я немного испугался. – Все хорошо? – Чан хмурится, но все равно беспокоится о своих щенках. – Мы не ссорились, если ты об этом. – Феликс отзывается, и Чан мягко чмокает его в щеку, позволяя уткнуться лицом в свое плечо. – Я просто… надеюсь, он в порядке, и мы сможем поговорить с ним, когда он остынет. – Не волнуйся, мы обязательно сделаем это. – Чан уверяет. Джисон гневно распахивает дверь их с Сынмином комнаты, и бросает взгляд на кровать беты – она пуста, потому что Сынмин сейчас должен быть в душе. Джисон раздраженно расхаживает по комнате еще несколько долгих минут, прежде чем в его голову приходит настойчивая мысль – нужно пойти в душ к Сынмину прямо сейчас. Это просто, как дважды два, ведь именно в душе, когда вода смоет с их беты все посторонние запахи, Джисон, наконец, сможет почуять его и доказать всем остальным, что они, конечно же, ошибаются, и что Сынмин так же имеет запах, как и все члены стаи. Точно. Одержимый этой мыслью, Джисон стремительно выходит из комнаты. Он врывается в ванную без стука – они никогда не запирают ее, это правило Минхо – и сразу подходит к душевой кабинке, без предупреждения открывая дверь и проскальзывая внутрь. Сынмин вздрагивает от шума, и он выглядит испуганным, когда видит горящие глаза Джисона, но омега слишком сосредоточен на своих мыслях, чтобы заметить это. – Санги, твоя одежда! – Сынмин ошарашенно смотрит на него, теперь мокрого и взбудораженного, и едва успевает выключить воду, как Джисон преодолевает расстояние между ними в один широкий шаг и толкает Сынмина к холодной кафельной стене. Бета больно ударяется затылком и морщится от неприятных ощущений. – Не двигайся. – Джисон предупреждает, и его голос – раздраженный и жесткий – откровенно пугает бету. – Боже, да что с тобой? – Сынмин спрашивает, но омега быстро закрывает его рот своей ладонью, не позволяя сказать ничего более. – Ни звука. – шипит он, и его нос быстро находит пахучую железу Сынмина, настойчиво прижимаясь к ней. Он водит по его коже носом, пытаясь учуять его запах, и его руки, лежащие на талии беты, больно сжимают его бока. – Санги, ты делаешь мне больно. – Сынмин говорит, но Джисон словно не слышит его, агрессивно потираясь о его шею носом. – Хан Джисон, я сказал, отпусти меня немедленно. – Сынмин повторяет уже чуть громче и настойчивее. Безрезультатно. Он пробует оттолкнуть омегу от себя, но Джисон вдруг глухо рычит, сжимая зубы на его коже, и Сынмин громко вскрикивает. Это больно, невыносимо больно, и у Сынмина невольно выступают слезы, потому что да, ему, черт возьми, не только больно, но и чертовски страшно. Такой Джисон – рычащий и злой – ужасно непривычен ему. – Альфа! – Сынмин зовёт, не обращаясь ни к кому конкретно, но зная, что только альфа – более доминантный и сильный член стаи – сможет сейчас успокоить их разбушевавшегося омегу. – Альфа, пожалуйста, помоги! Проходит меньше секунды, прежде чем на пороге ванной появляются обеспокоенные Чанбин и Минхо. Они ошарашенно смотрят на развернувшуюся перед ними картину – голого и мокрого Сынмина, зажатого рычащим Джисоном. – Минни? – Чанбин зовет, безмолвно спрашивая, что происходит. – Мне больно. – Сынмин отзывается и громко всхлипывает, потому что зубы Джисона сжимаются еще сильнее, когда в комнате появляются другие, отвлекающие его запахи. – Мне больно, хен! – Джисон! – Минхо приходит в себя первым. – Что за… Сейчас же отпусти его! Он подлетает к омеге, хватая его за талию, и Джисон рычит, не желая отступаться от беты. Минхо рычит в ответ, выпуская много, действительно много доминантных феромонов, и Джисон быстро сдается. Он, наконец, разжимает челюсти, выпуская кожу Сынмина, и Минхо оттаскивает его в сторону. Чанбин незамедлительно встаёт рядом с Сынмином, приобнимая его, если вдруг Джисон снова решит приблизиться к бете. Но омега больше не предпринимает никаких попыток. Вместо этого он тоже начинает плакать. – Санги? – три обеспокоенных голоса зовут его, но Джисон не слышит их, рыдая