Лавка в глубине Великого Кристалла.

В одном параллельном мире (одном из миллиарда обитаемых миров Великого Кристалла), в одном городе похожим одновременно на Тюмень 1930-1970-х, Севастополь 1960-1970 х и Екатеринбург 1990 — 2000-х (а также на Гамбург девятнадцатого века и Руританию начала двадцатого века), на одной улице имени Всех Безымянных мальчишек и девчонок, убитых взрослыми за последние семь тысяч лет существования человечества, находилось одно примечательное коммерческое заведение. Здание было примечательно уже тем, что вид его менялся постоянно. То оно походило на огромный заброшенный замок, сплошь заросший одуванчиками, кустарниками, крапивой, колючками, и ещё почему — то якорями всех размеров. От огромных, гигантских якорей атомных ледоколов, — до крохотных, миниатюрных, словно игрушечных, якорей. Причём все якоря росли прямо из земли, как на острове Железном в книге «Гаргантюа и Пантагрюэль» Франсуа Рабле. Через некоторое время здание вдруг превращалось в маленький уютный особнячок, в окнах которого мелькали силуэты тощих мальчишек от 9 до 12 лет в одних майках и шортах (а то и в одних трусах, особенно, те, кто помладше). Немного погодя дом принимал вид уютной провинциальной конторы, сельсовета или районного РОНО, в окнах которого мелькали злобные и страшные лица советских и постсоветских, а также вообще педагогов — бюджетников неизвестных миров Великого Кристалла. Представители педагогики были с хищно оскаленными пастями и острыми когтями, с которых капала детская кровь. Также можно было видеть, как расхаживают по дому пузатые и круглые, словно сделанные из теста, завхозы, бросающие злые взгляды на каждого прохожего от 3 до 13 лет. Иногда мелькали представители советской, постсоветской и не пойми какой ещё торговли: от торговцев билетами и мороженым, — до торговцев дефицитом из-под полы, которые глядели на каждого проходящего мимо ребенка хуже, чем Гитлер на евреев. Вдруг здание принимало облик спортшколы 80- 90-х годов, с обветшалой штукатуркой, грибком на стене и помятым советским лозунгом «Народ и партия едины!». Около этого постоянно меняющегося заведения стоял очаровательный ребенок 12 — 13 лет, в лёгкой летней майке, которую он носил в любую погоду, и которую даже ценою своей жизни отказался бы снять. Ибо, как и всякий другой уважающий себя персонаж Крапивина, он был готов отдать свою короткую жизнь буквально за что угодно! Хоть за старый мяч из каждой пятой лунки, хоть за пару палочек от пионерского барабана, в который бил ещё Тимур Гайдара, и даже за дохлую муху (которая по его мнению — лучше всего людей, живущих на земле!). Мальчик был в коротких синеньких пионерских шортах, которые он надевал даже в местный храм всех религий (мечта всех масонов, гностиков и сторонников политкорректности). Мальчишка был с расстрёпаными, немытыми с рождения волосами. И ещё почему -то, (Главный Командор Великого Кристалла редко что знал о тех мирах, которые сам же и придумал), в шнурованной куртке тёмно — малинового цвета (любимый цвет командора «Эспады»!), с аксельбантами и галунами, как у офицера лейб-гвардии гусарского императорского полка, но в то же время с какими-то карманчиками и клапанами по всей куртке, как у Анатолия Вассермана. Из карманов торчали барабанные палочки, ампулы с какой-то жидкостью, ручки и карандаши, записные книжки, какие-то маленькие кристаллики, прозрачные как слеза пионера — героя, и шарики для пинг- понга, а также просто ёлочные и обычные шары, с которыми мальчик периодически обменивался парой фраз. Автор не может поручиться за это, но мальчик утверждал, что они, шарики, ему не только отвечают, но и помогают в повседневной жизни, оберегают от бед и страданий, и даже, что «имеют душу как у нас, и разум в сто тысяч раз лучше чем у нас, и вообще, они лучше всех людей на земле!». В мизантропии принято обвинять великого британского писателя и философа Джонатана Свифта, однако до Главного Командора всех детей СССР и России, ему ой как далеко… Мальчик тем временем стоял у порога лавки и, ярким, тонким, громким, как иерихонская труба, голосом, зазывал покупателей. — Эй, вы все, кто не хочет быть рабом электронных начальников Западной Федерации, или тупым жирным обывателем с острова Двид, или покорным отличником какой-нибудь империи! К нам, сюда, в лавку! Только у нас и только сегодня — Мальчики со шпагой и в пионерских галстуках, худые и одинокие Старшие Братья, уже миллион лет