* * *
- Паймон! Чтоб тебя разорвало! Чертова консерва! Пожрать захотела ты, а потащились всей честной компанией! - возмущался Итер. - Эй, а кто согласился со мной, что замороженное мясо — самое вкусное во всем Мондштате?! А!? - Я прекрасно обошелся бы обычным мясом с морковкой! У меня в отличие от тебя, вместо желудка нет черной дыры! - Ах! Ну ты! Ну! Паймон самое деликатное и нежное существо во всей вселенной! Как ты можешь так говорить! - уперло руки в боки маленькое существо. - Эй-эй! Ну-ка, закройте свои ротики, не то простудитесь. Знаете же, на Драконьем хребте лучше меньше говорить, быстрее двигаться и теплее одеваться. Кстати, у вас большие проблемы с последним, - сказал Кейа, увязавшийся с путешественником и Паймон, «чтобы показать рыбное местечко кабанчиков». Солнце описывало свой обычный дневной полукруг и уже часа три как прошло точку зенита. В горах темнело раньше, поэтому путники готовились, что обратная дорога застанет их уже в ночи (жаль, что Розарию с ее такой полезной способностью «Путь в ночи» не удалось уговорить пойти с ними!). Итер и Паймон, не привыкшие к холодам Тейвата и не имеющие какой бы то ни было теплой одежды, были вынуждены обходиться своими обычными костюмами. Из-за этого отряду приходилось иногда останавливаться и отогреваться. В целом, несмотря на ворчания Итера, нетерпеливые выкрики Паймон и едкие замечания Кейи, искатели приключений продвигались дружно и слаженно. Только вот путешественник выглядел озадаченным и задумчивым, так, будто он нес в своей душе какой-то тяжелый секрет, что-то, что мучило его и не давало спокойно выдохнуть полной грудью; он словно был наготове сражаться с неведомым фантомным врагом – остервенело и слепо. Кейа обвел хозяйским взглядом заснеженные вершины гор. Он частенько бывал здесь по поручениям Ордо Фавониус – все-таки этот регион Мондштата был самым суровым и опасным, как раз под стать такому рыцарю, как Кейа. Но что по-настоящему привлекало его в белоснежном Драконьем Хребте? Может быть, монотонные завывания холодного ветра, так подходящие под одиночество и звенящие мысли рыцаря? Кто знает, о чем порой думал он, бесшумно перемещаясь от одного лагеря застрельщиков Фатуи к другому под покровом темно-синих сумерек. Неужели об оставленном родном крае?...* * *
- Дорогой прекрасный и удивительный Кейа, благородный рыцарь, честная душа… - Говори быстрее, что тебе надо, Паймон! - У тебя такой хорошенький мех на капюшоне… Он такого аккуратного размера, прямо как я… И потом, цвет тоже мне подходит… Синеволосый рыцарь вздохнул, закатив глаза, оторвал от своей утепленной куртки меховую оторочку капюшона и протянул Паймон. - О Архонты! Властители судеб! Даруйте этому молодому человеку счастье и здоровье! - возделала к небесам руки маленькая фея. - Какая же ты драматичная, Паймон, - хмыкнул Итер. Небо уже окрашивалось в желтые и оранжевые цвета, грозясь через каких-то полчаса стать чугунно-фиолетовым. Замерзшие путники только что отбились от напавших хиличурлов и остановились передохнуть около слабого огня факела. - Я бы сейчас не отказался от большой порции цыпленка в медовом соусе, - мечтательно протянул Итер, растирая замерзшие руки у пламени. - А у тебя нету в твоем саквояже, в этом, в багажнике, ну, ты понял? – оживилась Паймон. - Если бы. Мы все уже съели. И вообще, ты бы тоже могла взять запасы! - Эй! Я маленькая! Как я, по-твоему, понесу твою жареную курицу!? – нахмурила брови фея. - Маленькая, а ешь больше меня! - Ах ты! Ты сейчас вообще первый начал про еду! Я вообще не хочу есть! А ты! Ты! Если голоден – под ногами полно мяты, кушай на здоровье! – надулась Паймон. - Прекратите, от вас голова болит! – не выдержал Кейа. Спустя еще несколько бесцельных часов брожения в поисках замерзших кабанов, вдрызг околевшие путники остановились у чахлого костра, который чудом не погас от беспрестанного свистящего ветра. - Кейа, мы ходим по этому чертовому Хребту битый час! Мы все устали, замерзли, хотим есть, спать и… - внезапный