громко и навзрыд, как ребенок. – Минни! – он всхлипывает и зовет бету, но его взгляд пустой и болезненный. – Минни, ничего нет! Это так неправильно! – Детка, что такое? – Чанбин спрашивает, выпуская немного успокаивающих феромонов, потому что да, им всем не помешало бы немного успокоиться. – Не хочешь объяснить нам, что случилось? Джисон качает головой, продолжая твердить имя беты, и Минхо тяжело вздыхает, повернувшись к Чанбину. – Я займусь им. – говорит он, и его обеспокоенный взгляд скользит к Сынмину, сканируя его на предмет других повреждений. – Позаботься о Минни. Чанбин кивает, с беспокойством глядя на то, как Минхо уводит Джисона прочь, а затем поворачивается к их напуганному бете. Он мягко вытирает слезы с его лица и целует соленые щеки. – Ты в порядке, щенок? – он спрашивает, и его взгляд цепляется за болезненный на вид укус на пахучей железе беты. – Ох, детка… – Всё в порядке. – Сынмин слабо качает головой. – Я просто… кажется, мне нехорошо. – Пойдём, уложим тебя. – Чанбин срывает с крючка ближайшее полотенце и закутывает в него бету, мягко поглаживая его тело, чтобы влага быстрее впиталась. И чтобы немного успокоить его дрожь. – Не расскажешь, что произошло? – Я не знаю. – Сынмин растерянно отзывается, качая головой. – Санги просто ворвался сюда и вцепился в меня. Начал рычать. Я… мне стало страшно, и я позвал вас. – Ладно. – Чанбин вздыхает, коротко целуя бету в лоб. – Ладно, разберёмся с этим позже. Давай я отнесу тебя в постель? – Я могу идти сам. – Сынмин слабо протестует, но Чанбин непреклонен. Он с легкостью подхватывает бету на руки, несмотря на все возражения и разницу в росте, и несет его в свою комнату, потому что Минхо с Джисоном заняли комнату омеги и беты, и показываться там сейчас – не лучшее решение. Он дает Сынмину свою одежду – пусть и большего размера, чем бете нужно. Но Сынмин не жалуется, потому что ему это нравится, это хорошо. Он сидит в постели Чанбина, одетый в одежду Чанбина, и пахнет Чанбином, так что да, это действительно хорошо. Альфа приносит ему немного воды, чтобы помочь успокоиться, и садится рядом – его запах, мягкий и расслабляющий, моментально действует на бету. – Ты можешь остаться здесь, если хочешь. – Чанбин говорит, утешительно взъерошивая Сынмину волосы и, наконец, крепко обнимая. – И если все еще чувствуешь себя нехорошо. – Все нормально. – Сынмин качает головой, утыкаясь лицом в плечо альфы и делая несколько глубоких вдохов. Чанбин понимающе улыбается, позволяя ему это. – Сейчас я хочу увидеть Санги. Хочу убедиться, что он в порядке. – Как скажешь, щенок. – Чанбин кивает, будто бы сразу знал, что Сынмин ответит именно так, и его губы находят щеку беты, прижимаясь к ней нежным поцелуем. – Мы можем пойти к нему прямо сейчас. В их комнате довольно темно – только ночник у кровати Джисона слабо моргает им, когда они заходят. А ещё слышны всхлипы омеги и мягкий, успокаивающий голос Минхо, пытающегося утешить Джисона. По крайней мере, теперь они оба в сухой одежде. – Санги? – Чанбин негромко зовёт, но омега не реагирует на его голос, продолжая громко и отчаянно плакать, уткнувшись лицом в подушку, в которой Сынмин спустя несколько минут признаёт свою. Ладонь Минхо гладит его затылок и спину, но Джисон всё равно не успокаивается, и это напрягает всех троих. Видеть члена своей стаи, своего парня, своего омегу таким – невыносимо больно. – Хани, эй, детка. – Сынмин подаёт голос, и Джисон, наконец, поднимает голову, уставившись на него мокрыми глазами. – Минни! Мне так жаль! – громко говорит он, и новая волна рыданий сотрясает его тело, когда он снова пытается спрятаться за подушкой. – Прости меня, прости! – Всё в порядке, Санги. – Сынмин мягко отзывается, подходя ближе и присаживаясь рядом с омегой. Он касается его плеча, и Джисон, сначала робкий, но затем отчаянный – тут же обвивается вокруг него, крепко обнимая. Его слезы быстро пропитывают чанбинову футболку на плече беты. – Ну же, не плачь. Я не