🧷
— Куда ты собираешься? — Тэхён, разговаривающий с Чонгуком по видеосвязи, замечает бегающего из стороны в сторону омегу, который зачем-то собирает дорожную сумку. — Я ведь говорил уже, хён. Меня попросили помочь с обязанностями в лагере, вот я и согласился. Всё равно каникулы, время скоротать нужно с пользой. Чонгук никогда не признается, что сам вызвался помогать однокурснику, попросил забрать с собой в детский лагерь, лишь бы сбежать из Сеула. С момента игры «Правда или действие» прошло десять дней, а Чонгук всё ещё слишком не готов признаваться в любви. — Нет, не говорил, я бы точно запомнил. — Тэхён взлохмачивает пушистые волосы, которые торчат во все стороны после сна. — А надолго? — На две недели, думаю. Может быть, там появится замена и я вернусь в Сеул пораньше. — Чонгук ярким пятнышком мельтешит перед Тэхёном, который сонно моргает, смотря в телефон. — А чего ты так рано звонишь? Девять часов, я думал, ты спишь в такое время. — Енсу заезжал за вещами, пришлось проснуться ещё в семь, — зевая, говорит Тэхён. — Спать хочу жутко. А Чонгук встаёт перед камерой и, нахмурив брови, смотрит на старшего. — Стой. Почему он заезжал за вещами? — Мы расстались ещё неделю назад. — Тэхён смотрит на Чонгука в ответ, подперев голову рукой. — Расстались? — Сердце в который раз предательски учащает свой ритм. — Почему? Что случилось? — Ничего. Просто мы слишком разные. Не бери в голову, лучше собирайся. — Альфа отнекивается от разговора, отходя от темы. — Это очень грустно, хён… — Чонгук, стискивая свою футболку в руках, садится перед телефоном и смотрит на старшего. Как бы он ни был влюблён в Тэхёна и как бы ни был рад этому расставанию, ему не хочется, чтобы он страдал. То, что чувствует Тэхён, никогда не узнаешь. Все свои переживания, волнения, нервы он всегда держит в себе, надевая на лицо маску самого спокойного человека на свете. Вот и сейчас: Чонгук смотрит на него, а за блестящими равнодушными к этой ситуации глазами, что смотрят в ответ, не может разглядеть волнения. Во взгляде Тэхёна нежность и покой, когда он смотрит на Чонгука. — Всё хорошо, Гу, эти отношения изжили себя. Не переживай обо мне. — Будь он рядом, то обязательно бы потрепал Чонгука за разрумянившуюся щёку и завёл бы длинную тёмную прядь за ухо. Чонгук верит, потому что так просит Тэхён, а волнение, мелкой дрожью охватившее тело, не даёт разумно мыслить. Он так долго думал, как ему признаться. Как сказать о чувствах, ведь до конца установленного срока в глупой игре остаётся четыре дня. Нет, Чонгук бы не стал говорить Тэхёну ничего, будь он в отношениях. Не стал бы рушить то, что было у старшего, но сейчас… не попробовать бы ему? Чонгук столько сценариев в своей голове переписал, что вспомнить смешно. Говорил сам с собой, представляя реакцию Тэхёна, и после каждого раза выл в подушку от отчаяния. Он влюблён так же сильно, как и боится признаться в этом человеку, с лёгкой улыбкой сейчас смотрящему на него. Тэхён, положив голову на свои руки, смотрит сейчас на омегу и так сильно хочет укусить за щёки, потянуть, ущипнуть. Сделать хоть что-то, чтобы Чонгук улыбнулся и засмущался, как обычно делает это, а не сидел расстроенным, сжимая футболку в своих руках. Поговорив ещё минут пять, Чонгук отключает звонок первым. Закидывает телефон в сумку, чтобы не сорваться и не позвонить Тэхёну, наделав глупостей. Холодный душ не помогает привести мысли в порядок, будто бы наоборот спутывает их в клубки. Хотелось бросить всё и бежать к Тэхёну, но что-то останавливало, оттягивая назад. Альфа совсем недавно расстался со своим парнем, не может же Чонгук вот так ворваться в его жизнь и говорить о любви. Нужно время…🧷