ищущих на Вечной Дороге своих младших сестёр, злобные милиционеры, избивающие бездомных детей — сирот, сбежавших из имперского детдома! В продаже свежие бормотунчики! Только у нас — бормотунчики с целым факелом искорок, которых хватило бы на три миллиона галактик, первой группы крови!.. Внутри помещения был продавец, молодой парень 20-35 лет, в растёгнутом блестящем серебристом комбинезоне астронавта неизвестного космического корабля, с растрёпанными волосами и веснушками по всему лицу. Веснушки были так густо усеяны по всему периметру его симпатичного лица, что самого лица было почти не видно. На голове у парня была обычная синяя кепка с надписью «Речистый», а на груди красовался пионерский галстук, как у вожатого в пионерлагере. Он возмущённо спорил с покупателем, немолодым уже мужчиной 40-50 лет в мятом темно — сером костюме, в помятой белой рубашке и с ёжиком седых волос на голове. — И после этого вы ещё смеете мне говорить, что этот мальчик — юный чародей, невесть как и невесть когда, научившийся колдовать, да притом посильнее самого Альбуса Дамблдора, — не может даже толком проговорить заклинания? Ч… вас дери! Да какие вам ещё юные чародей нужны? Гарри Поттеры, что ли? Ч… вас бери! — Да, но, — робко возражал покрытый морщинками пожилой господин. — Он как-то тихо заклинание бормочет, совсем ничего не слышно, да ещё и чертыхается постоянно, как сапожник из Реттерберга… Продавец не отступал. — Скажите, пожалуйста, — «чертыхается»… — Да какие вам ещё Крапивинские мальчишки нужны! — Вы наш дресс-код знаете: идеальный персонаж должен быть непременно худым, как дистрофик из ГУЛАГа, нечёсан и неопрятен, весь покрытый синяками, шишками, кровоточащими ранами, и с прыщами, либо с веснушками. Также должны быть обязательно толстые и оттопыренные, как у звёзд российского Инстаграма, губы! Крапивинский мальчик обязательно вечно голодный, не знающий вкуса шоколада и мороженого, не играющий в игрушки, смотрящий только документальные фильмы про пионеров и про историю Великого Кристалла. Обязательно выступающий против всякого зла и насилия в мире (особенно против детей), но готовый при желании прибить первого попавшегося педагога/ завхоза/ продавца билетов на железнодорожной станции или пузатого, воняющего пивом дядьку с розовыми щёчками! Он должен быть равнодушным к политике, но при этом прекрасно в ней разбираться! Крапивинский мальчик должен быть против использования всякого рода оружия, но при этом обязан уметь обращаться со шпагой, рапирой, кинжалом, мечом, кремниевым пистолетом и особенно мячиками из 5-й лунки, и барабанными палочками! Крапивинский мальчик обязан быть против всех армий мира, и при этом принять участие в какой-нибудь кровавой войне, где он обязательно кого-то убьёт, о чём будет думать всю оставшуюся книгу и искренне жалеть тех, кто напал на его страны!.. Он обиженный на весь мир, он сирота, его мать убили толстые дядьки — завхозы, его отца затоптали манекены, он сбежал из детдома, переформированого под кадетский корпус или гвардейскую школу Высшего ордена Его величества. За ним охотится полиция — милиция (почему то во всех империях существует именно милиция), армия и спецслужбы, манекены и шкыдлы, школьные хулиганы и уличная шпана, злые генералы и хитрые коварные педагоги, мечтающие сделать из него покорного школьного раба! Он обязан быть междумирным космополитом, — но при этом любить родину! Он должен жить в капиталистическом, демократическом, либо в монархическом государстве, — и мечтать побывать в Тюмени 1948 года! Он должен быть против всех тоталитарных идеологий и организации‌, использующих детей в своих гнусных и подлых целях — и при этом не расставаться с пионерским галстуком! И он просто обязан постоянно чертыхаться и бросаться словами типа- «подонки», «фашисты», «изверги», «палачи», «нелюди», «сволочи», «гады"и ещё «жандармы»! Продавец, подробно описавший идеал книг Крапивина, достал из кармана носовой платок и вытер вспотевшее лицо. — А жандармы -то ему чем не угодили? — наивно спросил покупатель. Продавец пожал плечам. — Честное слово, сам не знаю, но в ранних книгах нашего Великого Командора Крапивинские мальчики какими только словами не разбрасывались — полицейские, жандармы, буржуи, капиталисты, империалисты, фашисты и даже холуи́! — Что такое холуи? — Не знаю, — пожал плечами продавец. — Наверное, так Крапивинские мальчики назвали тех школьников, которые предпочитали учиться и получать