Голоса

Сегодня этому фику ровно год. Не знаю, как отнестись к этому, но я рад, что все это время вы, мои дорогие читатели, были со мной и поддерживали в написании сего творения. Хочу сказать отдельное спасибо моей бете meri_m за то, что до сих пор со мной возится и редактирует эту писанину. Без тебя это все выглядело бы намного хуже. Также хочу отблагодарить моих друзей. Мои любимые наркоманы, без вас я бы не начал это, поскольку бы никогда не узнал бы о ХетаОни. Спасибо Gi за те скайповские просмотры и Чугоку-чан за траву. Конечно, я хочу отблагодарить и своего любимого Гилберта. Спасибо, что терпишь меня. Без тебя этот фик был бы плоским. И отдельное спасибо моим верным и искренне любимым читателем. Ребят, я вас обожаю. ______________________________________________________________________________________ Я с Гилбертом продвигался по коридорам подвала, тихо переругиваясь. Пруссии постоянно что-то не нравилось, а отмалчиваться в ответ на все его претензии я уже не мог. С каждой минутой мне все больше казалось, что таким образом он просто борется с собственной скукой. В конце концов, я тоже не железный, а если мы сейчас устроим разборки, то можем запросто проворонить очередного монстра. К удивлению, чудовищ нам попалось всего две штуки, что было невероятной удачей, но в душе все больше нарастало чувство, что впереди нас ждет большая подстава. Только делиться своими ощущениями с Гилбертом было не лучшей идеей, поскольку тот и так был весь как на иголках, а за высказанные мои ощущения я мог бы схлопотать от него новую порцию оскорбления. Поэтому приходилось идти дальше, старательно отмалчиваясь в ответ на нападки Пруссии. - Брагинский, хватит делать вид, что меня тут не существует! – тихо зарычал прусс, хватая меня за ворот шинели и прижимая к стене туннеля. - А что мне делать? – я постарался невинно улыбнуться, пожимая плечами. – Прости, но восхвалять твое величие я не буду… - Ах, ты… - он замахнулся, чтобы ударить меня, но я успел перехватить его кулак, негромко посмеиваясь. - А теперь давай быстрее закончим с тем коридором и вернемся в безопасное место, - невинно улыбаясь, я оттолкнул Гилберта от себя. – Мне бы не хотелось, чтобы злые монстры подпортили твою милую мордашку. Пруссия глубоко вздохнул от возмущения, набирая больше воздуха, чтобы наполнить весь коридор своим воплем, но так и остался стоять на месте, хватая ртом воздух. Я развернулся, чтобы поблагодарить то, что заставило его замолчать, но сам остался стоять с открытым ртом. В другом конце коридора стояла высокая и хрупкая женская фигура с длинными, спутанными русыми волосам, которые не давали хорошо рассмотреть ее лицо, были видны только пухлые красивые губы, открытые в немом крике. Голова закружилась, а ноги стали ватными, что же со мной такое? Женщина в легком льняном платье с пятнами крови протянула ко мне руки, а по губам ее было видно, что каждое движение дается ей с огромной болью. Коридор продолжал кружиться в быстром танце, я стал руками искать опору, но стены постоянно убегали от меня. Упав на колени, я схватился за голову, воспоминания мелькали одно за другим, разрывая череп изнутри. Казалось, что кто-то там включил мою жизнь на обратную перемотку, выискивая нужный ему момент. « Руки отца всегда такие горячие. Мне нравится, когда он обнимает меня. Жалко, что он так редко приезжает к нам, но всякий раз он привозит мне с Олей какие-нибудь необычные вещички из заморских стран. Матушка рассказывала, что он ездит разговаривать с другими, такими же, как мы. Еще недавно ей стало очень плохо, она весь день лежала в своей горнице, а нас к ней не пускали. Оля сказала, что с ней такое было перед тем, как я появился. Когда я спрашиваю у батюшки, откуда я взялся, он лишь тепло улыбается, поглаживая меня по голове. - Подрастешь немного, тогда я тебе все объясню, - смеясь, отвечает он и берет меня на руки. Я прижимаюсь к его теплому телу, прикрыв глаза.» Единственное, что остается во всей этой карусели