Дни в лагере проходят мимолётно и суматошно. Заботы о детях, помощь однокурснику, который работает там вожатым, отнимают всё свободное время, но не занимают голову. Чонгук только и может, что думать о Тэхёне. Признаться… хотелось бы до дрожи, до трясущихся коленок, до мурашек, бегущих по рукам. Но страшно. Что не примут, оттолкнут и скажут, что считают его лишь младшим братом, просто другом. Чонгук не хочет быть братом, другом и кем-то ещё. Он хочет быть любимым омегой… — Чонгук, передай бутылку, пожалуйста. — Суран, однокурсник омеги, просит бутылку вишнёвого сока из ящика со льдом. Чонгук, полностью отстранённый от реальности, молча передаёт то, что попросили. — Не напивайся слишком, Гук! — видя захмелевшее лицо друга, говорит Суран. — Я и не собирался, — бурчит в ответ. — Я просто предупреждаю, — смеётся и отходит к беседке, оставляя Чонгука сидеть возле огня в одиночестве. Он действительно не пьян. Выпил лишь половину бутылки светлого пива, которое совсем не помогло избавиться от назойливых образов Тэхёна перед глазами. Чонгук находит телефон где-то на мягком сиденье и открывает галерею, находя фото Тэхёна, которое сделал около двух лет назад. Если бы это была бумажная фотография, то давно бы уже истёрлась и поблекла от того, как часто омега смотрит на неё. Здесь Тэхён совсем другой. С голубыми волосами, не такой широкоплечий, как сейчас. Он на этом фото спит в обнимку с мягкой игрушкой младшей сестры и слегка дует губы. Милый… Сердце трепещет от чего-то непонятного, а бабочки в животе щекочут рёбра, заставляя глупую улыбку расплыться на губах. Чонгук пальцем проводит по щеке Тэхёна на фотографии, которая хранится в его телефоне, и чувствует, как сходит с ума. От любви. От чувств. Снова блокирует телефон, начиная крутить его в руках. Слишком много думает, хочет позвонить, но боится. Пальцы, вопреки разуму, сами открывают приложение для видеосвязи, а потом трусливо дрожат в ожидании ответа на звонок. Тэхён в реальном времени появляется на экране телефона через секунд десять. — Привет, — первым здоровается Чонгук. Робко и немного неуверенно. — Привет, Гу. — Тэхён сидит в машине и включает свет внутри салона, чтобы показать себя Чонгуку, который смущённо улыбается оттого, как давно не видел это лицо. — Ты куда-то едешь? Я мешаю? — Чонгук ставит телефон на стол, облокачивая его на бутылку недопитого пива. — Нет, совсем не мешаешь, Гу. — Тэхён зачёсывает непослушные волосы назад и смотрит на омегу. — Как твои дела? — Всё… хорошо. Я бы хотел попросить совета, хён, — звучит неуверенно. Омега натягивает рукава серого мягкого свитера на пальцы и не смотрит почему-то на экран. Будто избегает взгляда. Если он не начнёт этот разговор прямо сейчас, то не сможет никогда. Он чувствует, что именно сейчас настал тот самый момент. — Конечно, Гу, я попытаюсь помочь тебе. — Тэхён смотрит на омегу в своём телефоне. Трогательно. Нежно. Слишком мило. — Знаешь… я бы… то есть… ну… — бормочет Чонгук, натягивая рукава свитера сильнее. Он выдыхает, пытаясь собраться с мыслями, и зажмуривает глаза, начиная кусать колечко пирсинга на губе. — Ты пил? Почему щёки такие красные? — Тэхён пытается успокоить, давая понять, что он может говорить о чём угодно. — Да. Я пьян, — врёт. Просто не может признаться, что всё же решился на этот разговор в трезвом состоянии. — Мелкий пьянчуга, — беззлобно ухмыляется в ответ. — Что ты хотел у меня спросить? Вдох-выдох. — Как думаешь, хён, стоит ли признаваться в чувствах человеку, от которого не ожидаешь взаимности? — Чонгук сжимает руки в кулаки и разжимает их, снова натягивая рукава свитера на пальцы, ковыряет катышек на мягкой ткани, пока говорит эти слова, смотрит куда-то в сторону от камеры, продолжая избегать внимательного взгляда Тэхёна. — Не совсем понимаю, как это. — Тэхён откидывает голову на спинку водительского кресла. В машине тихо, а снаружи шумно снуют автомобили, проезжая мимо съехавшего на обочину альфы. — Ну… по этому человеку совсем непонятно, испытывает ли он ко мне какие-то чувства, — звучит почти обиженно, и Чонгук наконец смотрит на Тэхёна, встречаясь с его тёплым взглядом. Биение сердца замедляет свой ход. — Значит, ты всё-таки влюблён в кого-то… — не то с досадой, не то с пониманием говорит. — Я безумно влюблён, хён. — Чонгук смотрит не моргая на лицо того, кто заставляет мир вокруг замереть, а после улыбается на короткое мгновение, сменяя улыбку на поджатые губы. Тэхён едва слышно усмехается, повернув голову