знания, вместо того, чтобы лазить по опасным крутым склонам и отвесным скалам, сбегать в заброшенные города и военные заводы, прыгать с высокой башни с тем, чтобы превратиться в ветерков, и разбивать манекены и статуи барабанами палочками! Так берёте или нет? Ч…! — А можно посмотреть, как он работает? — ещё более робко спросил пожилой господин, которого продавец вконец замучил постоянным чертыханием. — Ладно, ч… с вами, смотрите, — смилостивился продавец. Он взял в руки маленькую фигурку мальчика в одних трусах и майке, на вид лет 8-9, бережно поднёс к лицу и сказал: «Директор школы под страхом немедленного четвертования и урезания языка запретил всем детям улыбаться, смеяться и играть в «казаки — разбойники!» Мальчик мигом ожил, замотал головой, широко растопырив глаза, выпятив нижнюю губу так, словно хотел кого-то поцеловать, резко дёрнул руками и ногами, и тонким, звонким голосом, как у юного певца из хора католических мальчиков, крикнул! Да так, что со стен посыпалась штукатурка, с потолка посыпался извёстка, с громким треском разбились пара стекол в окнах, рассыпался в прах какой-то мирно стоящий в углу манекен, разбился вдребезги гипсовый физкультурник с метательным ядром, и сами собой загорелись шестнадцать восковых свечей, и стал сыпаться снизу вверх песок в паре песочных часов. — Чоки — чок, сдохни, старый ты сморчок!!! — зазвенел юный голос. И, упомянув ещё пару раз врага рода человеческого, и послав всех и вся к этому самому врагу, мальчик удовлетворено замолк, обмякнув и безжизненно повиснув в руке у продавца. — Ну как? — гордо спросил продавец, явно довольный и собой, и товаром. — Ну, — выдавил из себя старый господин. — В общем-то подойдёт, но это всё, что он может? — Послушайте, вы, дядька! — сердито гаркнул продавец — У нас каждый мальчик имеет только один дар! У кого собственное силовое поле, да такое, что на танке не проедешь! Кто по параллельным мирам путешествует, стоит ему только со стула спрыгнуть, или в товарный вагон запрыгнуть! Кто любые индексы снимает одним махом руки, кто с шариками разговаривает, кто ампулы с любым ядом внутри способен переварить, как будто это яблочный сок, а кто… — Я понял, понял, — устало сказал старый господин. — Беру. Сколько с меня? Продавец задумался. — Эээ… Можно пять советских рублей до реформы 1947 года, можно семь советских рублей после реформы 1947 года, можно три советских рубля после реформы 1961 года, можно миллионы рублей эпохи перестройки и шоковой терапии, а можно и 3000 марок Западной Федерации, но только до краха электронной юридическо- экономической машинной системы. — У меня только 500 марок Западной Федерации, но после краха электронной юридическо-экономической машинной системы. — Ладно, давайте сколько есть, всё равно мы скоро опять окажемся в заброшенном параллельном мире, где деньги дешевле фантиков от конфет! Покупатель расплатился с продавцом и, бережно завернув Крапивинского мальчика в белый, в зелёную крапинку, носовой платок, вежливо попрощался и удалился. — Холуй проклятый! — крикнул ему в спину мальчик- зазывала, приняв его за школьного учителя истории и обществознания. …В лавку зашёл молодой рыжеволосый парень, по виду ровесник продавца, в распахнутой полувоенной куртке, без всяких шевронов и знаков различия, в джинсах и белых спортивных кедах. Судя по всему, они с продавцом были знакомы. Ещё с тех пор, когда манекены не замкнули время в кольцо, а генералы империи и республики йоссов только- только начали задумываться над созданием Объединённого Генерального штаба. — Эдик, здорово! — Привет, Корнелий! — Ну, как идёт торговля? — Всё нормально, пока ещё достаточно покупателей. Последние время, правда, всё больше старое берут, ещё из 1960 -70- х… — Это что же? — Да про состязания по стрельбе из лука в пионерским лагере, про войну обычного пионера, поющего для своего младшего брата военные марши Победы, чтобы лучше спал. Про войну со всей местной шпаной, от которых за версту воняет «Беломором». Да, ещё про пионеров, умеющих обращаться со шпагой лучше, чем все мушкетёры и гвардейцы Франции, вместе взятые, и разговаривающих с духом бойцов 1-й конной армии Будённого! Корнелиус помялся, взъерошил свои рыжие волосы, и спросил: — Понятно, а есть что-нибудь из зрелого? Ну, что-то типа уланов, лихо скачущих на чёрных дисках по отвесным скалам и стенам… — Сейчас гляну… Продавец полез на полки и ста‌л перебирать там персонажей: очаровательного