приступ кашля прервал тираду Итера. - Эй, не вздумай заболеть! – воскликнула Паймон, - ты мне нужен здоровым и невредимым, а то кто с кабаном-то драться будет. Путешественник открыл было рот, но из его груди вырвался только сдавленный хрип. Кейа побледнел. -Так. Молчи, Итер! – воскликнул рыцарь. Оторопевший путешественник замер в неудобной позе, расширенными от страха глазами глядя на него. Кейа почесал в затылке, повернулся к Паймон и заговорщическим шепотом произнес: - Его надо срочно лечить. Скорее всего, у него хребетная лихорадка. Сначала возникает удушающий кашель… - Ну и название! Кто такую ерунду придумал? - Да послушай же ты! Сначала возникает удушающий кашель, поднимается катастрофически высокая температура, затем отказывают ноги… А происходит все это из-за съеденных на морозе цветков ложной мяты — это производные попрыгуньи. - Но Итер же не ел… Ой-ой!.. - Вот именно. Мы тогда пошли дальше, а он отстал от нас… - Он умрет? - зарыдала фея. Итер растолкал их и молча стал махать руками. - Путешественник, ты… ну… короче все нормально, все хорошо, поверь. Обычное дело, так, простудка, хе-хе, - выдавил нервный смешок Кейа и потер шею, - но, знаешь, лучше перестраховаться… всегда лучше перестраховаться, поэтому мы вернемся в Мондштат… Паймон потрясла Кейю за плечо: - Ты с ума сошел! А если! А если! А если он не дойдет! Итер вытаращил глаза и стал медленно оседать в сугроб. - Я придумала! Надо вести его к Альбедо, он его мигом вылечит! Точнее нести. Тебе. Ай да Паймон умница! Ай да Паймон молодец! - Хм, идея хорошая, Паймон, ты права. А ну, путешественник, забирайся ко мне на спину. Итер стал активно протестовать, размахивая конечностями, мыча и уворачиваясь от цепких рук рыцаря. - Лови! Лови его! - кричала Паймон. - Это для твоего же блага! Тебе нужен покой! А ну! Наконец усадив надутого Итера себе на спину, Кейа стал прокладывать путь в сторону лагеря Альбедо. - Мы скоро придем? - подпрыгивала от нетерпения Паймон, залетая перед рыцарем. - Мы только вышли! - раздраженно воскликнул Кейа. - А теперь? - Мы прошли десять шагов! Успокойся, Паймон. - Хорошо, а теперь сколько осталось идти? Кейа бросил убийственный взгляд на нее. Когда небо приобрело оттенок иссиня-черного бархата с густыми вкраплениями белых точечек – звезд, и ночь вступила в свои полные права. Путники перебирались через обрушенный мост, который вел к пещере алхимика. - Мда, треш, конечно, - выдохнул Кейа, опуская путешественника на низкую кушетку, стоящую у входа в пещеру Альбедо. В небольшой импровизированной комнате было достаточно уютно – у двух стен, вырубленных в пещере, примостились полки с книгами и магическими эликсирами, немного сбоку стояла небольшая буржуйка, служащая одновременно и источником тепла, и плитой, и лабораторным прибором. С последнего визита путешественника к Альбедо, его жилище в горах претерпело некоторые изменения – теперь у входа висела плотная шторка, скрывающая заснеженные хребты и защищающая от злого колючего ветра находившихся внутри; стены стали более ровными; в углу появилась квадратная лежанка, застланная меховым пледом и несколькими подушками в вязаных чехлах, под ней лежал небольшой темный ковер, очевидно, чтобы спальное место не промерзало. Вообще, надо сказать, что горный лагерь Альбедо теперь стал больше походить на ухоженное жилище. Паймон оглянулась: - Э-э-э-э-эй! Волшебник! Ты где!? - Он алхимик, Паймон, - прыснул Кейа. Итер поднялся с кушетки, начал активно жестикулировать и издавать непонятные звуки, не раскрывая рта, ходя из угла в угол и раздраженно подпрыгивая при каждом повороте. Рыцарь повернулся к фее: - Что-то его вообще скукурузило… на лицо первые признаки лихорадки – беспокойность и нервозность. - Это плохо, да? А он не вылечится за сегодня, да? Так кушать хочется… Итер остановился на полпути и замер, глядя на спутников. Все его состояние выражало крайнее негодование. - Так, вообще, надо найти Альбедо, а не возмущаться, - укоризненно заметил Кейа. Паймон подлетела