Мой идеальный мир

      Мой идеальный мир — это место, где боль и страх возведены в абсолют. Это мир, где боли и страха просто нет…       Ненависть, похоть, власть. Боль, отчаянье и страсть. Это всё, что руководит тобой порой. Временами мне кажется, что ты совсем не контролируешь свои желания, порывы и чувства. Захотел и сделал, всё просто, верно? Вот я так же поступлю с тобой, согласие необязательно.       Когда мы встретились впервые, ты пьяно ржал на пол-улицы над девочкой, которая упала и разбила коленку. Я сразу понял, что ты восхитительно ненормален. Этот слегка истерический смех привлёк меня и заставил подойти поближе. Какая-то женщина, мимо проходя, сделала тебе замечание, ты же просто послал ее на хуй. Тогда рассмеялся уже я. Ты замер и обернулся, чтобы посмотреть на меня. Твои глаза тогда были желтого цвета.       Наш первый поцелуй — я до сих пор чётко помню его. Грязная подворотня, ты слегка пьян — привычное твоё состояние. Безумные глаза странного фиолетового цвета. Застывшие, почти стеклянные.       Ты всегда носишь линзы самых безумных расцветок. Говоришь, что они отражают то, что внутри, настроение и, может даже, мысли. Красные — значит, хочешь крови. Синие — жаждешь покоя, что на моей памяти случалось крайне редко. Ярко-жёлтые — безудержное веселье в душе. Фиолетовый — значит, ты сегодня задумчив.       Смеясь твоей искренности, я подошёл к тебе. Встал совсем близко, вплотную, куда ближе, чем это положено размытыми нормами приличий. Ты смотрел на меня застывшим взглядом, рот приоткрылся в удивлении, дыхание рвано вырывалось из груди. На улице было холодно, и воздух из твоих лёгких кружился в недолгом танце, растворяясь в уличной вони. Я погладил тебя по щеке, ты даже не вздрогнул, лишь продолжил смотреть на меня удивлённо-застывшим фиолетовым взглядом. Что, не ожидал? Ты думал, что я обычный прохожий, простой клерк, серьезный и спокойный? Какая-нибудь офисная крыса с часовым перерывом на обед и полным социальным пакетом? Ты ошибался, маленький мой, крепко ошибался.       Криво оскалившись, я схватил тебя за горло, зло и жёстко. Ты рефлекторно вцепился в мою руку. Наверное, не понравилась грубая материя перчаток, ну или, что вернее, подобная наглость. Но мне это было безразлично, и твое удобство меня не волновало. Я просто прижал тебя к стене, ты задыхался и пытался вырваться. Я только скривился: не стоит сопротивляться, это только раздражает.       Я слегка ослабил хватку рук и, прежде чем ты сделал глоток воздуха, поцеловал тебя. Грубо, сминая губы и почти кусая их. От удивления твои глаза широко распахнулись. Я всматривался в них, пытаясь различить нотки подступающего страха. Но к своему удивлению, ничего подобного не заметил, лишь какой-то странный блеск. Внезапно ты ответил на поцелуй. Да так страстно, что под напором я чуть подался назад.       С того самого момента я понял, что обзавелся новым фетишем. Твои глаза. Вспышки безумия в них в моменты нашей общей страсти…