блондинчика, одетого в черную бархатную курточку, который искал то ли свою младшую сестру, то ли подругу; пожилых, немощных Командоров, на лице которых была написана усталость. Ещё бы! Постоянно защищать этих непосед, которые лезут куда надо и не надо! Были извлечены на свет Божий непутёвые отцы — учёные, для которых исследования говорящих мячиков было гораздо важнее их родных детей, которые, собственно, с ними и разговаривали; молодые красивые и старые сморщенные учительницы с одинаковыми злыми лицами, у которых с острых, как у коршуна, когтей капала кровь непослушных отчаянных мальчишек. Были, собственно, и сами знаменитые Крапивинские мальчики, — те, кто переплывали реку без спроса, разносили всю школьную лабораторию, чтобы создать искорку, или взрывали железнодорожные пути, чтобы не получилось транспортное кольцо, и т.д. Парень долго рассматривал товар. — М-да, всё у тебя, Эдуард, одно и то же. Гопота́ и бюджетники… На прилавке рядами выстроились злобные милиционеры, избивающие бездомных детей; жадные и подлые государственные чиновники, которые худыми и неопрятными мальчишками только что не питаются; внешне добродушные, но на самом деле подлые и коварные лже-командоры; прилично одетые классные любимцы учителей — отличники и задаваки, сытые и тупые; всем довольные обыватели, которые перед Великим Командором виновны только в том, что им уже давно не двенадцать лет, и они уже не худые и одинокие авантюристы. Отдельно перекатывались на своих черных дисках стройные подтянутые мрачные уланы, палящие из пистолетов по каждому проезжающему мимо поезду. Корнелий продолжал с интересом разглядывать товара. — А это что? — А, эти! Это так называемые «дядьки в полосатых темно — зелёных бронежилетах, в беретах и с автоматами», которые исполняют преступные приказы злых и подлых правительств и генералов! — Странно… А почему они все так похожи? Это из одной книги? Продавец протестующе замахал руками. — Да ты что, какое там! Целая серия! Вот эти в малиновых беретах, которые в тараканов и кузнечиков стреляют, — из одной книги. Вот эти, которые под лозунгом «Да здравствует император» какой-то старый форт штурмом берут, — из другой… А вот, посмотри на этих персонажей, — продавец показал на фигурки, среди которых было два интеллигентных парня, один даже в очках. — Заметь, Корнелий, такая редкость для творчества Командора — главный герой в очках!.. — Так вот, эти образчики сидят и матерятся из-за того, что в этом мире погибают дети и как ужасна война… Это уже из книг «Рыбаки и рыбки» и «Лужайки, где пляшут скворечники»! Берёшь? И продавец гостеприимно взмахнул рукой на разбросанный по прилавку товар. Корнелий в замешательстве опять взъерошил свои рыжие вихры. — Да зачем они мне! Это же считай те же фашисты! Продавец помотал головой и поцокал языком. — Ну не скажи! Хотя, Командор тоже так считал. Но без них никуда. Иначе кто же детей будет убивать? Не друг дружку же им мочить!.. — Слушай! — неожиданно воскликнул молодой покупатель. — А можно как — то без этого обойтись?! — Без чего? — не понял продавец. — Ну… Без убийства невинных пацанов. А то из цикла в цикл кочуют эти худые и вечно голодные, вечно нечёсаные, вечно всем недовольные (даже если в семье всё хорошо), с немытыми ушами, пацаны. Из книги в книгу их зверски и бесчеловечно убивают то какие-то «имперские милиционеры"(это как вообще?), то эти десантники из «имперской либо национальной гвардии», то какие-то непонятные бандиты, то вообще как-то сумасшедшие педагоги, а то и просто куклы ходячие… Продавец на мгновение застыл, потеряв дар речи, а потом разразился возмущённой тирадой. — Да ты что! С ума сошел, на основы сакральных сюжетов покушаться! Да если бы наш Великий Командор, который больше всего на свете любит абсолютно всех детей в мире, не убивал бы их десятками и сотнями тысяч в своих книгах, — кто бы понял, что детей убивать нельзя?! Если бы он не смаковал то, как они истекают кровью, — кто бы вообще жалел детей?! Да если бы он не лишал их родителей и родного очага, — кто бы вообще знал, что такое в жизни бывает?! Корнелий глотал воздух и таращил глаза на Эдуарда, силясь найти достойный ответ. Продавец полез под прилавок и бережно достал оттуда какую-то медную коробочку, в которой что-то звенело. — Кстати, у меня для тебя есть спецпредложения! Никому не показывал, только тебе… Корнелиус с интересом рассматривал тощую фигурку. — Что это за персонаж? — Французский