к столу и схватила с него какую-то бумажку: - Смотрите! А тут записка! «Ушел на ночной эксперимент. Путник, отнесись к содержимому моей комнаты с уважением, если хочешь есть, то поешь – еда в котелке, если надо подлечиться - возьми необходимое в аптечке». Эм, мы его не дождемся? - Дождемся. Комфорт все любят, придет переночевать на мягкую постель-то, я не первый день с ним знаком. Наевшись от пуза, Паймон уснула на груди у путешественника, который сидел, закрыв глаза на кушетке у входа. Кейа расположился в кресле, покрытым шкурой, и читал – он нашел какой-то истрепанный том на древнем языке и был крайне им увлечен. Вдруг по полу пробежал холодный ветер, в лицо ударили льдинки – шторка отодвинулась, и в пещеру зашел, оттряхивая снег, Альбедо. Он удивленно поднял брови, глядя на путников. Итер открыл глаза, посмотрел на алхимика и покраснел. Кейа встал и подошел к нему, одновременно говоря: - Ну здравствуй, алхимик. Тут такое дело, - его голос понизился, - в общем мы шли, шли, потом остановились передохнуть, и Итер, он… ну… короче он закашлялся, а до этого он, походу, сожрал ложную мяту… я думаю, у него хребетная лихорадка… - Здравствуй, Кейа, Паймон… Здравствуй, Итер, - Альбедо сделал упор на последнем имени, - хм, я понял. Хорошо, я дам ему отвар и кое-какой эликсир. Вы молодцы, что пришли сразу ко мне, тут лучше не терять времени. - Это я придумала! – закричала Паймон. Итер неуверенно ерзал на узкой кушетке, пытаясь устроится удобнее, не глядя на Альбедо и всем своим видом выражая абсолютную увлеченность процессом своего размещения. - Молодец, молодец, Паймон. Кейа, когда он съел мяту попрыгуньи? - Э-э-э… дай-ка подумать… ну, часов шесть назад. - Хорошо, прошло не так много времени. Итер, ложись пока на кровать, я приготовлю сначала стетоскоп, потом мазь, надо будет растереть грудь, а вообще хорошо бы взять кровь на анализ, - Альбедо отвернулся к склянкам, стоящим на полке у буржуйки. Кейа уселся обратно в кресло и закинул ногу на ногу. Алхимик повернулся и вскинул брови: - Что-то еще? - Ну так мы это… Мы уж подождем… - Нет. Вы мне будете мешать работать. Я не могу заниматься наукой в присутствии других. Идите в Мондштат, за сутки, ну максимум двое, я вылечу его, потом провожу до города, мне все равно надо будет в лабораторию. Итер стал краснее помидора. Альбедо невозмутимо позвякивал пробирками и бутылочками, Кейа и Паймон стали нехотя уходить, медленно собираясь. Напоследок они подошли к путешественнику: - Лечись и быстрее поправляйся, - тихо сказал Кейа скорбным голосом. По правде говоря, он не особо знал, что говорят в таких случаях. Он так и не мог понять всех этих вежливых фраз, положенных по этикету. - Только не умирай! Пожалуйста! Ты самый хороший! – всхлипнула Паймон, - хоть иногда и вредный… Итер растерянно улыбнулся и попрощался с ребятами. - Ну привет, - вздохнул Альбедо. «Пукни в пакет,» - с нервным смешком ни к селу ни к городу подумал путешественник. - Сейчас мне надо будет послушать тебя, а потом взять кровь на анализ, чтобы мы убедились, есть у тебя хребетная лихорадка или нет. Итер активно замычал и стал жестами показывать, чтобы алхимик дал ему бумагу и карандаш для письма. Получив требуемое, путешественник начал царапать длинное послание, усердно сопя и периодически прерываясь на кашель. Затем он протянул исписанный клочок Альбедо: «Кейа говорит, что я съел ложную мяту. Но я ничего не ел, неужели я похож на дурака, который жрет все подряд?! Вы что-то говорили про хребетную лихорадку, я так ничего и не понял. Что это? Я заболел этим? У меня немного болит горло, а в остальном я чувствую себя хорошо. Ну, не считая того, что у меня пропал голос. Я бы не потревожил тебя добровольно, к сожалению, так сложились обстоятельства. Но я хочу, чтобы ты знал, что я очень рад тебя видеть». - Отвечая на твои вопросы и давая комментарии. Первое: очень хорошо, что ты не ел мяту, может быть, это просто простуда. Хребетная лихорадка – особая болезнь, которой можно заразиться, съев