сержусь на тебя, обещаю. – Но я… я… – Джисон возражает, расстроенный и заикающийся, и Сынмин стирает слезы с его лица. – Тшш… Всё хорошо, ладно? – он тепло улыбается, запуская пальцы в волосы омеги и мягко прочесывая их. Он негромко напевает какие-то утешительные слова, и Джисон довольно скоро успокаивается, лишь изредка вздрагивая при особенно глубоких вдохах. Коллективный вздох облегчения альф слышен, кажется, даже в космосе. – Не хочешь рассказать нам, что с тобой произошло, детка? – Минхо негромко напоминает, и Джисон виновато опускает взгляд, не решаясь ответить. Чанбин тут же оказывается рядом, подтягивая Минхо ближе и завершая кучу хаотичных объятий на кровати, чтобы Джисону стало немного легче в окружении своих парней. – Я просто… – омега говорит, неловко пожимая плечом. – Я думал о том, что сказала стилист-нуна несколько дней назад. – признается он на выдохе. – И о словах Минхо-хена и Ликси тоже… Это очень задело меня. – Что именно они сказали тебе, Санги? – Сынмин мягко интересуется, поглаживая его по голове. – Они сказали, что беты не пахнут. – Джисон поднимает на Сынмина тоскливый взгляд. – Сказали, что у бет нет запаха. Я не мог в это поверить, Минни, ну ты ведь совсем другой! Ты не такой, как другие беты, ты особенный! – уверенно заявляет он. Сынмин удивлённо смаргивает. – Я… ты… – Сынмин неловко пытается сформулировать свой вопрос, и Чанбин ободряюще касается его щеки, поддерживая. – Почему тебя это так задело, детка? – Минхо помогает Сынмину выразить мысли словами, и бета благодарно кивает ему. Ему немного неловко спрашивать об этом, но он действительно не совсем понимает всю ситуацию. – Я был уверен в том, что у тебя тоже есть запах. – Джисон поясняет, несмело взяв Сынмина за руку, словно бы он боялся, что бета все еще злится на него. – Я пытался учуять тебя всю неделю и клянусь, там действительно что-то было! Твой запах… Мне это очень нравится, так хорошо… – он взволнованно бормочет, и Минхо мягко сжимает его талию, заземляя. – Но сначала нуна, затем хен… все они сказали, что беты не пахнут, а потом Ликси… – Джисон вздыхает, неопределенно махнув рукой. – Ликси сказал, что беты просто собирают на себе запахи стаи, и я так разозлился… – Разозлился? – Чанбин спрашивает, побуждая Джисона рассказать им чуть больше о своих чувствах. – Почему, ангел? – Я был зол, что все твердили мне одно и то же, когда я чувствовал совершенно обратное. – омега говорит, снова тяжело вздохнув, а затем снова смотрит на бету. – Минни, клянусь, я не хотел причинить тебе боль! Я не знаю… я просто… совсем с ума сошел от всего этого. – Всё в порядке, Санги. – Сынмин отзывается. – Я же сказал, что не злюсь на тебя. Хоть я и не совсем понял, почему ты вдруг ворвался в ванную. – шутит он. – Хотел убедиться, что все они ошибаются. – Джисон виновато пожимает плечами. – Но понял, что ошибался только я. В ванной я… понял, что совсем не чую твой запах. Вода всё смыла… У тебя его нет. Может быть, только запах кожи и мыла… – Это правда, детка. – Сынмин кивает, ободряюще улыбнувшись ему. – У меня нет вторичного запаха, иначе почему, ты думаешь, Инни постоянно дарит мне духи? Не то чтобы я комплексую из-за этого, но иногда мне тоже хочется чем-нибудь пахнуть. А этот маленький наглец пронюхал это, и теперь нашел идею для подарков для меня на все праздники года. – говорит он, немного разряжая эту тоскливую атмосферу. – Я знаю, что моя кожа склонна собирать запахи членов стаи, но они всё равно не так ярко выражены на мне, поэтому по большей части я не пахну ничем особенным. – Но ты особенный. – Джисон незамедлительно возражает. – Твой запах особенный… Ты пахнешь домом. – Хорошо. – Сынмин улыбается, не желая спорить с ним. – Хорошо, Санги. Я буду домом для тебя, если ты хочешь. – Да. – Джисон кивает, а затем вдруг снова всхлипывает, заставляя их напрячься. – Да, Минни, я хочу! Мне так жаль! – он бросается на бету с объятиями и душит его в своих руках, снова расчувствовавшись. Затем, не