Сумасшествие Евы

В своей голове Ева стояла на вершине горы и следила за ветром. Далеко у горизонта он гнал легкую рябь по поверхности озера, слабея по мере приближения к ней. В действительности же она находилась в просторной комнате в компании других «отдыхающих». Еве не плакалось и не чувствовалось — очередной сбор групповой терапии, а она молчала, — и раз она молчала все решили, что сошла с ума. Еве в очередной раз навязчиво напоминали изнутри: — Ах, это ты. Ты могла бы в следующий раз быть более пунктуальной? Ева по-прежнему молчала представляя, как стояла секунду, всматриваясь в горизонт, затем отчаянно ринулась к краю обрыва. Какое-то мгновение это выглядело самоубийством: она мчалась к неминуемой смерти на камнях внизу. Но она-то знала, что это нечто большее, что не свихнулась, а картинки в ее голове – навязаны этой нудной медсестрой. — Так, господа! Кто-нибудь хочет выступить сегодня? Ну, кто начнёт? Евочка! Может быть, ты хочешь принять участие в обсуждении? Тебе не кажется, что если ты расскажешь группе о себе, тебе будет легче? Мы от тебя ещё ничего не слышали. Перед взором Евы возникла реальность, а вместе с ней и лицо медсестры, которая, судя по всему, заменяла лечащего врача. Ей всегда было интересно, а так вообще можно? Есть ли у этой сестры такие полномочия и чем они ограничены, если ограничены? До того, как Ева была обнаружена социальной службой, жила она ничем не хуже, а может быть даже лучше, поскольку дома ее никто и ни в чем не ограничивал. Когда ее нашли, у нее была рваная рана в области левой икры, но уже не свежей, сочащаяся кровь запеклась на ней жуткой черной коркой. Где и как она поранилась, так и осталось загадкой. Врачи сделали все, что смогли – вытянуть Еву из фантазий не смогли, а родным не сообщили. Под вопросом было и их существование. — Не особо, нет каких-то аргументированных причин полагать, что мне будет легче — проговорила Ева свою фразу — я давно почувствовала смерть, еще в детстве, но, старея, я вдруг перестала верить в нее. Сейчас у меня было ощущение будто я тяну на веревках за собой перистое облако, а вы все сбили своими вопросами. И вообще, я боялась. Мама по телефону мне сказала: — "Вот видишь, смерть кружит рядом. Круг сужается". — Как мне нравится это твое отношение, Ева, но у тебя нет мамы. Ты не могла говорить по телефону, его у нас попросту нет, — сказала Еве медицинская сестра. — Я не хочу оставаться здесь. — Иное невозможно, как врач тебе поможет, если ты не хочешь ничего делать? Вместо ответа Ева с тревогой уставилась на медсестру. До этой самой лечебницы она жила жизнью обычной женщины из города. Вот перед ней работал телевизор. Пол лежал под ногами, а порой на полу лежала она обнаженная в компании Адольфа и пол холодил ее разгоряченную спину. А иногда они лежали на постели свисая своею головой, и Ева вспоминала горный воздух, деревья в снегу и шум камней в реке — а было ли это? Надо спать, но перед сном читать и постигать покой, когда нет любви Адольфа, ибо он мертв, а она живет.