цветы ложной мяты. Они действуют на иммунитет и нервную систему, разрушая их, я изучал это действие. Пока не проведу анализ, не могу сказать, чем ты болеешь, - произнес Альбедо, отходя к одной из полок и открывая небольшой сундучок, стоящий на ней. Итер ждал продолжения. Неужели алхимику нечего сказать про последнюю фразу? Неужели он и правда пуст?.. - И… я тоже рад тебя видеть, - он повернулся, - я очень скучал по тебе, путешественник. Итер. Сердце бедного больного подпрыгнуло вверх, екнуло, упало, опять подскочило и забилось в бешеном ритме. - Мне надо тебя осмотреть. Ты не мог бы освободить грудь и спину, мне надо тебя послушать, - сказал Альбедо, доставая стетоскоп. Итер залился краской. Алхимик провел рукой по обнаженным ключицам, одновременно прикладывая лед стали к нежной коже путешественника. - Не дыши. Дыши. Итер почувствовал легкую дрожь от прикосновений пальцев Альбедо. Его близость, теплое дыхание и ровная уверенность еще больше сбивали сердечный ритм путешественника, который то бледнел, то краснел, уставившись в пол и боясь поднять глаза на алхимика, и тем самым выдать все свои чувства. Альбедо перемещал медицинский инструмент, затем повернул Итера к себе спиной и повторил манипуляцию. Нервы путешественника были на пределе, а низ живота предательски становился тяжелее свинца. - Ну, хрипов я не слышу. Это хорошо, одевайся и ложись на кровать, - произнес алхимик, убирая стетоскоп в чехол. «Ложись на кровать» - пульсировало у путешественника в ушах. Он знал, что ровный и дружелюбный тон Альбедо не предполагал ничего большего, и в общем-то ничего и не ждал. Но, едва заметная, едва уловимая тень надежды все же витала сладким облаком в его мыслях. Послушно выполнив просьбу алхимика, Итер лег на самый краешек кровати, сцепив руки в замок на животе и пытаясь принять уверенный вид. - Расслабься, пожалуйста, - мягко произнес Альбедо, глядя на Итера. Он смотрел немного дольше необходимого в данной ситуации, как будто пытался разглядеть что-то на дне янтарных глаз путешественника, - сейчас я возьму кровь, пока буду проводить анализ, разотру тебе грудь, а потом уже будем решать по ситуации, хорошо?.. Итер?.. Их глаза снова встретились. Теперь уже никто из двоих не смог отвести взгляда. Долго. Очень долго. Они смотрели друг в друга и видели то, чего не видел никто другой. Каждая деталь последней встречи раскрывалась и отцветала как экзотический цветок, сменяемый новым бутоном, завязывающимся в ядовитый фрукт. *** Итер порывисто выдыхает в ухо Альбедо, прижимающего его к стене. Губы соединяются в поцелуе, захлестывающем любовников как волна. Ловкие пальцы, чуть дрожа, скользят по тонкой ткани плаща. Алые губы что-то беззвучно шепчут в другие, приоткрытые. Уверенные движения. Резкие вздохи и плавные выдохи. Сдерживаемые стоны и случайно срывающиеся крики. Руки, лежащие на шелковом мехе, отливающем в скудном свете свечи. Другие руки, сжимающие первые. Исступленные жадные движения. Черные синяки, расцветающие на нежной белой коже шеи. Пот, сцепляющий два тела друг с другом. Резкий вдох. Еще один. Еще. Мягкая темнота, приятным теплом разливающаяся по всему телу. Ласковые объятия. Нежное поглаживание по спине, заботливо укрытой до этого. Обессиленные и глупо-довольные полуулыбки. Сонные глаза. Огарок свечи. Дым от фитиля, лениво поднимающийся вверх. *** - Поработай рукой, надо попасть в вену. Итер послушно сжимает и разжимает кулак. Он уже не радуется каламбуру, который мог бы принять раньше за двусмысленный намек. Теперь, когда они проложили зрительный мост, стало ясно - ничего не начиналось, ничего и не кончилось. Итер лежал, глядя в потолок и слушая ритмичные щелчки медного будильника, стоявшего на маленькой табуретке около его спального места. Альбедо позвякивал склянками, изредка бормоча себе что-то под нос. Путешественник не мог больше бороться с усталостью и закрыл тяжелые веки; его горло першило, и в организме чувствовалась болезненная слабость. - Ты думаешь, почему я вернулся. Я