разрывая объятий, он тянется к Минхо, чтобы притянуть его тоже. – Мне так жаль, Лино-хен! Я должен был поверить тебе сразу, я такой глупый! И я заставил Чанбин-хена волноваться тоже! – секунда – и Чанбин тоже оказывается в объятиях их любимого шумного омеги. – Перестань извиняться за все подряд. – Минхо журит его, но его голос теплый и нежный, пусть и приглушенный от того, что его превратили в котлету. – Никто не сердится на тебя, Санги. – Ладно. – Джисон согласно кивает, хоть и не очень убедительно, а затем целует каждого из них в губы, снова безмолвно извиняясь и так же безмолвно благодаря. – Спасибо… – Не за что, ангел. – Чанбин воркует, возвращая ему нехитрую ласку. – Главное, что теперь ты в порядке. – Да, ты был сам не свой все это время. – Минхо кивает, соглашаясь с альфой. – Мы беспокоились. Чан был расстроен тем, что ты не хотел говорить с ним об этом. Он хотел помочь. – Мне жаль. – Джисон снова виновато качает головой. – Я обязательно поговорю с ним позже и все объясню. И с Ликси тоже, кажется, я напугал его... Но сейчас я… так устал… – Отдыхай. – Чанбин улыбается, выбираясь из его рук и целуя напоследок. – Ты, должно быть, действительно очень устал. Столько плакал. – Кричал, как ребенок. – дразнит Минхо, и Джисон наигранно дуется, наконец, возвращаясь в свое привычное состояние. – Да, плакал! Потому что мне было грустно! – оправдывается он, заставляя всех троих нежно рассмеяться. – Фу! – Не дуйся, детка. – Чанбин щиплет Джисона за щеку, и омега с улыбкой возвращает ему этот жест. – Ложись спать прямо сейчас, если хочешь. Время все равно уже позднее, мы справимся с домашними делами без тебя. – Мы также можем попросить выходной завтра, если тебе и Минни это необходимо. – добавляет Минхо, и Сынмин с Джисоном счастливо смотрят на него, кивая. – Хорошо, я поговорю с Чаном, если этот большой альфа еще не спит. Спокойной ночи, щенки. – Спокойной ночи, Лино-хен. – Джисон зевает, преданно смотря на своих альф. Он был рад, что они пришли сюда ради него, утешили и обласкали, даже не злясь на него за причиненные неудобства. Это действительно важно. – Спокойной ночи, Чанбин-хен. – Спи спокойно, маленькая плакса. – Чанбин снова дразнит. – Тебе тоже сладких снов, Минни. Сынмин кивает, тепло улыбнувшись им, и альфы уходят. В комнате становится тихо. – Останешься? – Джисон спрашивает неуверенно, похлопывая по своей кровати, и Сынмин смеется, соглашаясь. – Конечно. – бета кивает, позволяя Джисону снова утянуть себя в объятия. Они путаются в постели, пытаясь расправить ее, не разжимая объятий, и хихикают, когда им, наконец, удается удобно устроиться. Джисон выглядит сонным, но тем не менее, он все равно пытается заботиться о Сынмине, начиная мягко вылизывать его шею в том месте, где не так давно были сомкнуты его зубы. Это неприятно и довольно болезненно, но Сынмин, конечно же, позволяет ему, зная, что только это поможет инстинктам их доминантного омеги успокоиться. Он гладит талию и спину Джисона, давая понять, что не возражает против его действий, и тот довольно урчит, сворачиваясь рядом с Сынмином довольным щенком. – Выглядит больно. – Джисон недовольно дуется, когда отстраняется, чтобы посмотреть на проделанную работу, и шестеренки крутятся в его голове, обдумывая ситуацию и ища решение. – Ты можешь укусить меня тоже! Тогда мы квиты. – предлагает он, сдвигая воротник своей футболки и покорно обнажая шею, что так на него непохоже. – Все в порядке. – Сынмин улыбается, нежно взъерошивая его волосы. – Это не так уж больно теперь, когда ты так хорошо позаботился обо мне. Джисон прихорашивается от его слов, застенчивый и пушистый, и довольная улыбка мелькает на его губах, прежде чем он снова становится серьезным. – Но, Минни, ты действительно должен укусить меня тоже. – настаивает он. – Иначе это будет нечестно. Если ты боишься, что мне будет больно – не переживай! Я сильный и выдержу это! – уверенно заявляет он, заставляя Сынмина снова