Голоса

Меня поглотила странная апатия. Я буравил взглядом одну точку, ведь такого просто не может быть. Мы не умираем. И снова Дом. Да, мы умираем, это место напомнило, что бессмертия нет. Сколько бы мы не жили, не менялись, нас ждет забвение, которое поглотило наших родителей. Они исчезли, и мы тоже растворимся в потоках истории, оставив после себя осколки зданий, прошлые знания и опыт, который никто не будет использовать. Такова наша жизнь. Мы боремся друг с другом, устраивая бессмысленные войны, зная, что через какое-то время каждый вернет то, что было у него раньше, или исчезнет с карты мира. А ведь часто мы не хотим воевать. Наши боссы решают все, не спрашивая и не советуясь с нами, они часто делают те ошибки, которые совершались и до них. Но, считается, они лучше знают. А мы не можем перечить. Память, боль народа, нас игнорируют, кормят лживыми обещаниями. И тут выпал такой подарок, как свобода. Появилась возможность самим управлять своей жизнью, пусть за это нам бы пришлось расплатиться бессмертием, памятью, прошлой жизнью. Мы согласились, но это оказалось так эфемерно и в скором времени разрушилось. Боль и память вернулись. Рев мотора отвлек меня от нелегких дум. Через лобовое стекло я видел, как водитель, сбивший Кику, судорожно пытается завести машину трясущимися руками, но по какой-то причине у него это не выходило. Вокруг меня появилась темная аура, и я за несколько секунд оказался возле передней двери. Водитель побледнел и пытался заблокировать дверь, но из-за большого накала эмоций, возрастания адреналина в крови, не попадал по кнопкам. Мне не составило труда вытащить мужчину из машины и, схватив за ворот его водолазки, приподнять на несколько сантиметров над землей. Не замахиваясь, я ударил его в нос, затем в челюсть, он плевался и кашлял кровью, скуля и моля меня о пощаде, но древняя жажда крови уже проснулась во мне. Я бил его снова и снова, пока кто-то не схватил меня за запястье, останавливая удар. - Я думаю, он этого не достоин, - обернувшись, я увидел того кого меньше всего ожидал. Теперь у меня возникло странное ощущение, что Ось всегда вместе. Передо мной стоял никто иной, как Людвиг, собственной персоной. - А тебе разве не хочется этого? – с любопытством смотрю на немца. - Хочется, но надо быть воспитанными людьми, - он отвернулся. Вскоре подъехала скорая, врачи, суетясь, ругаясь с невероятной выдержкой, погрузили Кику в машину. А это было не просто, большинство зрителей выкрикивали разные полезные советы и ругали скорую за медлительность. Увидев знакомого врача, я кивнул ему, молодой паренек подошел ко мне, пока его более опытные товарищи занимались потерпевшим. - Вань, привет, а ты что, свидетель? - он подал мне руку для пожатия. - Скорее, просто прохожий, - я приветливо улыбнулся, ведь надо быть человеком. - Понятно, удачи, заходи к нам, выпьем, - он махнул мне рукой и побежал к своим. Я лишь кивнул на это. Германия наблюдал за этим с грустью в глазах. Только сейчас я заметил, что на нем была форма работника полиции. Что же, эта работа как раз для него. Я отпустил побитого водителя, и он, скуля, упал на асфальт. Я повернулся к Людвигу. - Почему-то ты не считал так, когда развязывал войну, - усмехнулся. Злость во мне не хотела затухать. - Нашел, что вспомнить, - немец поморщился. Я понимал, что надо взять себя в руки, ведь здесь есть посторонние, пусть после того, как увезли Японию, народу стало меньше, но многие зеваки посматривали на нас, да и напарник Людвига уже откровенно терял терпение. - Часы все еще идут! Вам не сбежать от времени! Оно вас догонит и заберет! Вам не остаться в этом мире! – водитель, про которого мы уже порядком подзабыли, пока спорили, безумно засмеялся. Его взгляд из непонимающе–забитого стал злорадным с искоркой безумия. Я с удивлением посмотрел на мужчину. Часы? Время? Но… Людвиг за шкирку поднял водителя и застегнул на нем наручники. В его взгляде появилась злость. Он грубо запихнул мужчину в машину. - Надеюсь, в суде не докажут, что он душевнобольной, - я задумчиво посмотрел на небо. - А тебе-то что с этого, Брагинский, - немец снова повернулся ко мне. - А то, что мне лечить его придется, - поморщился. Эту дрянь так и хотелось убить. – Ладно, пойду в больницу узнаю, что с Кику, я тебе позвоню. - А кто же тебя пустит к нему? - У меня там связи есть, - я, улыбаясь, смотрел на немца. - Заметил, - он кивнул и сел в машину, перед этим дав мне карточку с его телефоном. А вот про Гилберта специально ничего ему не скажу. По дороге до больницы я позвонил Катерине и попросил ее узнать о состоянии Японии. К моему счастью, она как раз была на смене в реанимации, и Япония поступил к ней в состоянии средней тяжести. Пообещав, что расскажет мне все подробно при личной встрече, она бросила трубку. В здании больнице я провел около часа, но смог узнать только, что Кику в коме, с множественными переломами и пускают к нему только родственников, а так как к их числу я не относился, то увидеть его мне не удалось. Надо будет как-то рассказать обо всем Яо, они же братья. До дома я добрался только к полуночи, успев заскочить в какой-то магазинчик и прикупить себе запас разномастного алкоголя, ведь принимать морфин при Гиле будет проблематично. Когда я тихо зашел в квартиру, прусс уже спал, развалившись на диване, но тут же завел свою противную трель телефон. Я быстро отключил звук и ушел на кухню, чтобы не разбудить своего соседа. Звонил мне Людвиг, я просто забыл о нашей договоренности. - Россия, вы узнали, что с Японией? – в спокойном голосе Германии были нотки раздражения. - Да, он в коме, также у него множественные переломы, но состояние стабильное. Моя знакомая говорит, что возможно недели через две Япония очнется, - я налил себе стакан воды и залпом выпил его. - Отлично, а вы больше ни про кого информацию не имеете? – мой собеседник явно был зол, что с ним случалось крайне редко. - Нет, Германия, я ничего не знаю, - усмехнувшись собственным мыслям, я положил трубку. - Германия! – обернувшись, увидел, что в дверях стоял растрепанный Гилберт. Глаза его были широко раскрыты. – Что с братом? - Гил, все хорошо? – надеваю одну из самых милых улыбок. - Говори, что с братом, русская морда? – он со злостью пытается ударить меня в челюсть, но я успеваю перехватить его руку. - Все отлично, Гилберт, - отпускаю его и отхожу к двери. - Да, назови меня уже нормально! – он сверлит мою спину злым взглядом. - Не думал, что к тебе уже вернулась память, Пруссия, - улыбаясь, я смотрю на старого врага – друга. - Так что с братом? – Гилберт хватает меня за рукав рубашки. - Да все с ним хорошо, - я махнул рукой, вырываясь. - Дай с ним поговорить. - Нет, - с улыбкой заправского садиста вышел из кухни, слыша, как вслед мне несется злой рык Гила. Чувство, что это уже было.