занял обзорную позицию на вершине над лагерем. Я вас увидел. Я тебя увидел, - тихо проговорил алхимик. Итер сонно поморгал, вглядываясь в невысокую стройную фигуру, которая на коленях сидела перед его ложем. В комнате царил полумрак – догорело две свечи. Альбедо протянул Итеру чашку: - Это отвар, выпей. Тебе должно полегчать. Мелодично зазвенел будильник. - Сейчас мы и узнаем, чем ты таким заболел, -мягко произнес алхимик. Он подошел к штативу с пробирками, взял одну из них, поднес на просвет свечи, поболтал, взял пипеткой несколько капель и переместил их на небольшую папирусную полоску. Итер, затаив дыхание, ждал. Альбедо повернулся к нему со спокойной улыбкой, которая в полумраке выглядела особенно уютно. У путешественника екнуло сердце. - Могу поздравить, судя по всему – у тебя обычная простуда. Что неудивительно, - проговорил алхимик,- если собираешься отправиться на Драконий хребет – нужно одеваться в зимние вещи, да потеплее! А ты, небось, даже без подштанников… - он позволил себе короткий смешок. - Да я… кхе-кхе… вообще… кхе-кхе-кхе… - сипло закашлялся Итер. - Ну, ну. Побереги свои голосовые связки. Сейчас ты выпьешь еще отвара, я померяю тебе температуру. Надо бы растереть грудь мазью… (Электрофорез – Я ничего не могу с собою сделать) Послушно выдержанный под мышкой путешественника градусник показывал 37.5 градусов по Цельсию; осмотренное не без смущения обоих сторон горло рдело удивительной краснотой; растертая руками Альбедо мазью грудь Итера была тщательно укутана в шерстяной шарф; сам путешественник, мелко дрожа, был завернут в меховое одеяло и тихо сопел. Альбедо сидел в кресле, обессиленно глядя на юношу. Персиковые лучи уже окрашивали пики гор, медленно подкрадывались к маленькой щелочке в задернутой шторе у входа в лагерь. Тонкие пальцы нервно перебирали край кафтана. Алхимик резко поднялся и вышел на обжигающе ледяной воздух. Он стоял, сцепив руки в замке за спиной, глядя на далекие заснеженные вершины. Из нежных облаков, которые были похожи на небрежные мазки, сыпалась редкая и крупная снежная крупа. Мягкое солнце подобралось оранжевым лучом к бледному лицу, задело щеку, нос, губы. Блестящие глаза с алмазными дорожками, стекающими к подбородку. Прозрачную каплю, падающую в снег. Путешественник проснулся уже после обеда от насыщенного запаха особого блюда Альбедо – «лесного сна». Вяло потер глаза, закашлялся. Альбедо, что-то тихо перебирающий на полке, обернулся: - Доброе утро. Как ты себя чувствуешь? Попробуй прочистить горло, голос должен был появиться за ночь. - Доброе… утро, Альбедо, - просипел Итер, - надо же, я чувствую себя гораздо лучше… Внезапный приступ кашля прервал его речь. - Только вот с голосом беда, - улыбнулся он. - Ну, это мы быстро восстановим. Сегодня полощешь, пьешь отвар и растираешь грудь. Но сначала тебе надо плотно поесть, чтобы у организма были силы, и к вечеру не поднялась температура. Алхимик обустроил обеденное место и поставил, улыбнувшись, перед путешественником тарелку. За трапезой они обсуждали последние новости Мондштата, выходки Паймон и алхимические преобразования. Если бы их увидел посторонний человек, он бы без колебаний заявил, что обедает счастливая пара, которая вместе уже немало времени. Горы из ослепительно-белых постепенно начинали окрашиваться в розовые оттенки. Итер теперь переместился на кровать и держал у груди компресс, изо всех сил борясь с дремотой, Альбедо сидел рядом в кресле, увлеченно читая вслух. - Такие преобразования, помимо прочего, характерны для химических реакций, которые происходят в организме у человека, когда он влюбляется, - алхимик запнулся на долю секунды, - или испытывает подобный эмоциональный подъем. Итер опустил глаза и густо покраснел. И тут же разозлился на самого себя: «То же мне. Мальчик-колокольчик!». Солнечный диск лениво закатывался за неровный горизонт, заставляя зажигать свечи. -Это важнейший биохимический синтез… - Альбедо вздохнул, - Итер, тебе надо отдохнуть, - отложил книгу