Голоса

Иногда я теряю разницу между сном и явью. Мои сны настолько красочны, наполнены эмоциями, что невольно начинаешь верить, что это реальность. Сразу вспоминаются лекции по психологии. Наш старый профессор всегда говорил, что мы не должны принимать все истории больных близко к сердцу, иначе вскоре мы окажемся их соседями по палате. А еще нас делали циниками. Врач может быть только таким: циничным и эгоистичным. Другие на этой работе долго не задерживаются. Нет, какие-нибудь терапевты вполне милые и дружелюбные, но психиатры именно циники. Первый мой пациент был буйный, я тогда работал на пару с Гилбертом под присмотром нынешнего главврача. После первого общения с тем парнем мы залечивали синяки. Никогда не думал, что хлюпик может так сильно бить. Мы, конечно, его быстро отрубили, но он успел раскрасить нам неплохо лица. А ведь мы только хотели с ним поговорить, было интересно, что он чувствует, как воспринимает мир вокруг. Вспоминая это, хочется смеяться. Холодный ветер забрался под одеяло, заставляя плотнее укутаться. Это издевательство какое-то, у меня же выходной, могу спать сколько хочу. Я уже было снова задремал, как из телефона запела веселая мелодия. Так, кто-то будет трупом… - Алло, слушаю, - я потянулся, придерживая трубку плечом. - Привет, Брагинский, это Великий, - веселый голос Гилберта раздражал. - И что тебе надо? – в моих словах была явная угроза, никто не смеет мешать мне выспаться в выходной. - Тут еще одну страну привезли, я его на себя оформлю? – голос становится серьезным. - Блин, где он? - Что случилось? - Я, кажется, пациента потерял? – шелест бумаги, - А, нашел! - Как можно потерять человека? – я в шоковом состоянии. - Потом поймешь, - его голос становится снова веселым, - он, кстати, себя Канадой называет. - Понятно, - иду на кухню, - имя-то у этого Канады есть? - Мэтью Уильмас, внешне, очень на Джонса похож. - А они друг друга видели? - Нет, я пока в палату его не заводил. - Не потеряй его снова, - в моем голосе звучит насмешка. Потерять человека. Это, кажется, комично, если бы не было так грустно. Каково же этому пареньку, если его постоянно теряют или не замечают? - Не язви! - А теперь говори, что у тебя стряслось на этот раз? Да, я не верю, что он может позвонить просто рассказать, что у нас прибавилось головной боли. - Можно у тебя пожить? – умоляющий голос. Вот что ему всегда неймется. - Снова выгнали? - готовлю себе завтрак. - Ага, - вот прям вижу, как он начинает расхаживать по кабинету, - представляешь, я только пришел пьяный, а Лиз меня выгнала! - Ладно, приходи, вечером расскажешь, - вешаю трубку. А теперь завтрак. Спокойно поев, я начал жалеть о том, что так быстро закончил разговор с Гилом. Ведь мне надо бы больше узнать о новом пациенте. Интересно, почему нам только парней привозят? Но у меня сейчас выходной, значит, я должен отдыхать. Сказано - сделано. Я сидел за нетбуком и увлеченно лазил по просторам инета. Можно поискать информацию о событиях, произошедших десять лет назад. Просто раньше я как-то мало интересовался тем моментом, когда потерял память, но теперь у меня появился повод заняться этой историей. Но сколько бы я не просматривал прессу десятилетней давности, не находил ни одной зацепки. Весь тот год был страшным почти для всех стран мира. У кого-то кризис, у кого-то теракты или стихийные катастрофы. Видно, искать в газетах - это тупик. Какие у меня есть зацепки? Я медленно стал вспоминать мои разговоры с пациентами. Они очень часто упоминали какой-то дом. У Феличиано даже случился нервный срыв, когда никто из его соседей по палате не мог сказать, что случилось с каким-то его другом. Пришлось его тогда отпаивать валерианой и говорить, что все со всеми хорошо. Тогда я и вправду сочувствовал этому странному пареньку, ведь все они многое пережили. Пусть они ничего мне такого не говорили, но откуда-то я знал, что это так. Этот дом должен быть не далеко от города, ведь всех подобрали примерно в десяти километрах от него. Странно, что здесь нет никаких легенд