Лилии зацветут снова

Гуй Чжун снился дурной сон. Тьма, накрывшая разум, подобно пыльной буре в далеких пустынях, накатывающая волнами чернота, смыкающаяся над головой пропасть, полная скорби и боли тех, кого она любила. Тянуть руку с мольбой о помощи некому, разве не ее решением было обойтись своими силами, своей мудростью и сноровкой? Богиня пыли способна защитить свой народ, отдав всю свою силу и любовь, так разве этого не достаточно? Ночной воздух сделался жарким, как угли в очаге. Не сон, не марево — дурное предзнаменование. Но было не страшно, только очень больно. Гуй Чжун лежала, не шевелясь, вернувшись наконец к своему телу, и по щеке ее стекала крохотная, совсем не заметная слезинка. Она видела гибель своего народа — он обречен. Мудрость ее не развеется в веках и даст силы не одному искателю приключений, но народ Гуйли перестанет существовать. Те, кто выживет, покинут свои дома, а время разрушит ныне прекрасные строения. Покроются вековой пылью ее фолианты с недописанными страницами, те устройства, что не сможет усовершенствовать их общая подруга, рассыпятся с веками. Ее любовь к людям, сильным, добрым, веселым и находчивым, останется грустной легендой на устах адептов, которые все еще будут ее помнить. Ее имя прозвучит горестной мольбой на устах самой близкой подруги, той, чья музыка заставляла сердце трепетать и чья похвала была слаще меда. Она видела их скорбь, и сердце ее болело так сильно, что затмевало разум. Увядающее безмолвие Владыки песен и скитаний. Отведенные в сторону глаза Хранительницы облаков. Глазурную лилию в руке Повелителя камня. Почему не понимала Гуй Чжун раньше, как важна для них? Почему не допускала такой мысли, считая, что долг ее — оберегать лишь свой народ? Их чувства ничуть не менее важны. Разве может она сомневаться в тех, кто так ее любит? Тотчас Гуй Чжун подскочила на ноги и зажгла лампу, достала чернила, бамбуковую кисть и села за стол. Небо за окном озаряли алые сполохи — неизбежное близко, совсем уже рядом, и нужно торопиться, отбросив ребячливую наивность. Пальцы ее дрожали, но кисть быстро порхала по рисовой бумаге. Все, что ей нужно — отправить письмо. Оно придет вовремя, если послать до рассвета, если воззвать о помощи и не стесняться выглядеть… Слабой? *** Минувшие века для людей — это разные поколения, эпохи, полностью изменившиеся взгляды, развитие и эволюция. То, что еще несколько столетий назад казалось невозможным, ныне применяется так же легко и просто, как вчера использовали плуг и мотыгу. Время приносит не только забвение, но и рост. Для адептов же минувшие века — это веха долгой, долгой жизни. Время меняет не только обычных людей, ему подвержены, пусть и в меньшей степени, и те, кто живет целые эпохи. Гуй Чжун наблюдала за изменениями в Повелителе камня. Он не стал мягче, но его приоритеты заметно сменились, и воинственных дух уже не определял суть принятых им решений. В голосе его все еще звучало давнее тепло, когда он обращался к ней, когда обсуждал с ней события давно ушедших дней. «Он не сожалеет, — думала Гуй Чжун, и старалась не утешить — но подбодрить и, если возможно, развеселить. — Но он устал и нуждается в покое. Как и я. Как и многие из нас». Покой в удалении от людской суеты выбрала и Хранительница облаков. Но какая там усталость! Она продолжала мастерить свои изобретения, попутно воспитывая уже вторую девочку. Владыка песен и скитаний теперь жила с ней рядом, и если в ней и произошли какие-то перемены, то Гуй Чжун не успела их понять и почувствовать. Проведенные вместе годы прерывались лишь походами Пин в путешествия. Гуй Чжун, как правило, ее не сопровождала и позволяла подруге побыть наедине с собой, когда она в том нуждалась. Ну а сама предавалась радостям давнего увлечения — механики. Так в Ли Юэ появилась традиция — каждый год на Праздник морских фонарей Владыка песен и скитаний возвращается из путешествия, приносит очередную прекрасную мелодию, которую она сочинила где-нибудь в деревне Цин Цэ или на отмели Яогуан. Не всегда, лишь когда настроение ее тому соответствует и работу свою она считает достойной, Пин исполняет новое творение на праздничном концерте. Каждое ее выступление всегда сопровождается восхищенными возгласами и счастливыми улыбками. А Гуй Чжун каждый праздник приносит новое изобретение. Все они могут быть полезны для простых жителей, но далеко не все действительно им нравятся. Механический лепитель баоцзы. Устройство для отпугивания диких кабанов от посевов. Прибор на колесиках, который самостоятельно катается по комнатам и убирает пыль и мелкий сор. А чего стоит машина для дробления камней в почве! А потом они вместе, рука об руку, идут наслаждаться праздником. Гуляют на пристани, тихо переговариваясь о своем, и Гуй Чжун искренне смеется, прикрывая рукавом губы, пробуют угощения в многочисленных ресторанах, любуются цветами на Террасе Юйцзин и, конечно, каждый год следуют традиции и запускают в небо фонари. А потом долго-долго отмечают праздник, собравшись с теми адептами, кто все еще защищает Ли Юэ. Повелитель камня рассказывает им истории, и как ни зовут Гуй Чжун вместе с Пин отправиться его вместе с ними в Заоблачный предел, он всячески отказывается. Даже если отошел от дел и более Архонтом не является, его место — среди его народа. И сама Гуй Чжун, должно быть, изменилась. Стала больше ценить близких и то время, что могла с ними проводить. По-прежнему верила в людей, но не желала более их вести — все должные выводы они способны сделать и без ее мудрости и вмешательства. Они сильнее, чем кажутся, добрее и выносливее, сами могут сделать выбор и не нуждаются более в напутствии. В этом она понимала Властелина камня и поддерживала его решение. Но что грустить, что погрязать в мыслях о былом, когда праздник продолжается! Гуй Чжун поправила глазурную лилию в волосах и улыбнулась подруге. — Сегодня приехал музыкант из Фонтейна со своей необычной программой, — она подхватила Пин под руку и потянула в сторону сцены. — Идем, идем, уверена, тебе тоже не терпится увидеть! *** Рисовая бумага под пальцами совсем взмокла, и Гуй Чжун торопливо вытерла рукавом щеки, пока очередная слезинка не размазала чернила. Сентиментальность — не грех и не благодетель, это такая же естественная для нее черта, как и любознательность, как и тепло к людям и интерес к механизмам. Гуй Чжун ее не стеснялась. Что дурного в эмоциях и чувствах, но и что хорошего, если они мешают. Сейчас, наверное, она не желала бы видеть, протянув руку в далекое будущее, которое могло бы стать реальностью. Картинки соблазняли грустным теплом, и думать о том, что они никогда не станут настоящим, было больно. Так много этой ночью боли для нее одной, но она ведь сильная. Гуй Чжун быстро переписала письмо, запечатала и застыла на мгновение, не торопясь отправлять его. Действительно ли готова она изменить предначертанное, пойти против судьбы и разбить ее оковы? Потягаться с самим временем, предоставив ему лишь свое любящее сердце? Ответ, конечно, она уже знала.