Бакудо №100

Прошла неделя, за ней еще одна, словно кто-то наштамповал дней впрок, да так и пустил их друг за другом. В Сейрейтее зарядили дожди, серые и тягучие, - часы от них тянулись нескончаемо. Каждое утро Кира входил в кабинет и просиживал там, чаще в молчании, положенное время, чтобы успеть справиться с документами, но не задержаться дольше необходимого. Стол, на столешнице две царапины, – капитан как-то вздумал резать бумагу занпакто – седзи с расцветающей календулой, напоминающей снежинку, под лейтенантским стулом – коробка. Изуру сложил туда все, что больше не было нужно: оранжевый чайный набор (капитан любил яркие краски), адскую бабочку с четырьмя крыльями (Ичимару запретил ее развоплощать и велел задуматься, к чему ведет излишество), приказ улыбаться по вечерам четверга (три печати и размашистая подпись с восклицательным знаком), записку, оставленную как-то на столе: «Изуру, ночами в Сейрейтее сплошная скорбь. Хочу видеть твой второй глаз. Не буди раньше 11. Явится Зараки, скажи, чтобы проваливал, и сразу беги, ты мне еще понадобишься». Все это жило теперь в коробке, и Кира осознанно не желал забирать ее в свои комнаты, чтобы оставался хотя бы фантомный шанс сопротивляться лижущим глаза снам. Со времен неудавшегося разговора, когда Изуру попросту сбежал, Оторибаши не возвращался к неудобной теме. Собственно говоря, они вообще практически не разговаривали, если не было насущной необходимости, и все ответы Киры были односложными и строго по сути. Оторибаши медленно обживал кабинет. Появился футляр от скрипки, хотя Изуру никогда не слышал, чтобы новый капитан на ней играл, пара масок на стенах, – и как только ему до сих пор не осточертела тема масок – какая-то машинка из Генсея, проигрывающая музыку, - сосредоточиться на работе из-за нее было сложно, но это исключало возможность беседы, поэтому машинке Изуру был даже рад. - Ты любишь музыку, Кира? - Да, - не настолько, чтобы называть атаки сонатами. - Может, зайдешь ко мне вечером? Обсудим это. - Простите, не могу. Я обещал помочь в четвертом отряде, - Изуру научился быстро подбирать оправдания, все же время, проведенное с Ичимару-тайчо, не прошло даром. - Как у тебя с банкаем, Кира? Позанимаемся завтра? - Как скажете, - только бы не под музыку. – Но завтра общие учения. События последних лет заставили главнокомандующего задуматься о совместной боевой функциональности отрядов, и теперь раз в месяц были учреждены общие тренировки. Второй, четвертый, одиннадцатый и двенадцатый отряды игнорировали их по различным причинам с молчаливого согласия Ямамото, остальные же обязаны были присутствовать. С утра неожиданно выглянуло солнце, прервав безликую череду дней. Кира поднял отряд и двинулся на полигон, не дожидаясь Оторибаши и не напоминая ему об учениях. Капитану Ичимару он напомнил бы раз десять, получил бы пару колких фраз в ответ и в результате опоздал бы из-за какого-нибудь срочного поручения, что капитан непременно поставил бы ему в укор: «Ты всегда такой неторопливый, Изу-ру, или бывают моменты, когда ты заканчиваешь раньше, чем хотелось бы?» И Кире снова пришлось бы краснеть и смотреть в пол. Теперь все было иначе. Кира осмотрел площадку, прикрыл глаза и прочувствовал рейацу, как учили в Академии, затем поднялся в воздух, чтобы взглянуть на расположение частей сверху. Отряды толпились шумными кучками, издалека похожие на копошащиеся осиные гнезда. - Будет что-то интересное, - успел выкрикнуть нетерпеливый Абарай, последовавший примеру Изуру и наблюдающий за отрядами неподалеку. А затем началось. Резкий порыв ветра разметал челку Киры, и он раздраженно отбросил ее назад движением головы. Тут и там показались пустые: тяжелые, уродливые, нескладные. Посыпались на