мальчик, который пошёл добровольцем на Крымскую войну! Убил там бойца крымского ополчения, за что корил себя до самой смерти. Когда погиб, непонятно… То ли расстреляли французы, за то, что пятнадцать русских пленных отпустил, то ли утонул, то ли от бомбежек погиб… Но вот обрати внимание! Это русский мальчик эпохи перестройки и шоковой терапии, которому он является в трудную минуту и помогает ему! — Однако… А он в курсе, что этот красавец — барабанщик против его предков воевал? — В курсе. Но он считает, что несправедливых войн не бывает и что барабанщик ненарочно убил ополченца. Берёшь? — Беру! Смешаем сюжеты! Пусть все три в Чили едут, с «фашистской хунтой» воевать. Ещё добавим пару философских размышлений в стиле «зло порождает зло» и о «сопротивлении злу силой», можно даже что-то из Ильина, что-то из Льва Толстого добавить… Никто и не догадается! — Отличная идея! Эй, Васька! Упакуй это всё! В дверь просунулась косматая башка. — Я тебе не Васька, а Дрыщ! Запомнить уже пора, ч…! — Чего это он? — в недоумении Корнелиус покосился на Ваську — Дрыща. Продавец снисходительно усмехнулся. — Да у него фамилия — Дрыщев. Отсюда и кличка. Ты же не хуже меня знаешь золотое правило Командора — никаких человеческих имён, только одни клички! Чтобы четко и ёмко! Чтобы всю суть отражала! Сопливик, Лосьон, Буца, Абрикос, Чита, Копейкин, Рыцарь синего оленя, Матрос Вильсон, Кашка, Патефон и так далее! — М-да уж, прям как на зоне! — Ну а чего ты хочешь?! Командор рос на улицах Урала конца 1940-х годов. Скажи спасибо, что ненормативной лексики не употреблял в книгах вплоть до распада СССР! Долго держался! Наконец покупатель расплатился, значительно облегчив свой кошелек, и вышел из лавки, нагруженный увесистыми свёртками. В лавку зашёл скромный и худенький, как маленький страус, мальчик лет восьми. Он был в парадной школьной форме не пойми какого государства — то ли очередной «Великой империи», похожей больше на Россию эпохи лихих 90-х, то ли внешне благополучной «Объединённой республики», правительства которой тайно истребляет всех своих несовершеннолетних граждан — от 7 до 14 лет. Он робко потоптался на пороге, низко понурил голову, вытер обильно текущие сопли из-под носа, и тонким, нежным голоском спросил: — У вас есть шкыдлы? Или пляшущие на лужайках скворечники? Продавец скосил глаза на мальчика. -Дрыщ, покажи этому пацану, где у нас хранятся игрушки Командора «специально для детей». — Иди сюда, — грубо позвал его Васька Дрыщ. — Иди, чего встал как на допросе у следователей «жёлтого волоса!» Он схватил ребенка за руку и поволок его в дальний угол лавки. — Вот, смотри, всё здесь! На полках в дальнем углу комнаты копошилась разного рода живность, увидев которую директор Космозоо, нервно закурил бы в сторонке. Там были золотые рыбки, убив которых, можно оживить лучшего друга. Синие фламинго, которые всегда придут на помощь, стоит только в старый ключ от дома посвистеть… А вот и скворечники, способные плясать до упаду на любой лужайке, где есть нищие бедные дети — сироты и морально покалеченные войной студенты — гуманисты. -А вот и сами бормотунчики! — показал Васька. — Глянь — ка, уже заряженные микрокристаллами, уже в каждом по пол- литра крови пяти самых преданных друзей. Такие бормотунчики способны отвечать на любой вопрос без конца! — А искорки внутри них есть? — Конечно же есть, иначе как бы они могли жить! Сам понимаешь — без искорки они живут только десять минут, а потом коньки отбрасывают! — Скажи пожалуйста, а водяные инопланетяне и добрые гигантские кузнечики есть у вас? — Вон в том углу, только ты с ними поосторожнее — улететь могут. Да ещё и дразнится будут! — Почему? — робко спросил мальчик. — А ч… его знает! Так уж Великий Командор решил — даже самые положительные персонажи должны раздражать читателей! Тем временем, пока шёл этот детский разговор, в лавку вошла молодая девушка. Была она очень некрасивая, с пухлыми губами и толстыми, как у одуванчика из старого мультфильма, щеками, в форменной куртке стройотряда и джинсах. Она явно училась в ПТУ, однако на лице её читался признак интеллекта. — Салют, Эдуард! — приветствовала она продавца низким басистым голосом. — Здорово, Вера! Давно не виделись! — Давно… Слушай, Эдик, у тебя есть симпатичная девочка 11-13 лет, желательно главная героиня (ну, или подруга главного героя). Надо, чтобы и училась хорошо, и характер был мягкий и добрый. Да, и чтобы не боялась бороться