неподвижным – это фигура, которая продолжала протягивать руки вперед, словно намериваясь обнять весь мир. - Ваня, - достигает меня тихий женский голос. Я, словно младенец, неуверенно ползу к фигуре. Она поможет. Защитит. Всегда это делала. А теперь и я сильный, я ей помогу. Голову снова прознает стрела боли. « Матушка, что случилось? Почему ты плачешь? Почему батюшка так долго спит? Объясните! Князь, почему вы смотрите на него так печально? Почему качаете головой и не смотрите на меня? Случилось что-то плохое… Скажите мне, я все пойму, прошу. Я уже не маленький, скажите… Оля, Оля, куда везут батюшку, почему его не будят? Нет! Не сжигайте его! Ему же больно, нет! Матушка, останови их, пожалуйста, останови! Они же убьют его. Не ведите меня в реку! Я хочу к батюшке, пустите меня к нему!» Эти руки. Они заберут горести и печали, подарят тепло. Я снова буду ребенком. Да, так должно быть. Забери меня от этих войн, от крови и убийств. Я не хочу больше видеть это скопление эритроцитов, лейкоцитов и тромбоцитов на своих руках. Ведь ты можешь подарить мне покой. Как тогда, помнишь? Еще одно неуверенно движение, и я заваливаюсь на бок. Перед глазами расходятся темные круги, а в теле легкость. Это и есть смерть? « Матушка! Мама, вставай! Пожалуйста, тебе нельзя тут оставаться! Прошу, ведь осталось совсем немного… Открой глаза, мама, открой. Эти узкоглазые близко, они снова будут делать тебе больно. Прошу, вставай, до леса осталось совсем немного, а там она нас не найдут. Не спи, мама, сейчас не время! Дедушка, нет, мы должны забрать маму с собой. Посмотри на меня, я сделаю все, что ты хочешь, только спаси ее! Дедушка, ты же сильный! Спаси! Ты не можешь? Тогда отпусти меня! Я смогу! Я стану сильным для нее! Не держи меня…» Сильные пальцы сжимают мою руку, вырываюсь, ведь я не должен ее бросать! Надо помочь ей, укрыть в безопасности. Сильный удар по лицу, с моих губ слетает крик, и я открываю глаза. Передо мной Гилберт, который с довольным видом потирает свой кулак. - Глупый медведь, - тихо ворчит он. – Если ты сейчас посмотришь на нее, я вырублю тебя и оставлю тут. Хочется кричать, биться. Как он не понимает, что я нужен ей. Я всегда был ей нужен. А сейчас я сильный и смогу защитить ее. Смогу… - Пусти меня, - скидываю с себя Пруссию, который уже удобно устроился на моем животе. Кажется, я не рассчитал силу, и он больно ударяется затылком о стену. Да, коридоры тут узкие. Поднимаясь на ватные ноги, я не могу оторвать свой взгляд от женщины. Это она, точно. Я никогда ее не забуду. Пару шагов, и я чувствую, как ноги разъезжаются в разные стороны: я падаю, громко выдохнув. Между мной и фигурой появляется Генерал, который смотрит на меня с грустью и сожалением. - Дедушка, разве ты не видишь? – от бессилия кричу я. – Это же она! Она вернулась ко мне! Генерал качает головой, как тогда, когда объяснял, почему мы не можем вернуться за мамой. Сжимаю кулаки. Нет, так просто я не сдамся. Снова поднимаюсь на ноги, но меня сшибает сильный порыв ветра. А генерал тем временем приблизился к фигуре и дотронулся до нее. Коридор огласил нечеловеческий крик боли, и женщина упала на пол, словно кукла, у которой перерезали ниточки, издав при этом характерный металлический звук. Я сел, опираясь спиной на стену и схватившись руками за голову. Чувства были, как от сильного похмелья. Гил поднялся на ноги и с сочувствием посмотрел на меня. Неужели я так плохо выгляжу, что даже он испытывает ко мне жалость? - Ты как, Брагинский? - Жить буду, - постарался я изобразить на своем лице улыбку, но понял, что вышла она слишком кривой. - Идем в «убежище», здесь нам больше нечего ловить, - он подает мне руку, с помощью которой я все-таки поднимаюсь на ноги. - Прости за этот удар, - мне стало очень стыдно перед ним. - Ничего, забудем, - он дружески похлопывает меня по плечу, доводя до лестницы. Мы уже не замечаем, как множество теней оплетают пустую куклу, а через пару секунд они исчезают, не оставив и следа за собой.