Мой прекрасный мучитель

- Ты волнуешься перед игрой? - вопрос от Марка накануне полуфинала застал Мануэля врасплох. Вратарь тактично промолчал, улыбнулся и едва заметно кивнул. Сколько бы важных матчей он не сыграл в своей карьере, унять эмоции было невозможно, тем более такому импульсивному человеку, как Нойер. Чемпионат Европы приближался к своему логическому завершению, провести всего лишь две встречи — одну полуфинальную и одну финальную битву. В первой игре одной второй финала победу одержала красная фурия, переиграв португальцев по пенальти, все рассчитывали на повторение финала четырехгодичной давности и реванша от немецкой сборной... Но для воплощения мечтаний в реальность нужно было выбросить за борт турнира неуступчивых итальянцев, с которыми немцы в последнее время играли совсем неудачно. Старожилы сборной хорошо помнили обидное поражение от скуадры адзурры на домашнем чемпионате мира, победить завтра нужно было любой ценой. - Я, если честно, даже не представляю, что завтра будет... - глубоко вздохнув, прошептал Марк и крепче прижался к Мануэлю. - Тебе-то будет не страшно. Ты пока третий вратарь и выйдешь на поле, только если комета упадет на стадион, и из всех игроков спасешься лишь ты, - с некоторой усмешкой заметил Нойер, понимая, что совсем не хотел обидеть парня. Вырвалось. На эмоциях. Неосознанно. - Ты в своей карьере много таких ночей пережил, привык, наверное, уже... - Как ни странно, нет. Каждый раз не могу уснуть и каждый раз совершенно не высыпаюсь. Снаружи волнение никто не замечает, я вратарь, я должен быть уверенным в себе всегда, независимо от обстоятельств. Если я буду нервничать, так будет и со всей командой. Мне противопоказано волнение... Марк был очень удивлен, услышав от Мануэля такое, ведь Нойер прошел и огонь, и воду, и медные трубы мирового футбола, страх должен был испаряться без проблем. Но эмоции, с которыми даже опытный вратарь порой не мог справиться, увы, никто не отменял. - А в какую ночь было труднее всего? - В мае, перед мюнхенским финалом. Пока мы шли к этому дню, я не осознавал, что мы сможем сыграть такой матч на своем стадионе. В ночь перед игрой я наконец-то понял, на какого уровня матче буду стоять в воротах. Весь накопленный опыт полетел к чертям, перед той встречей я практически не спал. Не знаю, как я выстоял ту игру. Да и не важно это, все равно проиграли... - Я верю в тебя, Ману. Всегда быстро проходившая ночь превратилась в бесконечно длинную. И двум вратарям потребовалось много терпения, чтобы её пережить. Марк дарил Мануэлю безмолвное спокойствие одним своим присутствием. Нойер слушал тихое ровное дыхание Тер-Штегена, и теплая волна спокойствия накрывала его с головой. Мануэль наблюдал за уже спящим парнем, прижимаясь к нему крепче, закрывал глаза и засыпал сам. Забывал о завтрашнем противостоянии, о тех мыслях, что тревожили Нойера весь турнир, об ответственности за команду. Мануэль не мог найти оправдания этому чудодейственному влиянию Марка-Андре, но не отрицать его он не мог. «А оказывается, находится рядом с ним не только приятно, но и полезно». *** С самого утра Марка преследовало плохое предчувствие. «Проиграем. Не пройдем дальше. Проиграем». Он старательно гнал от себя дурные мысли, но те упрямо возвращались подобно бумерангу и, наконец, напрочь засели в голове Тер-Штегена. «Господи, о чем я думаю? Нужно верить в победу, мысли материальны, в конце концов». Марк словно слышал голос в голове, шепчущий: «Проиграем». Бороться с ним было невозможно. «Мы фавориты, все в нас верят, мы победим, победим!» Жизнеутверждающие мысли не могли заглушить дьявольский шёпот. С самого