и произнес, глядя в глаза путешественнику, алхимик. Тот молча кивнул и начал сползать под одеяло. Он отвернулся к стене. Его щеки и уши горели, к горлу (которое, по правде говоря, уже и не болело) подступил ком. Непонятные ощущения переполнили искателя приключений до краев. «Злюсь, что ли? Грущу? Волнуюсь? Что со мной? Невыносимо. Он такой добрый, такой обходительный. Такой, будто не было той ночи. Не могу смотреть на него, не могу слушать его голос, не могу, не могу, не могу! Он холодный,» - думал Итер. Его дыхание стало тяжелее, губы сжались в плотную нитку. - Ты хорошо себя чувствуешь? – перепугался алхимик. Итер молчал, лишь громко сопя. - Итер! Что с тобой? Как ты чувствуешь себя? - Лучше всех! – резким движением путешественник развернулся и сел, сбрасывая с себя одеяло, - просто прекрасно! Замечательно! А все потому, что ты рядом! Спасибо тебе, любимы-ы-ый! Ах, что это я! Простите пожалуйста, господин алхимик! Извините мне мою оплошность, но, что же, это больше не повторится! Как там? «Между нами не может быть ничего, кроме дружбы. Я боюсь сближения, я боюсь навредить». Не волнуйся. Не сближусь. Последнюю фразу Итер произнес, уже подойдя вплотную к креслу Альбедо и глядя ему в глаза. *** Сонный Итер лежал на груди Альбедо и медленно водил пальцем по метке на шее алхимика. Альбедо безжизненным взглядом смотрел в потолок. - А давай завтра сходим порыбачить? – медленно произнес путешественник, улыбаясь и глядя на возлюбленного. - Можно сходить, - кивнул тот, - можно. Со вчерашнего вечера изменилось многое. Робкие прикосновения переросли в страстные поцелуи, первое признание – в срывающееся вместе со стоном с губ имя. Это было рискованно – идти к замкнутому алхимику в его горный лагерь чтобы признаться… В чем? В любви? Да, Итеру было не занимать храбрости. И чувств. А Альбедо? Втайне мечтавший о «человеческих радостях» и проводивший ночи в попытках найти тот самый эликсир любви. После встречи с путешественником. - Надо поспать. Нам нужно поспать. Силы, - коротко сказал алхимик, закрыв глаза. Итер послушно забился под руку Альбедо, крепко обнимая его за талию. Алхимик же, хоть и пытаясь уснуть, не мог отбиться от навязчивых, как осенние мухи, мыслей. Сможет ли он давать Итеру столько любви и внимания, сколько просит он, человек? Почему он вообще решил, что сможет стать хорошим партнером. А если, если он искал любви только чтобы доказать себе, что он ничем не хуже людей!? Страшно. Мирно сопящий Итер всем своим видом как бы показывал: «Я люблю тебя, и я предан тебе, как собака. Надеюсь, ты не обманешь меня». Алхимику стало невыносимо тошно. От себя. От собственной никчемности и жалкости. «Я даже влюбиться не могу. Я не могу любить. Я не могу чувствовать. Я не человек, я – робот. Холодное существо, суррогат. Заменитель. Я не могу предать его. Я не могу. Что я делаю? Я ведь ничего не чувствую! Я ведь ничего не чувствую?.. Как-то странно щемит в груди». Итер сонно потянулся и обвел взглядом комнату. Альбедо не было. Умывшись талой водой, расчесав и заплетя волосы в косу, Путешественник забеспокоился. Алхимика не было уже минут двадцать. Куда он мог уйти? На Драконий хребет опускались сумерки. Тут, словно услышав его мысли, оттряхивая снег с сапог, вошел Альбедо. - О, Итер. Ты встал. - Да. Доброе утро. А ты где был? Я уже волноваться начал, - мягко улыбнулся, подходя к алхимику, путешественник. -Мне надо было кое-что доделать. И подумать. Итер, я хочу тебе кое-что сказать, - у Альбедо был серьезный и измотанный вид. Почему-то красные глаза. - О чем же? – сердце Итера сжалось и упало. Внутри стало холодно-скользко и неприятно. Нехорошее предчувствие заныло под ложечкой. - Итер. Ты очень хороший человек. Путешественник нервно усмехнулся. - Ты очень хороший человек. Ты хороший друг. Товарищ. Я… Я испытываю к тебе глубокое уважение. Именно поэтому я хочу тебе сказать следующее. Я создан по образу и подобию человека. Меня нельзя отличить от другого биологического существа твоего вида. Только