Наша с ней основная задача — не застуканными быть на месте.
Явки, пароли, чужие дачи и дома надо быть в десять.
Единственное условие, которое мы поставили друг другу с самого начала — никаких обязательств. Алла — взрослая, вполне самостоятельная женщина, нашедшая свое истинное предназначение на сцене, но никак не в семейной жизни. Я вовсе не пытался запомнить или сосчитать, сколько романов у нее было втайне от бывших мужей. Меня не волнует даже, сколько у нее любовников помимо меня. Ведь пока мы вместе, ничто другое не имеет значения. Позже это стало походить на игру «Не попадись». Явки, звонки, ночи, проведенные в московских отелях и на чужих дачах — в общем, все, чтобы нас никто ни в чем не заподозрил. Со временем появилось даже некое чувство азарта. У каждого из нас были свои семьи, но встречались мы регулярно, придумывая абсолютно идиотские отмазки для родственников, только бы не поставить под сомнение свое положение. Спасала, пожалуй, только работа. Мы с Аллой связаны по роду деятельности, потому любые оправдания звучали очень даже правдоподобно. Когда встреча, когда концерт, когда внеочередной спектакль. Благо, обстоятельства играли на руку, и никто ни о чем не спрашивал.Она прячет улыбку и слезы,
она редко мне смотрит в глаза.
Мы спешим разными дорогами на один вокзал.
Она приезжает далеко за полночь. Оставляет пальто в коридоре и заходит на кухню, буквально выхватывая из моих пальцев сигарету. Уже хочу возмутиться, но взгляд невольно падает на ее дрожащие руки. — Опять Филипп? — вопрос вылетает сам собой, и я даже не успеваю этого осознать. Она же только улыбается. Грустно, натянуто, сквозь злость и явное желание разреветься. Она не посмотрит мне в глаза, а я просто кладу руку ей на плечо и притягиваю к себе. Слышу сдавленный всхлип где-то в районе груди. Обнимаю ее, зарываясь в рыжие кудри, но больше ничего не спрашиваю. Завтра с самого утра нам с ней нужно быть на вокзале. И придем мы, разумеется, порознь. Появимся вместе — обязательно начнутся слухи. Слухи, которые потом станут для желтой прессы прекрасными заголовками. И естественно все это будет чистейшей правдой. Смешно даже признавать, но мне все равно. Плевать на то, что они там себе надумали.В тайниках ледяного сердца спрятан очень большой секрет.
Как одна короткая встреча затянулась на несколько лет.
Еще один холодный зимний вечер. И еще один Новый год, который мы совершенно бессовестно встречаем вне дома. Я выброшу в открытую форточку уже вторую сигарету и долью ей в бокал еще красного полусладкого. Она уже немного пьяна, с помутневшим от алкоголя взглядом, но все еще невероятно красива. — Помнишь, как познакомились? Улыбаюсь и ставлю на стол наполовину пустую бутылку вина. Мы с ней познакомились на одном из ненавистных мне дней рождений. Кажется, какого-то известного продюсера или композитора, с которым она в довольно хороших отношениях. Я же поехал просто потому, что пригласили, а отказать было бы как-то неудобно. Не стану рассказывать, как так получилось, что одна короткая встреча не стала концом, затянувшись на несколько лет. Не стану также говорить, что следующие три дня до нас никто не мог дозвониться. Смеюсь. Конечно, я все помню. И разбитое вдребезги зеркало в отельном номере помню тоже. Но это уже совсем другая история…Среди сотни общих знакомых и десятка фальшивых друзей
она делает вид, что смеется, я стараюсь не думать о ней.
Мы сидим за одним столом на еще одной, черт бы их побрал, «встрече». Десять лет со дня выхода какого-то там фильма, и Алла, конечно же, не смогла отказать в предложении прийти старому другу-продюсеру, которого едва смогла вспомнить. Она сидит рядом и старательно делает вид, что увлечена беседой. Вычурно, очень неестественно смеется, иногда делая глотки из стоящей под рукой чашки. А я изо всех сил стараюсь скрыть улыбку. Не выдерживаю и наклоняюсь к ней, кладя ладонь на колено. — Актерских способностей у Вас, Алла Борисовна, не занимать. — Сам попробуй лицо два часа подряд держать, потом поговорим, — шипит она в ответ, а потом улыбается так приторно, что меня аж передергивает.Это мы придумали Windows, это мы объявили дефолт,
нам играли живые Beatles и стареющий Эдриан Пол.
За окном сильный дождь, в гостиной царит приятный полумрак, по радио — «All you need is love». Она сидит напротив меня. Все еще накрашенная и в фирменном черном балахоне. Постоянно удивляюсь: как она умудряется быть такой разной? Алла на сцене и Алла дома — два совершенно разных человека. И я все еще не могу определиться, какой люблю видеть ее больше. — Ты чего? — она улыбается и по-кошачьи вытягивается в широком кожаном кресле, подпирая подбородок ладонью. — Ничего, — пожимаю плечами. — Просто думаю, что все твои мужья — последние идиоты. — С чего такие выводы? — искренне недоумевает она, изящно вскидывая левую бровь. — Ну как же. Бросить такую женщину по собственному желанию — верх идиотизма. Смеемся. Она делает последний глоток из бокала и ставит на стол. Несколько капель багряной жидкости остается на губах, и я наклоняюсь, чтобы смахнуть их. Алла не теряется. Целует первой, а я, как и всегда, не могу ей отказать...А мы могли бы служить в разведке,
мы могли бы играть в кино.
Мы, как птицы, садимся на разные ветки
и засыпаем в метро.