***

      Ты сумасшедший и с легкостью впишешься в мой безумный мир. Вдобавок ты абсолютно не приспособлен к нормальной человеческой жизни. Ненавидишь людей до такой степени, что от одного вида твоей ярости перехватывает дыхание. Их кровь, твоя бледная кожа – отличный контраст. Ты редко появляешься на солнце: не любишь день. Твое время – ночь. Время расцвета ярости и гнева. И как же это меня заводит. Ярость в красных глазах, жажда крови. Грязный и сумасшедший секс на кладбище. Ты ослепительно прекрасен на мраморных плитах…       Ты груб и жесток, но временами борешься со своим безумием — всё ещё привязан к этому ненавистному тебе миру, что так жестоко уродует всех живущих. Порой, в периоды особо острой борьбы, тебе становится так плохо, что ты просто падаешь посреди комнаты. Прямо в чужую кровь, прижимая растерзанное тело к груди. Рыдаешь, моля о прощении. Мальчик мой, просто подумай, какая им уже разница? Они мертвы — и хорошо. Их мучения окончены, мы с тобой помогаем людям, помогаем тем, кто устал, помогаем, хоть и ненавидим их. Но в моменты раскаяния и отчаяния ты не слушаешь меня, и я даже не обижаюсь. Я вообще мало что чувствую. В моем мире есть только два состояния: безразличие и страсть. Что может быть лучше? Всё остальное лишнее.       Обхожу мертвое тело и присаживаюсь перед тобой на корточки. Ты захлебываешься рыданиями и, отпустив труп, тянешь ко мне руки в немой просьбе помочь. Утешить, успокоить. Слезами, наверное, можно наполнить море… Я смотрю на это с холодным безразличием, меня не трогают истерики. Они пройдут, ведь всё всегда проходит, это неизбежно. Со временем я помогу тебе убить чувства, и ты пойдёшь со мной, в мир, где есть счастье, ведь в этом его точно нет. Здесь только огонь, который выжигает души людей, калеча их, как тебя когда-то. Если бы я мог ненавидеть, то ненавидел бы этот мир за то, что он сделал с тобой.       Ты псих, твои перепады в настроении бывают ужасающими и разрушительными. В ярости крушишь всё, что попадается под руку, и бьёшься головой о стены. Я не останавливаю тебя, просто сижу в кресле и жду. Потом ты начинаешь плакать, и для меня это как своеобразный сигнал, что пора.       Беру тебя за волосы и грубо впиваюсь поцелуем в губы. Ты захлебываешься рыданиями, захлебываешься своей болью и горем, но мне безразлично. Я должен убить в тебе последнее сожаление о безумии. Уничтожить и раздавить. Оно тебе не нужно, поверь мне, милый, я лучше знаю.       Ты слабо протестуешь, когда я расстегиваю твой ремень и тянусь к пуговицам, не прерывая поцелуя.

***

      Ты сошел с ума совсем недавно, у меня же многолетний опыт в этом деле. Я ненавижу свое безумие — и потому погружаюсь в него с головой. Нет ничего лучше чужих ненависти и страха, боли и страсти. И ты составишь мне компанию в мире безликих и бездушных людей. Мы будем вместе, потому что я так сказал. Я решил это давно, наверное, с момента нашей первой встречи.       Я протягиваю тебе руку. Пойдем со мной, в мой мир. Там боль и страх в абсолюте, ненависть и страсть смешаны воедино. Нет несправедливости, так как отсутствует само понятие справедливости. Пойдем, мой мальчик, я покажу тебе настоящую жизнь, без запретов и ограничений…       Ты смел и прекрасен, поэтому останешься со мной. Навсегда. Я помогу тебе окончательно сойти с ума. Нельзя оставаться на грани. Те, кто думают, что можно сохранить равновесие между нормальностью и отсутствием её, крепко ошибаются. Я тоже так думал и за эту ошибку заплатил очень большую цену.       Моя семья никогда не простила бы мне падения, да и не надо. Мнение мертвецов никого не волнует.       Я помогу тебе — и заставлю тебя. Протяну руку — держись, и мы уйдем в безумие. Только двое, никого больше. Все остальные — это суета, мелкая, незначительная. Немного раздражающая.       Ты отвечаешь на мою грубость лаской, всё ещё со слезами на глазах. Когда тебе плохо, я делаю еще хуже, доводя твоё состояние до апогея, и потом показываю, как можно этим наслаждаться. Со временем тебе понравится, обещаю. А свои обещания я всегда выполнял.       Обещаю, что мы уйдем отсюда. Уйдем вдвоём, туда, где боль и страх доведены до абсолюта. Туда, где боли и страха больше нет. Где нет уже ни капли жизни.       В мой       идеальный       мир…