я другой. Моя мать, моя создательница и мать, Рейндоттир, она предупреждала меня, что я не смогу чувствовать то, что чувствуют обычные люди. Что у меня ограниченный набор эмоций. Я… Я думаю, тебе лучше знать это сейчас. Я не хочу тебя обманывать. Я боюсь сближения. Я боюсь этого, потому что не хочу навредить тебе. Только дружба. Я не могу любить. Прости меня. Прости, если можешь. Итер молчал, немигающими глазами глядя на возлюбленного. Что-то внутри него застекленело и сейчас со звоном разбивалось на миллиарды осколков, которые эхом отдавались в его ушах. Лучше бы он умер в тот момент. Лучше бы земля разверзлась напополам, и он туда провалился. Лучше бы молния попала в него и испепелила одним ударом. Господи, да лучше бы на него обвалился потолок! Итер развернулся и на негнущихся ногах пошел к кровати. Неумело сел на нее. Тут же встал. - Я пойду, - тихим безжизненным голосом произнес он - Ладно. Прости меня, - ответил Альбедо, отходя к полкам. Холодный ветер в темноте зло обдувал лицо Итера, как будто насмехаясь над ним. Он больше по привычке, чем из здравого смысла, брел по дороге, особо не разбирая пути. Он уже не чувствовал ни горя, ни холода. Он был один. И никому не было до него дела. Разве что Паймон. Но и та уже давным-давно спала сладким сном в Мондштате. Слезы ледяной коркой застывали на красных щеках. *** Алхимик встал и подался навстречу путешественнику. - Итер… - Альбедо запнулся, - Итер… Я… Алхимик не выдержал и поднял глаза. В них стояли слезы. У путешественника перехватило дыхание. - Итер. Я не знал, что такое любовь до встречи с тобой, я не знал, что такое душевная привязанность. Все, что я чувствовал до этого – благодарность и уважение, и этого катастрофически мало, чтобы понять весь спектр чувств. Я постоянно думаю о тебе, я не могу уснуть, я подолгу ворочаюсь перед сном, вспоминая наш последний разговор, а когда наконец засыпаю, то все мои сновидения посвящены тебе. Я сказал тебе тогда много лишнего и дурного, и, Великие Архонты, ты бы знал, как сильно я жалею об этом. Если бы я мог отмотать время назад, вернуть все в тот день, то я бы ни за что не отпустил тебя, Итер. Я влюбился в тебя в день нашей первой встречи, сам того не понимая. Я не знаю, что мне теперь делать, потому что я думаю, что потерял тебя навсегда. Я люблю тебя, Итер. Путешественник смотрел на алхимика молча. По его щекам медленно стекали прозрачные капельки, а губы дрожали. - Я тебя люблю, - тихо произнес Итер дрожащим голосом, глядя на возлюбленного. Секунда. Две. В третью секунду губы, сливающиеся в страстном и нежном поцелуе. Жадные руки Итера, крепко обхватывающие талию алхимика. Альбедо, держащий в своих ладонях лицо путешественника. Покусывая и оттягивая нижнюю губу Итера, алхимик то немного отдалялся от него, то прижимался с новой силой. Оба молодых человека уже чувствовали тяжесть внизу живота. Итер провел рукой по шее Альбедо, опускаясь ниже, поглаживая сквозь тонкую ткань твердые соски, упругий изгиб живота, приближаясь к тяжелой пряжке, удерживающей строгие серые шорты алхимика. Тот порывисто выдохнул и перехватил руку юноши, сжимая ее и переплетая их пальцы. Он опустился на колени перед путешественником, неторопливо расстегивая его ремень, а затем и брюки. - Альбедо… - выдохнул Итер, хватая алхимика за волосы, - пожалуйста… Загадочно улыбнувшись, молодой человек продолжал неторопливо исследовать низ живота, покрывая поцелуями обнажившиеся участки кожи. С губ Итера сорвался стон, сменяемый резким вздохом. Альбедо опустил линию брюк, те послушно со звоном пряжки упали на пол. Не снимая перчаток, алхимик взял в руки гладкий розовый член Итера. Глядя на него снизу вверх, медленно открыл рот и провел языком по уздечке, обхватывая губами головку, постепенно насаживаясь глубже. - Да… Да! Пожалуйста… - простонал Итер, сведя брови и закрыв глаза. Альбедо стал двигать головой взад-вперед, постепенно наращивая темп. Мерный влажный звук поступательных движений, сопровождающийся еле сдерживаемыми