вбок, смотрит на своё отражение в окне автомобиля пару секунд, а после — снова на Чонгука, в больших глазах которого отблёскивают яркие огоньки. В глазах этих созвездия, мириады самых прекрасных звёзд. Последние слова Чонгука заставляют Тэхёна осознать что-то слишком важное. Так неожиданно, будто вспышка света, ослепившая глаза. Осознать то, что таилось где-то в глубине души за семью печатями и запретами со словами: «Он мой друг». Друг, от которого сердце нервно бьётся каждый раз. Тэхён долго гнал от себя эти мысли. Не замечал, хотел не видеть, пытался забыть, даже начал отношения с тем, с кем сходиться было большой ошибкой, но думал каждую свободную минуту только о том, кто заставлял его улыбаться. О том, у кого большие оленьи глаза, шрамик на щеке, трогательная родинка под губой. О том, кого хотелось целовать и прижимать к себе, шепча на ухо слова любви, но… Чонгук влюблён в кого-то, кто не он. — Давно ты знаком с этим человеком? — Голос Тэхёна едва не трещит от внутреннего напряжения. Он и не думал, что ему могут так тяжело даться эти слова. — Достаточно, чтобы разглядеть в нём человека, с которым хочу быть рядом всю жизнь. — Чонгук улыбается своим словам, от них же смущается и просовывает обе руки в рукава, растягивая их. Бедный свитер… — В таком случае, думаю, признаться стоит, чтобы всё решилось быстрее и ты не переживал так сильно. — Тэхён приободряющее улыбается в камеру. Говорит одно, когда хочется кричать совершенно о другом. — А что, если он… после этого начнёт избегать меня? Возьмёт и отвернётся?.. — В словах тоска из-за долгих раздумий и сомнений. — Я боюсь потерять то, что есть у нас с этим человеком. — Если ты допускаешь такие мысли, то, может быть, этот человек и вовсе тебя недостоин, Гу? — Жалкие попытки остановить то, что сейчас происходит. — Нет… он очень хороший, хён. Самый прекрасный из всех, кого я знаю. — Чонгук говорит быстро, приближаясь немного к телефону, стоящему на столе, а в сердце Тэхёна что-то неприятно ёкает. — Даже сейчас, думая о нём, мне хочется улыбаться. И не сдерживает себя вовсе. Улыбается, отчего на его щеке появляется милая ямочка, и рукой заводит мешающую челку за ухо. Тэхён не хочет больше ничего говорить оттого, что на языке собирается неприятный осадок от слов Чонгука. Молчит долго, смотря на омегу, который отпивает воду из бутылки, и после улыбается. — Ты всегда улыбчив. Всегда был таким, сколько я тебя знаю. — Тэхён видит, как нервно снова заламывает пальцы Чонгук, и хочет оказаться рядом, попросить не делать этого, а затем расцеловать каждый из них, чтобы успокоить. — Потому что именно с нашего с тобой знакомства я встретил его. Я влюбился уже тогда. — Чонгук будто бы сам поверил в то, что пьян, поэтому смелеет немного и говорит эти слова, смотря на Тэхёна, который выглядит не слишком довольным, но скрывает это за мягкой улыбкой. — Это кто-то из нашей компании? Я знаю его? — Чонгук ждал этот вопрос. Дороги назад теперь уже нет… — Знаешь, и очень хорошо. — Чонгук смеётся отчего-то. Нет, даже хихикает так хитро, прикрывая лицо двумя ладонями, а Тэхён не может не смягчиться, смотря на него такого. Чонгук счастлив быть влюблённым в этого человека, кем бы он ни был, а Тэхёну остаётся только искренне порадоваться и засунуть свои вылезшие так невовремя чувства обратно глубоко в сердце. — Знаешь, он не любит кофе, крепкий алкоголь, а ещё он не любит закалывать свои волосы. Но ему очень идёт. Мне всегда хочется дотронуться до его кудряшек и почувствовать их мягкость, — мечтательно говорит Чонгук, смотря куда-то в сторону, и снова оттягивает рукава несчастного серого свитера. Смущается… Тэхён, после сказанных слов, смотрит на Чонгука внимательнее. Хмурит густые брови, сводя их к переносице, и приближается к экрану телефона. Он в этих словах узнаёт… — Он часто облизывает свои губы. Сначала меня жутко бесила эта привычка, но со временем это стало так обыденно. Ох, он очень часто ещё и кусает их, отчего они постоянно красные. Меня это немного злит, но я люблю каждую мелочь в нём, хён. А ещё этот человек не любит