Уж поверь...

За тонкой стеной что-то делает мать. Луч света, горящий под дверью, – надежда, Что мама придет, успокоит, поддержит, Присядет на узкую рядом кровать… Но мама ему – не помеха, поверь. Ее не боится оно, выползая. И самое страшное – ты это знаешь И смотришь с мольбой на закрытую дверь… Полосочка гаснет, и время звенит. Под веками пляшут белесые точки. И в мрачной тиши оно тянет отсрочку, Но верь, оно здесь, не могло не прийти. И слушает пульс, что все чаще стучит. И ловит дыханье, неровное в страхе, И ждет пятна пота на смятой рубахе… Поверь, оно здесь. Оно рядом стоит. Лежишь, цепенея, и смотришь во тьму, Как тонкие шторы колышутся ветром… Сквозняк? Нет, дыханье. С пяти сантиметров. А страх твой – услада и пища ему. Зажмуриться. Нет. Не смотри в темноту. Не тронет оно, ты уснуть попытайся… Оно не уйдет, но забыть постарайся Про мертвые пальцы, шаги, бледноту… Но холод неспешно вползает в постель. От ужаса мышцы мучительно сводит. Оно по щеке тебе тихо проводит, Находит под пледом горячую щель… Кидаешь свое покрывало на пол. Бросаешься к стенке, ища выключатель; И руки дрожат, пока провод не схватят… Светло. И со светом весь ужас ушел. Уютная спальня, и стол твой, и шкаф. И все это залито радостным светом. Ни следа, ни тени чужой не заметно, Лишь взмокшее тело и скрывшийся страх… Но только оно не исчезло, поверь. Затылка касается жути дыханье, И липко бежит по спине осознанье, И с болью глядишь на закрытую дверь… Оно не коснется тебя, ты не трусь, Хоть тянет к тебе омертвелые руки. На бледном лице – выражение муки, А сердце мучительно давит на грудь. В глазах – дымка крови, дышать все трудней. В ушах продолжает безвестность смеяться… Нет страха во тьме. Темноты не боятся. Боятся того, что сокрыто под ней. И мысли безумные – вот твоя плаха. Не тень, что садится в ночи на кровать. Она даже руки не станет марать, Умрешь не от рук ее ты… А от страха.