с любыми проявлениями зла — от тупых школьных хулиганов, и школьных учителей, ненавидящих детей за то что они — дети, — и до гипсовых манекенов, мечтающих уничтожить всё живое. — Извини, Вер, но буквально пред тобой межзвёздный скиталец — курсант последнюю забрал. Да их и раньше — то не особо много было. Ты же знаешь, что наш Великий Командор только мальчишек любит, только их всегда воспитывает. Помнишь эту песню -"мальчишки есть, никуда вам от них не деться»?.. Ну и вот! А девчонок — раз — два и обчëлся! — Ну, Эдик, ну, миленький, ну посмотри хорошенько! Ну, мне очень надо, я уже устала от его бесконечных худых и прыщавых пацанов с изодранными в кровь коленками, мятыми майками и давно немытыми пятками! — Ох, женщины, прав был Великий Командор — все вы дуры! Поэтому вас и так мало у него… Ладно, сейчас погляжу на складе, может что и завалялось из раннего. Тогда он ещё девчонок периодически включал в свои сюжеты. Подожди немножко… Продавец пошёл вглубь лавки, стал там рыться, копошится и при этом ворочать: — Блин, вот куда деревянный кинжал Толика из книги «Дети синего фламинго» делся. — Ба, даже кровь слуги Ящера ещё не высохла на кончике кинжала… Нехило же его Женька Ушаков пырнул… А вот где модель парусника из «Площади старых якорей»! Чуть не раздавил… — А вот и сам Белый Шарик Матроса Вильсона! Ну как надо проверить, он ещё говорит?.. Ты кто? Ты кто? Ты кто? Да кто ты, ч… тебя дери?! Ладно, потом проверю, дома вечером, когда жена уйдет, чтобы никто не видел… — О, а вот и модель космического вездехода «кентавр — супер!» Та самая, которую клоун- манекен Геле Травушкину подарил! Интересно, она правда может ходить? Надо будет проверить, когда искорку смогу у этих болтунов отобрать! . — О, а это что за рыба — шар? Тьфу ты, это же рыба — луна из «Чоки — чок», лишь бы опять не стала клянчить мороженое… Ишь чего вздумала — питаться мороженым в мире, где не в каждой — то книге и хлеб нормальный есть! Да и дети погибают каждые 5 минут… Не Великий Кристал, а Великое Кладбище Невинно Убиенных мальчишек… — Блин, чёрт, да где же эти его музы- дуры?.. — Ты там скоро? — нетерпеливо спросила страшная девица. — Да погоди ты, я сейчас… Тут просто столько хлама накопилась… Из всех миров Великого Кристалла… Продавец усердно копошился на верхних полках, переодически чихая от пыли. Вдруг что-то упало и зазвенело, брызнув осколками. — Ой, а что это я сейчас случайно уронил и разбил? Ах, это же стеклянный Генка из повести про летающих змеев! — Жалко, хороший был пацан, только стеклянный… Ну ничего. Возьму одну золотую рыбку, задушу и попрошу чтобы оживила его! Стеклянные барабанщики дороже золотых рыбок — как нас учил Великий Командор!.. — Так, а это что? Ого, да это то самое колесо улана, которые Федька украл! А это… Девица тем временем закипала. — Ну, Эдик, давай побыстрее! У меня через два часа лекция старого профессора столичного университета, на заросших травой и одуванчиками лугах! — А профессор из университета какой столицы? Западной Федерации? Или Восточной? Первой империи, той где война без конца идёт? Или той, где регент вместо императора? — Да я сама не знаю! Мудрый Смотритель пирамид равновесия Добра и Зла в заброшенной пустыне сказал, когда я туда огромные медные шары тащила, чтобы не было в мире зла, что «будет лекция профессора о истории происхождения Великого Кристалла»! А какой именно — не уточнил. — А он точно тебе именно это сказал? — Да я, если честно, не уверена. Прискакал на своём жеребце, посмотрел на меня высокомерно, прошмякал что-то на этой тарабарщине — «языке песков», и ускакал! А я эти дурацкие шары ещё, наверное, вечность, тащила… Тут неожиданно послышался сильной грохот и шум, как будто упало куча какого-то хлама. В следующий миг из склада выскочил продавец, весь покрытый горой какого-то мусора. На голове его была странная старинная шляпа, как у мушкетёра, в одной руке он держал старую мятую коробку, в другой какую-то блестящую коробочку. За его первой ногой волочился старый, гнутый, колченогий стул, увешанный разного рода пропеллерами и разноцветными ленточками. — Что с тобой? — с ужасом спросила покупательница. — Да, понимаешь, я там хотел свет включить а неподалёку стояла плитка бабы Клавы. Ну, та самая, которая любую технику блокирует. Выключатель не работал, я в темноте наступил на дохлого робота — шпиона спецслужбы регента. Робота раздавил в лепешку, но и сам упал. И просто на «лап» Лыша!. Эдуард