о доме, ведь если верить словам Варгаса, то это место лучшее место для всякого рода легенд о призраках и вампирах, которые так любят сентиментальные дамочки, а детишки обычно лезут в такие места, чтобы проверить свою смелость или попугать приятелей. Но тут тишина. За все десять лет я ни разу не слышал об этом доме или каких-то легенд, связанных с ним. Остается уповать на всезнающий интернет. За последующий час я насмотрелся такого, что, казалось, хуже быть не может. Всемирная паутина выдавала мне горы информации: от предложений о купле продаже до фильмов или порно сайтов. Да, и такие окна вылезают по запросу о домах с приведениями. Честно, я был в шоке, поэтому решил сделать перерыв и выпить кофе. Никогда не думал, что в моем доме может остаться всего одна целая кружка! Это же издевательство! Надо отметить себе, что я должен сходить в магазин за новой посудой, а то теперь у меня полный дефицит каких-либо бьющихся приспособлений для готовки. Чувство, что вернулся в советские годы. Перед глазами появились черные точки, а по телу растеклась слабость. Что такое? Опираясь на стенку, я добрался до дивана и буквально упал на него. К концу моего путешествия точки стали пятнами, мешая смотреть на мир. Постепенно я почувствовал, что мое сознание уплывает. В этот раз обошлось без видений, только… Черт, это не мог быть я! Я не могу быть страной! Ведь такого просто не может быть. Это не мои воспоминания, да, это просто шутка моего подсознания. Просто перетрудился. Так, где медицинский спирт, мне надо успокоиться. Я еле нашел заветную бутылку, но, когда я попытался открыть крышку трясущимися от пережитого руками, спирт выскользнул из рук, теперь у меня чистый и проспиртованный пол. Отлично! Просто замечательно! Теперь я лишился своего главного успокоительного средства. Может, позвонить Гилу, чтобы он взял несколько пузырьков спирта из моего кабинета. Я потянулся к телефону, но начал заваливаться на бок. Пришлось держаться за стол, чтобы не познакомиться с полом. Да что со мной творится? Может, мне полежать? Интересно, почему такая умная мысль пришла ко мне так поздно. И вот я снова по стеночке добрался до дивана. Так намного лучше. В голове по-прежнему был легкий туман, но при этом я мог уловить какие-то обрывки «воспоминаний». И от того, что я осознавал, хотелось смеяться. Это был не веселый смех, а скорее истерика. Теперь я понял, почему они называли меня Россией. Это было настолько мне привычно, что я стал понимать. Мой смех все более безумный. Воплощения стран, какой абсурд, говорят нормальные люди, а мы обычно лишь пожимаем плечами и дальше переживаем тысячелетия, не меняясь. Только правители верят, но у них просто нет выбора. И у нас тоже. Затих, чтобы, отдышавшись, снова засмеяться. Это все настолько невозможно, что люди считают нас сумасшедшими, а этим идиотам пришло в голову доказывать, что они существуют. Вот и результат. А я теперь не знаю, что мне делать, ведь скоро кончатся мои выходные, и мне придется общаться с ними, как ни в чем не бывало. Да, и Гилберт скоро придет, и перед ним мне придется разыгрывать из себя человека, пока он сам все не вспомнит. А еще я волнуюсь за сестер. Что с ними стало? Да и не помню я, как мы выбрались из Дома. Но главное – найти Белоруссию и Украину. Оставшиеся два дня потрачу именно на это. А потом можно намекнуть кучке психов, что я все помню. Почти все. Но этого уже достаточно, чтобы стать соседом по палате моих старых знакомых. Увольте, меня пока устраивает роль врача. Наконец, я замолкаю, перестав пугать соседей странными звуками из-за стенки. Надеюсь, они не вызвали полицию. А то эти милые люди подебоширить мне никогда не дают. За это я мстю различными маленькими неприятностями. Какими - не скажу. Туман из головы вроде совсем пропал. Теперь медленно поднимаюсь. Так, сидеть я могу спокойно, но вот встать я пока пытаться не буду. Лучше телевизор посмотрю, а лучше книжку почитаю. Хотя… За книжкой идти надо, значит, остается телевизор. Чувствую, в ближайшие дни меня ждет веселье.