площадку, словно дождь днем назад, вызвав в рядах шинигами смятение. - Шестой отряд! Направо! По боевым тройкам! – загремел рядом голос Ренджи, прорываясь сквозь весь окружающий гам. - Не отступать! – это Мацумото, как же она, должно быть, страшна в гневе. Волосы, пусть не такие яркие, как у Ренджи, пылают огнем. Может, именно за это капитан… Неповоротливый пустой, вылетевший прямо на Киру, распался от одного удара, но мысль все же пришлось прервать. - Третий отряд! Держаться вместе! Группы два и пять, заходи слева! – скомандовал Кира, наблюдая, как попятились рядовые из тринадцатого, стараясь не столкнуться с выполняющими приказ шинигами из третьего. - Отойти назад! – капитан Укитаке среагировал раньше своего лейтенанта, и отряд, услышав его голос, не нуждаясь в указании номера, немедленно отступил, освобождая путь Кириным подопечным. – Лейтенанты, занять наблюдательные позиции, - произнес Укитаке вроде бы не очень громко, но все остававшиеся на земле лейтенанты тут же взмыли вверх. Небеса вдруг потемнели, и Изуру мигом вспотел, на одно мгновение ему показалось, что там, в голубой дымке, раскрывает свой хохочущий рот гарганта. Пустые, не похожие на тех, с которыми сражались рядовые внизу, наливались красками, словно кто-то прямо сейчас спешно водил по ним кистью. Эти были куда меньше и напоминали скорее арранкаров, чем звероподобных чудовищ. Изуру бросил быстрый взгляд вокруг, чтобы оценить обстановку. Да, он не ошибся, к каждому лейтенанту приближался, постепенно обрастая деталями, такой же силуэт, как к нему самому. - Подними голову, Вабиске! – в облике предназначенного ему противника мелькнули узнаваемые черты: золотистые волны волос, накрахмаленный ворот рубашки, плавные музыкальные движения. Кира вызвал шикай и немедленно атаковал. Одним махом снес голову приближающемуся пустому и успел только заметить под распахнувшейся рубашкой дыру аккурат на месте сердца, как Оторибаши собрался вновь. Изуру отскочил на пару метров, взглянул в ненавистное меланхоличное лицо и снова атаковал. А после уже ничего не видел: ни как застыл Абарай, замешкавшись под взглядом наступающего Кучики и не найдя в себе сил сразу поднять на него меч, ни как Рукия полетела вниз, подпустив Укитаке вплотную, так и не замахнувшись. Изуру не заметил даже того, что в небесах рядом с ним не осталось никого, а рядовые давно закончили бой и теперь в тишине смотрели на то, как Кира бросается и бросается на призрак капитана Оторибаши, каждый раз возникающий снова. - Хадо номер тридцать три, сокацуй! Хадо номер пятьдесят восемь, тэнран! Хадо номер четыре, бьякурай! – Кира в отчаянии перешел на кидо, видя, что занпакто бесполезен. - Лейтенант Кира, - тихо послышался позади голос Укитаке. И только тогда Изуру остановился. Медленно осознавая, что весь Готей 13 взирает на него в полном молчании, его противник – всего лишь управляемая полупрозрачная проекция, сейчас уже почти невидимая, а в спину ему уперлись сочувственные взгляды всего высшего офицерского состава. Изуру обернулся, затравленно озирая присутствующих. Капитан Оторибаши смотрел в сторону, зато во взгляде Мацумото читалось понимание, у Ренджи – недоумение, ужас – у Момо, сожаление – у капитана Укитаке, неодобрение – у Хицугайи, холодно и невыразительно смотрел Кучики. Кира не нашел ничего лучшего, как исчезнуть с глаз, поэтому не видел, как переглянулись Рангику с Шухеем, как поцокал языком Кьораку, как капитан Укитаке подошел к Оторибаши и положил руку на его плечо: - Ничего, ему просто нужно время. Гарганта все-таки разверзлась, только вовсе не в небесах. И показался оттуда совсем не Ичимару, а то, что всегда вылезает из проделанных в небосводе дыр: старая обида, невысказанная злость и слепой липкий страх.