поставил на стол картонную коробку, и достал оттуда несколько девчачьих фигурок. — Вот, это из раннего… Легкомысленная муза одного сопливого поэта- графомана (считай, заготовка под Бараша и Нюшу). Представь, Вера, этот рифмоплёт ради редкого подарка к дню рождения своей, с позволения сказать, дамы, бежит в сказочный мир. Он отказывается стать юнгой на корабле доброго старого капитана, затем отказывается от дружбы с одним очень классным парнем — юным лётчиком и, наконец, находит ради неё модель одного корабля. Попутно получает кучу ссадин и синяков, возвращается к ней, уже мысленно представляя, как они потом будут отмечать 50 лет совместной жизни… А она знакомит его со своим хахалем — его злейшим врагом — семиклассником! — М-да, не прав был старик Шекспир — есть повести печальней на свете, чем повести о Ромео и Джульетте!.. — Да на фоне Великого Кристалла и «Игра престолов» — просто сборники детских сказок для самых маленьких! — угрюмо заметила Вера. Продавец слегка поморщился. — Ну, не настолько… У Великого Командора были и добрые рассказы. «Пистолет капитана Сундукера», например… — Это где крыса по кличке Шкурик умерла? И где главный герой — мальчик с внешностью херувима ей могилу вырыл и написал «Шкурик»? Да, очень шикарная повесть! — Зато у него как — раз таки старшая сестра была красивая, в конкурсе красоты участвовала! — Ага, только только ума не хватало и характер так себе! — Вот ведь не угодишь тебе! Ладно, вот ещё один женский персонаж! Первая главная героиня в книгах Великого Командора! От её имени писал! — Помню, помню! Особенно первая строчка: «…Девочка по испански это значит «мучача!» Действительно, о чём ещё думать девочке в 14 лет — как звучит название её пола на европейских языках! В лавку неспешно вошла группа мужчин и женщин от 40 до 60 лет, солидных, важных и серьёзных. Они деловито стали рыться в коробках и шкафах лавки, перемешивать персонажей, некоторых просто поставили кверху ногами. Словом, вели себя бесцеремонно и нагло. — А это ещё кто такие? — вытаращилась на происходящее бесчинство Вера. — А, литературные критики Командора! Как всегда, всё перевернули с ног на голову, ничего не поняли и только больше запутали… Неожиданно к продавцу подбежали оба мальчишки — зазывала и покупатель. — Эд, Эд, беда! — в унисон голосили они. — Что такое? Опять целый аквариум золотых рыбок задушили, чтобы своих пра- прадедушек оживить? — Нет, мы просто Великий Маятник в Часах задели! — Какой маятник? — спросила Вера. — Наверное, тот, который модель Великого Маятника, из книги «Крик петуха», который всем Великим Кристаллом управлял… Продавец побледнел. — Что вы сделали? Дрыщ, запинаясь, стал рассказывать. — Ну, мы, короче, искали, где лежит мячик из пятой лунки.Вовка Ватник просто хочет одного гипсового гада из музея изобразительных искусств разбить. Ну, мы все шкафы обыскали… — А почему у меня сразу не спросили? — Не хотели отвлекать, ты же был занят с этой… И Дрыщ сердито покосился на Веру. Вера побагровела. — Что ещё за «эта»? Ах ты, сопля несчастная! — Вера, спокойно. И Эдуард в примирительном жесте вскинул ладони. — И что дальше? Дрыщ засопел и уставился взглядом в пол. — Ну, мы нашли в чулане какие-то старые часы с маятником и подумали — а может, правда, они там лежат? Ну, полезли туда, а часы не ходят! Ну, мы и решили их запустить! И как расшатаем! Как запустим… Не дослушав, Эдуард бросился сломя голову с полкам с товаром. Грубо растолкал критиков, которые недовольно заворчали. И замер от удивления. То, что он узрел, повергло его в ужас… Грузные и бородатые гвардейцы канцлера из повести «Ночь большого прилива» во главе с этим самым канцлером устроили кровавую мясорубку с слугами ящера Тахомира Тихо. Что это было за зрелище! Гвардейцы стреляли из старинных самострелов, неуклюже и неумело махали шпагами и рапирами. Слуги в ответ кололи их копьями, стреляли из необычных ружей. На вид кремневые ружья из 16 века, но сбоку боевые магазины, как у автомата Калашникова. Обе стороны были слабые, трусливые и бездарные вояки, но слуги Ящера были лучше вооружены, поэтому вскоре на полке образовалась огромная гора гвардейских трупов. Сам Канцлер, воспользовавшись общей сумятицей, под шумок подобрался к Тахомиру Тихо и проткнул его шпагой насквозь! Конечно же, пробить тройной слой жира Верховного правителя Острова Двид он был не смог, но поскольку Тахомира именно в этот самый момент превратился в Ктора