стонами и всхлипами заполнил комнату. Итер хватался за ткань на спине алхимика, тщетно пытаясь контролировать ситуацию. - Да, да… Любимый! Ах… - шептал он. Альбедо не сбавлял темпа, периодически втягивая щеки и обвивая языком член, заставляя путешественника сбивать ритм дыхания и широко раскрывать глаза. - Я скоро… Я скоро… Ах! – с губ путешественника сорвался стон. Альбедо остановился. Итер удивленно посмотрел на него. В его глазах читалось желание и мольба. Ученый взял путешественника за запястья обеими рукам и развернул на девяносто градусов. Их губы слились в жадном поцелуе, и Альбедо стал медленно давить на Итера, заставляя того пятиться спиной к кровати. Мягко толкнув юношу на ложе, алхимик раскрыл ноги путешественника, потянулся к полке, взял небольшой пузырек темно-фиолетового стекла, и сняв перчатки, вылил себе немного на ладони. Воздух заполнил тонкий цветочно-фруктовый аромат, который, однако, быстро выветрился, оставив после себя едва уловимый шлейф, дразнивший обоих мужчин. Одной рукой обхватив член Итера, а другой спускаясь к его попке, Альбедо ввел в анус путешественника палец, смазкой поблескивающий в тусклом свете двух уже наполовину выгоревших свечей. Итер резко выдохнул, алхимик приблизился к его члену, по которому неторопливо стекала капелька предэякулята, и, опять обхватив ртом головку, стал насаживаться глубже. В это время внутри Итера уже было два пальца, которые ученый то сводил, то разводил, то описывал ими круговые движения, то сгибал по очереди. Путешественник хватал руками мех покрывала, до боли сжимая ладони; широко открывал глаза и как рыба хватал ртом воздух, что-то уже совсем невнятно бормоча, мешая слова со стонами. - Теперь ты готов, мой мальчик, - произнес Альбедо, отстраняясь от Итера. Алхимик неторопливо снял рубашку и брюки, затем освободил от туники и топа путешественника. Итер протянул ему фиолетовый бутылек, глядя самыми преданными глазами через плечо. Альбедо развернул его, ставя на четвереньки. Одной рукой поглаживая нежную поясницу юноши, а другой щедро выливая на свой небольшой, но крепкий, с проступающими на нем венами член, смазку, алхимик готовился войти в Итера. Протяжный стон. Альбедо медленно ввел свой член, дошел до середины, подождал. Одной рукой придерживая Итера за талию, другой, размахнувшись, отвесил его попе звонкий шлепок. Путешественник всхлипнул, закусив губу. - Альбедо, глубже… пожалуйста, - тихо произнес Итер, через плечо оборачиваясь к любовнику. Тот продолжил входить, надавливая на поясницу юноши и заставляя его прогибаться сильнее. Ритм стал более уверенным, хоть амплитуда и была пока небольшой. Итер всхлипнул с очередным толчком, подставляя свою упругую попку под власть ученого. Альбедо обхватил ладонью твердый член путешественника и вместе с собственным ритмом начал двигать ладонью. - Так? Любимый? – тихо спросил он, сбивая дыханье. - Да, да! Еще!.. Ох! – простонал Итер. Стоны, мокрые звуки, шлепки, резкие выдохи – все смешалось в круговороте этой ночи. Мольбы Итера поднимались к потолку, смешиваясь с уверенными «о, да», «так?», «молодец, любимый» Альбедо. Движения стали отчаянными, оба мужчины дышали тяжело и часто. Еще секунда. Две. Десять. Победный выдох, смешанный со стоном – Альбедо, и протяжный, прерывистый – Итера. Он в измождении упал в подушки, а тело еще подрагивало от оргазма. Итер развернулся на спину и притянул к себе возлюбленного, крепко обхватив его торс руками и выдыхая в его густые светлые волосы, которые за время секса растрепались – ни осталось ни следа от аккуратной прически алхимика.***
Солнце лениво поднималось из-за заснеженных вершин. Горные птицы прочищали горло, заливисто поя, хиличурлы уже проснулись и начинали готовить еду в отполированных чугунных котелках, искатели приключений взяли ежедневные задания и отправились их выполнять. А где-то в уединенном лагере, спрятанном от любопытных глаз, два любящих сердца продолжали сладко спать – им надо набраться сил перед вечерней рыбалкой.