много слов, он говорит всё глазами, своими случайными прикосновениями, после которых я собираю себя по кусочкам. — Чонгук не смотрит на экран. Слишком волнительно. — Он любит современное искусство, джаз и старые пластинки. Предпочитает тапочки вместо тесной обуви, а если и надевает такую, то всегда затаптывает пятку. Он дурной… Он любит свободу. А ещё он является для меня самым лучшим хёном из всех. …себя. Тэхён в этих словах узнаёт себя. — Есть ещё что-то, Гу? Что ещё любит твой хён? — Тэхён спрашивает, закусив губу, чтобы не разулыбаться. Вода… нужна вода, иначе из-за вмиг ставшего сухим горла Тэхёна не получится сказать больше и слова. — Ну… ещё он, — Чонгук оборачивается по сторонам, а после приближается к камере, говоря заговорщицким шёпотом, — он дует губы бантиком, когда спит, — хихикает так забавно. — У меня даже фотография есть. Я часто её пересматриваю. Тэхён уже не сдерживается. Кладёт телефон на панель автомобиля так, чтобы тот мог стоять сам, и ладонями протирает лицо, не забывая при этом немного нервно посмеяться. Чонгук его заразил своим пьяным хихиканьем через экран — иначе этого не объяснить. — Чонгуки, — Тэхён, справившись с приступом смеха, вызванным собственной глупостью, говорит негромко, — ты только что… Молчание. Один, два, три. — Признался тебе в любви, хён… — Сердце Чонгука замирает от бешеного волнения, будто бы вот-вот разорвётся, а на губы лезет глупая улыбка оттого, как на него смотрят. — Я могу приехать к тебе сейчас? — Тэхён, кажется, не сможет дышать, пока не получит ответ. — Но я ведь в Пусане, а ты в Сеуле. Ехать очень долго, хён. Да и зачем тебе ехать сюда? Ты можешь отказать мне по видеосвязи. — Нервный смешок и быстро произнесённые слова. — Я могу приехать сейчас, Гу? — Тон Тэхёна предельно серьёзен, несмотря даже на нежное «Гу» в конце. — Зачем, хён?.. — Поцеловать. Хочу поцеловать тебя. Сердце несчастного Чонгука сжимается до размеров атома, а потом разлетается в щепки. — Хён… — Я и так ехал к тебе. Хотел поговорить, уже доезжал до Пусана, и ты сам позвонил. Это судьба, наверное, Гу? — теперь нервно смеётся Тэхён, смотря на раскрасневшегося Чонгука. — Боялся наломать дров и испортить нашу дружбу своим осознанием, но… но ты решился на это первым, расставив внутри меня всё по полочкам. — Я бы никогда не решился, если бы не Хосок со своим «действием», — признаётся Чонгук. — Так мне можно приехать, Гу? — Тэхён уже знает ответ. Он читается в блестящих глазах омеги, неотрывно смотрящего на него. — Я буду ждать тебя, хён. И Тэхён приехал. Через полчаса был на месте. Стоял несколько секунд перед до жути смущающимся Чонгуком, который переминался с ноги на ногу и в обыкновении своём натягивал на пальцы свитер, а после долго-долго целовал. До распухших, раскрасневшихся губ. Прижимал к себе, обнимал, шептал о том, что таилось глубоко в сердце, на порозовевшее ушко. Не мог отпустить, боясь, что Чонгук в его руках развеется, словно видение. Хотел вот так быть рядом каждое мгновение, осознавая, как жаден до его тепла. Понимал, сколько времени потерял, попросту игнорируя глаза-сердечки Чонгука, которыми он всегда смотрел на него, и ругал себя, ругал. Ругал. Ругал. А Чонгук сначала робко целовал лицо, а после, немного осмелев и опьянев от избытка чувств, сжимал щёки альфы и целовал в получившийся бантик под смех Тэхёна, мечтая об этом так долго. Сидя на крепких бёдрах, впитывал в себя любимый аромат, который окутывал его всего, проникая под кожу и смешиваясь с кровью. Тэхён не мог перестать смотреть, заново изучал каждый привычный и такой знакомый уже миллиметр кожи, пальцами водил по шрамику на щеке. Целовал, целовал, целовал. Чонгук в тот вечер, осмелев, сам попросил о большем. Отвёл альфу в комнату, что являлась его домом на две недели, но тот смущался отчего-то уже сам, спрашивая о том, насколько правильно будет делать это в детском лагере. Но Чонгука хотелось так сильно. Хотелось попробовать каждый участок светлой кожи на вкус. Оставить свои следы. Тэхёна, что ещё сомневался в правильности их действий, толкнули на