Connect

— Угадай кто? — холодные ладошки ложатся на глаза, а в нос ударяет сладкий запах печеных яблок. Савада знает чей голос, но какое-то время молчит, подмечая про себя мелкие детали стоявшей за спиной. Слышит звяканье браслетов, чувствует, как его волосы цепляются за бинт на чужом запястье. Тсуна ерзает на стуле еще какое-то время прежде чем ответить: — Шинджу-сан, — губы растягиваются в улыбке, и Тсуна чувствует теплое дыхание на мочке, когда Шинджу опускает голову на его плечо и крепко обхватывает его за шею. Тсуна кладет свои руки поверх ее и смущенно выдыхает. — Тебе уже лучше? У-уверена, что можешь вернуться в школу? — Так точно, господин Десятый! — шутливо заявляет Шинджу, и Тсуна готов был поклясться, если бы не слишком уютная для них двоих поза, она бы отсалютовала ему. — Шоичи-кун немного помог с восстановлением, так что можешь быть спокоен. Я снова в строю, а Кë-кун не подпускает меня к комитету даже на десяток метров. Клянусь, у меня такое ощущение, что комитетские скоро во мне дыру своими взглядами просверлят. Скоро по туалетам от надзора буду прятаться. Тсуна отстраняется первым, поднимается, отходит на пару шагов и заглядывает в зеленые глаза. Немного испуганные, но все такие же сверкающие. Ирие Шинджу улыбается, оголяя клыки и прячет перебинтованные запястья за спиной. Савада закусывает губу, осторожно берет ее за руку. Ладошки у Шинджу совсем не мягкие и нежные, а грубые, с потрескавшейся кожей, и покрыты корочками после ожогов. Реборн говорит, что такова природа ее пламени — дикая и необузданная настолько, что даже хозяйке не сладить. Тсуна чувствует вину, и закусывает губы. Если бы не Кокуе, Шинджу не пробудила бы пламя. Не пострадала бы от иллюзий, и тело ее не было бы захвачено Мукуро. Савада чувствовал бы еще большую вину, если бы бушующее Небо не выжгло кусочек тумана. Но груз, навалившийся на его плечи давит не меньше. — Прости, — Тсуна тушуется, и извинения оказываются скомканными, похожими больше на блеяние, чем на голос мальчишки. Шинджу лишь треплет того по волосам и улыбается. Зеленые глаза смотрят с прищуром, и, как бы тривиально это не звучало, Савада тонет в них. Савада и Ирие — оба Небо, но совсем не похожи друг на друга. Тсуна — теплый и уютный, мягкий и всепрощающий, совсем простой, похож на дневное, голубое небо с ярким, греющим солнцем и одиноко проплывающими облаками. Шинджу — загадка. Как ночное небо, усеянное звездами, на котором целую вечность можно искать созвездия, но все так и не найти. — Значит, Шоичи-сан тебя подлечил? — Тсуна спрашивает с опаской. Он помнит, что между братом и сестрой были несколько натянутые отношения. Не ясно почему, ведь в детстве они были дружны, а сейчас Шоичи вдруг стал избегать сестру, а та в свою очередь, ввязавшись в дела Вонголы, стала оберегать его от нежелательных подробностей. — Ну, не то чтобы подлечил. Он ненамеренно. Шо-кун и раньше неосознанно использовал пламя, когда ранился, а теперь… в последнее время постоянно фонит пламенем Солнца и... — И тебя это беспокоит, — Тсуна заканчивает фразу. — Это так сильно заметно? — Шинджу неловко смеется, заправляя рыжую прядь за ухо. — Ну… — В любом случае, у Шо-тяна есть я, — гордо заявляет Ирие. — Я ведь тоже теперь мафиози, а значит должна сделать все возможное, чтобы моих близких ничего не беспокоило. Только бы Шо-тян был в порядке. Шинджу садится за соседнюю парту и откидывается на спинку стула. В ее глазах проносятся сотни эмоций, в голове тысячи мыслей и все они горечью остаются на языке. У нее изначально было особое отношение к брату. Старшая сестра всегда где-то в стороне, а сейчас она дома появляется лишь пару раз в месяц. Шоичи же всегда рядом, под боком. Они вдвоем почти как близнецы, безумно похожи внешне, всегда рядом, понимают друг друга с полуслова, да и Шинджи всегда чувствовала куда более тесную связь с ним, но теперь… — Знаешь, он себе нашел интернет-друга. — Я бы на твоем месте так не радовался, Джу-чан, — нервный смешок срывается с губ. Тсуне хочется побиться головой о парту, ведь сказанное им явно было лишнее, но в зеленых глазах он видит лишь проблеск понимания. — Не стоит переживать. Говорю же, у Шоичи есть я. Если потребуется, я буду готова умереть за него, — фраза звучит подобно грому среди ясного неба, и Тсуна, глядя в чужие глаза, понимает — действительно. Умрет. — Шинджу-тян, ты опять насмотрелась сëненов? — Да блин, Тсуна, такой момент испортил.