рассмеяться. – Хорошо. – бета соглашается, не желая спорить с омегой и привычно подчиняясь ему. – Если ты настаиваешь, я сделаю это. Джисон с готовностью кивает, перекатываясь на спину и утягивая Сынмина за собой, чтобы он оказался над ним. Это волнительно и ново для беты – смотреть на Джисона вот так, сверху вниз. Видеть его блестящие преданные глаза и игривый изгиб губ, касаться его шеи и чувствовать, как бьется под пальцами пульс. Быстро, словно сумасшедший. – Ты боишься? – Сынмин спрашивает, несколько удивленно, когда находит скорость пульса омеги запредельной. – Мы можем остановиться, если тебе некомфортно. – мягко напоминает он. – Нет. – Джисон качает головой, и даже краснеет, отводя взгляд. – Я не боюсь, просто ты… никогда не был вот так… – Извини. – Сынмин отзывается, слегка смущенный и неуверенный. – Это… нормально для тебя? – спрашивает он, пытаясь понять, что же сейчас может чувствовать доминантный омега, оказавшийся уязвимым и подчиненным обычному бете? – Да. – Джисон отвечает на выдохе, и Сынмин ловит взглядом кончик его языка, пробежавшийся по губам. – Да, черт возьми, Минни, это более, чем нормально. – О… – понимание, наконец, накрывает его, и мягкий трепет в груди заставляет сердце забиться быстрее. – Хорошо. Это… хорошо. Джисон бормочет что-то неразборчивое в ответ, и кладет руки на плечи Сынмина, внезапно притягивая его к себе для требовательного поцелуя. Это удивительно, но вместе с тем – так привычно, потому что Джисон даже сейчас ведет его, настойчиво кусая сынминовы губы и толкаясь языком в его рот. Получается глубоко и влажно, но Сынмин позволяет ему быть требовательным, потому что да, кто бы не позволил? – Кусай уже. – Джисон невнятно бормочет, отстранившись, чтобы сделать вдох, и его глаза находят глаза Сынмина, ловя их волнительный блеск. – Сделай это, или клянусь, я сорвусь и укушу тебя снова. И тогда уже никто не придет спасти тебя. – Хорошо. – Сынмин кивает, улыбнувшись его пылу, но все же слушается, мягко приникая губами к шее. – Хорошо, Санги. Будет больно, потерпи немного. Джисон утвердительно гудит короткое «я знаю», и Сынмин невесомо целует его кожу, словно предупреждая и заранее извиняясь за причиненную боль. Он медлит, но лишь мгновение, прежде чем вонзить зубы в шею омеги и вызвать у него слабый болезненный стон. Это тоже непривычно, но вместе с тем – невероятно здорово, и Сынмин чувствует странную гордость от того, что теперь след его зубов будет так же ярко сиять на шее Джисона, как и след омеги – на его. А еще чувствует мягкую волну любви и обожания, затопившую его сердце и почему-то живот. – Вот так, Санги, молодец. – говорит Сынмин, отстраняясь, чтобы взглянуть на получившуюся отметину. – Ты хорошо справился с этим, детка. Боль от укуса делает Джисона слабым и еще более сонным. Он довольно мурлычет в ответ на воркования беты, потянув его на себя, чтобы обнять, и Сынмин с готовностью поддается, удобно устроившись на его груди. Он коротко целует шею омеги, пытаясь легкой и невесомой лаской снять боль, но Джисон не выглядит так, будто ему больно. – Теперь мы квиты? – поддразнивает Сынмин, когда руки Джисона собственнически сжимаются на его талии, а пальцы забираются под футболку, чтобы получить больше тепла и тактильного контакта. – Не сомневайся. – лениво-игриво отзывается тот. А затем усталая, но довольная улыбка мелькает на его губах. – И может быть, это был способ получить от тебя метку тоже. – Чт- Сынмин удивленно приподнимает голову, за что тут же получает мягкий и звонкий чмок в губы. Джисон смеется, когда застенчивый румянец расцветает на щеках беты. – Фу, ты такой дрянной. – Сынмин ворчит, делая вид, что хочет выбраться из его объятий, но руки Джисона крепко держат его, и он слишком быстро сдается. – О, детка, ты не можешь винить меня за это! – Джисон плаксиво отзывается, подтягивая его повыше, чтобы покрыть поцелуями все лицо беты. Это щекотно, и Сынмин снова смеется. Он рад, что теперь с Джисоном все в порядке.