стартового свистка все европейское внимание было приковано к полю варшавского национального стадиона. Немцы, не раздумывая ни секунды, пошли в атаку, один за одним транжиря верные голевые моменты. В тот вечер, казалось, ворота сборной Италии защищал не только Джанлуиджи Буффон, но и какие-то неведомые силы. Стоило защитникам немного отвлечься, не уследить за одним соперником — и рассерженному Мануэлю приходилось доставать мяч из сетки ворот. «Пропустили первыми. Как теперь отыграться? Как победить? Как?» Голос в голове Марка перестал шептать, он громко зазвучал. За первым пропущенным мячом последовал и второй. Поймавший кураж Балотелли сделал дубль. Паника распространялась среди команды с завидной скоростью, немцам еле удалось сохранить счет до перерыва. Голос в голове Тер-Штегена кричал лишь одно слово: «Проиграем». Тренер пытался сотворить вдохновляющую речь, но из-за постоянных тактических вставок она выглядела нелепой. Мануэль буквально рвал и метал, взглядом прожигая провинившихся защитников. - Понимаю, вы думаете, что я спасу вас из любой задницы, что я всесилен, но мать вашу, не до такой же степени! - Ману, все будет хорошо, успокойся, - говорил Марк, садясь рядом с Нойером, - мы отыграемся и победим, ты только успокойся. Голова вратаря должна быть холодной, ты сам это говорил. В глазах Мануэля ещё не было проклятой обреченности, которая постепенно распространялась среди игроков. Весь второй тайма каждый из игроков немецкой сборной словно пытался пробить глухую стену. Итальянская оборона стояла чуть ли не насмерть, все летело мимо ворот. Йоахим Лев пытался влиять на ход игры, делал замены, но толку было мало. Что бы они не придумали, выходило мало. Времени с каждой секундой становилось все меньше, надежды на победу ускользали. Под конец каждый был готов расписаться в собственной беспомощности. За несколько минут до конца пенальти, реализованный Озилом, подарил шансы на спасение, но времени все исправить не хватило. У Нойера не выдержали нервы, последние мгновения матча он провел в центральном круге, готовый в любой момент ринуться в атаку. Вместе с финальным свистком победно закричал и голос в голове Тер-Штегена. «Проиграли! Проиграли! Вылетели!» Немецкая сказка на просторах Польши и Украины подошла к концу. *** - Черт возьми, как это могло произойти?! - Мануэль был вне себя после обидного проигрыша. От рук вратаря пострадала настольная лампа, которая теперь валялась в углу номера. Марк сидел на кровати, уронив лицо в ладони, и ничего не мог возразить. Он был подавлен не меньше, чем его коллеги, но держал это все в себе. Нойер мерил шагами комнату, пытаясь успокоиться. - Ману, пожалуйста, не надо убиваться... - начал было Марк. - Не убиваться? Извини, очень сложно быть спокойным в такой ситуации, когда упускаешь верный шанс из-за всеобщей глупости, - сорвался Мануэль, будучи не в силах держать себя в руках. - Ты лучший вратарь своей страны, у тебя будут еще шансы, впереди будут новые чемпионаты... Тер-Штеген сзади подошел к Нойеру и обхватил его руками. Только так Мануэль смог остановиться. - Прекрати истерить, Ману, ты был лучшим, ты выиграешь этот чемпионат, и Лигу Чемпионов, и Кубок Мира. У тебя будет всё. Забудь этот день и подожди немного. Я не знаю, чем тебе помочь, но я... очень хочу тебе помочь. Мануэль повернулся к Марку, резко впившись поцелуем в его губы, кусая их до крови, будто вымещая на Тер-Штегене обиду на самого себя. А тем временем менеджеры сборной уже заказывали билеты на завтрашний рейс «Варшава — Франкфурт». Марк еще не до конца осознавал, что на следующее утро ему придется расстаться со своим мучителем.