Эхо, прикончить его не составило особого труда. Заодно Великий Канцлер заколол главного прокурора острова Двид Крикунчика Чарли. Слуги Ящера удовлетворённо оглядели поле битвы, убедились что никто из гвардии Великого Канцлера не выжил, как и полагается всем военным преступникам. Методично добили раненых. Увидев, что всё руководство их любимого острова погибло, бойцы построились в гигантский четырехугольник и, выставив вперёд копья, бросились на Канцлера. Тот не стал дожидаться, пока его прибьют и, злобно усмехнувшись, проткнул сам себя рапирой. Слуги Ящера растерялись. И вдруг, откуда ни возьмись, налетел боевой десант бездомных детей острова Двид, верхом на синих фламинго; и до смерти перепуганные слуги Ящера разбежались кто куда. Уланы Западной Федерации сошлись в не менее кровавой схватке с закованным в средневековые доспехи воинами Великого Кристалла. Поскольку у уланов имелись боевые пистолеты, а у воинов древних народов только копья, мечи и луки со стрелами, — исход битвы был предрешён. Правда, и они тоже нанесли такой большой урон, что по итогам сражения не уцелел никто! Боевые дядьки в полосатых бронежилетах с автоматами в руках устроили ожесточенную перестрелку… Между собой! Просто они все были из разных книг и из разных армий, причем разных миров. Силы были примерно равны и исход битвы был, как у предыдущих вояк. Все пали смертью храбрых. Сотрудники правоохранительных органов разного рода демократических и монархических государств Великого Кристалла устроили драку резиновыми дубинками со своими коллегами из СССР и РФ эпохи перестройки и шоковой терапии. Эдуард вспомнил, что они тоже были отрицательные персонажи. Бойня закончилась строго по канону Великого Командора — не уцелел никто! Пузатые дядьки и тетки, злобные педагоги из нашего мира оказались запертые вместе с лже- командорами Кантора, сотрудниками ЧПИД и эскадронов Рио в одном из заброшенных домов Великого Кристалла, населённом говорящими мячиками, шариками и крысами шкыдлами. Для людей, которые во всё это не верят и верить не хотят, именно так выглядят ад! Манекены в одинаковых строгих костюмах и медных касках, стройными колонами, в сплошных рядах, медленно наступали на какую-то заброшенную крепость. Это было, скорее всего, здание морского лицея, однако оборонял его не мальчишки с учебными карабинами и барабанами, а сам Ящер — огромный железный спрут. Своим медными щупальцами он медленно и методично давил и мял маленькие фигурки манекенов, разбрасывал их в разные стороны, протыкал насквозь своими щупальцами (на некоторых уже красовались настоящее бусы из продырявленных насквозь тел манекенов). Одно щупальце извергало столп огня, который сжигал и плавил бедных манекенов. Работа, как говорится, спорилась. Правда, один из маникенов, — клоун в желто- красном балахоне и в злобно улыбающийся маске, попытался спастись бегством. Однако Ящер смог разглядеть его, раскидал остальных манекенов и, поймав его, насадил на самый конец свой щупальца. Когда со всеми глиняными болванами и гипсовыми истуканами было покончено, железный монстр спокойно рассыпался. — Это конец, это просто конец нашего мира! Прокричав эту полную отчаяния и ужаса фразу, продавец, обхватив голову руками, медленно сполз на пол. Критики удовлетворено смеялись, кто-то спросил: — А как этот спрут справился с ними, Командор же сделал их неуязвимыми? И кто-то тут же ответил. — Должно быть, поменялась их молекулярная структура! Продавец раскачивался из стороны в сторону и тихо стонал. Оба пацана, глотая слёзы, жалобно пищали: «Мы больше не будем». Один из критиков, самый молодой, подошёл к продавцу и сказал: — Не расстраивайтесь, всё так и должно быть. — Вы просто не понимаете! — стонал Эдуард. — Это же основа сюжета любой книги Командора! Чем больше злодеев, чем они отвратительней, чем чаще уходят от наказания за свои преступления, — тем лучше! — И это нормально? — изумился критик. — Это жизнь! Вы, кроме Нюрнберга, можете вспомнить хоть один пример того, как злодеи получили по заслугам? Критик покачал головой, возражая. — Знаете, великий физик Лев Ландау как-то заметил, что искусство не зеркало, чтобы всё отображать… — Но это золотой канон Командора: ни один злодей не должен быть наказан! Ни один!!! Сплошная правда жизни! Критик помолчал и тихо сказал: — Вы знаете, Командор забыл другое золотое правило детской литературы. — Какое же? — Зло всегда должно быть наказуемо! Занавес. И это конец!