кровать, робко, но с силой. Чонгук устроился сверху, краснея до кончиков ушей, принялся стягивать с себя растянутый свитер и хотел прикрываться от смущающего чувства наготы, но ему не позволили сделать этого. Тэхён сел на кровати, и, прижимая Чонгука грудью к себе ближе, начал с поцелуев в шею, постепенно переходя к ключицам. Целовал горячую кожу груди, щекоча талию и торс. — Ты уверен, что хочешь сделать это сейчас, Гу? — выдыхая в самые губы и слушая частое дыхание омеги, спрашивает Тэхён. — Мы ведь никуда не спешим. Сделаем это красиво, а? — Мне хочется сейчас, чтобы поверить, что всё это не сон, хён… — едва слышно хнычет, прося больше прикосновений. — Я боюсь сделать тебе больно, Гу. — Тэхён одним аккуратным рывком переворачивает Чонгука на спину и устраивается между его ног. — Я хочу быть твоим… — Так легко доверяешь мне всего себя? — Тэхён скользит руками по втянутому животу, пальцами касаясь резинки белья под штанами. — Доверяю всего себя… — шепчет в ответ, с трудом сдерживая громкие вздохи и стоны. Красивый. Чонгук такой красивый. Тэхён, мягко целуя в лоб, щёки и скулы, делает всё предельно осторожно. Не спеша снимает с Чонгука брюки и бельё, оставляя его обнажённым, в то время как сам остаётся полностью одетым. Чонгук сам стягивает с него кофту, которую откидывает на пол, и льнёт ближе, когда его касаются там. Ему стыдно, боязно, но так хорошо, когда альфа пальцами проникает в узкое нутро, растягивая и сводя неприятные ощущения на минимум. Так сильно нравится, как Тэхён смотрит на него с любовью… Давно ли этот взгляд стал таким? Чонгук не сможет вспомнить, потому что прямых контактов с Тэхёном старался избежать всеми силами. Боялся увидеть холод всё это время. Крепко стянутый узел в животе, щекочущие ощущения и ритмичные движения пальцев сменяют собой томную негу, что растекается сладкой патокой по телу. Тэхён прижимает его к себе, мокро целуя в скулы и мажа распухшими губами по его губам, горящим не от жарких поцелуев, а от желания целоваться ещё и ещё. Чонгук отдаёт всего себя в эти объятия, крепкие и такие нежные одновременно. Рассыпается без возможности собраться в единое целое оттого, как его любят. Толкаются снова и снова до конца, до сводящих мышц паха, до сорванных стонов, переходящих в хриплый шёпот и состоящих из просьб «ещё, целуй, люби меня ещё». И любят, всего, без остатка, принимают, впитывают в себя, чтобы никогда не надышаться. Тэхён в тот вечер любит и любит Чонгука бесконечно долго, зацеловывая следы своей страсти и нетерпеливости на нежной коже своего омеги. А утром, проснувшись от ярких солнечных зайчиков, что проникли в комнату сквозь оконные створы и теперь забавно играли на их нагих телах, Тэхён, опершись локтем на небольшую кровать, перебирает тёмные волосы ещё спящего Чонгука, осторожно смахивая их с лица. Такого красивого, любимого лица. Чонгук причмокивает во сне от щекотки, но продолжает спать, а Тэхён только сильно жмурит глаза и сжимает губы, пытаясь не растрескаться на мелкие кусочки чего-то совершенно неадекватного от нежности и любви. «Как ты можешь быть таким? Как?..» Тэхён с большим, огромным опозданием понял, что тот, кто ему был нужен все эти годы, находился рядом и смотрел своими оленьими глазами, в которых горела любовь. Альфа не может себя сдерживать, ему сейчас слишком сильно нужно до хруста в костях обнять своего омегу и снова расцеловать до саднящих губ. Ему срочно необходимо получить свою дозу любви, потому что с сегодняшнего дня он наркоман, который от своей зависимости лечиться совершенно не хочет. Он наваливается на Чонгука сверху, начиная зацеловывать его сонное лицо. Тот просыпается быстро, едва понятно бубня что-то о том, что нужно почистить зубы, а потом целоваться, а Тэхён утыкается в шею сонного омеги и понимает… Счастлив. Как никто и никогда не был. Влюблён. Безумно влюблён в того, кто сейчас впутывает свои пальцы в его волосы и мурлычет. И глуп. Чертовски глуп оттого, что был слеп до вчерашнего вечера, и именно из-за этого пропустил столько сладких закатов и рассветов вместе со своей любовью.