любовь

он безудержно тонул в нем. даже когда тот сжег все мосты и сказал что он ему не нужен. он продолжил восхищаться им. по сотни раз на дню смотрел их совместные фотографии, перечитывал сообщения. он любовался им: его светлыми волосами, порой не очень аккуратными кудрями, которые так любил перебирать меж пальцев, зелёными, как лазурь глаза. его тело: несуразный для многих рост, тонкие, словно музыкальные, пальцы, вечно унизаны кольцами, острые ключицы, колени, лопатки, широкие плечи, плоская грудь, узкие бедра и почти по-девичьи узкая талия. это все делали его им.  арсений до сих пор не понимал почему антон принял решение расстаться. они жили душа в душу, любили друг друга и оберегали. их отношения можно бы было назвать идеальными, но не все истории имеют счастливый финал.  антон арсения любил.  арсений в антоне тонул.  он неосознанно привязал себе на шею веревку с камнем и тонул. тонул, тонул, тонул, пока никто этого не замечал.  даже сейчас, сидя под дверью из общей когда-то квартиры он крепко-крепко прижимает к себе один блокнот, что остался от них. в колени утыкается и вновь не может себя сдерживать — плачет, беззвучно. он не знает где антон сейчас, ему просто больно. больно от осознания одиночества, больно от чувства ненужности.  блокнот, что он сделал уже после их расставания. туда он вложил все: душу, фотографии. на одной странице было его лицо, а на другой вопрос “смысл моей жизни?”. вся остальная страница была исписана ответом и это было только одно слово — “любовь”. старая фотография антона, распечатана на черно-белом принтере. он улыбался, но арсений ему не верил — она была сделана уже после их расставания. а в глазах читалось столько боли, они не горели, не блестели. просто потухли.  на следующей странице несколько из совместных фотографий сделанных почти в первый день отношений в фотобудке. на первой — их лица с улыбками. на второй — руки с переплетенными пальцами, арсений тогда жаловался что кольца царапают ему руку, на что антон только смеялся и сжимал крепче. он всегда делал так когда хотел сказать “я рядом”. третья фотография была сделана случайно, тогда антон сказал что-то смешное. то, над чем они потом долго смеялись вместе. решили они распечатать ее и запечатлеть как “ценные моменты”. чуть ниже, в углу странице стояла подпись сделанная арсением во время заполнения блокнота. “арсений и антон — первые дни отношений”.  он смотрел на все это со слезами на глазах. он плакал от воспоминаний. помнил, как клеил все это и подписывал. помнил, как делал эти в фотографии с антоном. помнил его слова “долго и счастливо” и ведь почти сбылось — счастливо, но так недолго.  на следующей странице были только пару надписей, которые остались как самое памятное и ценное. такие важные слова как “я рядом”, “человек становится красивым когда улыбается”, “я перестал волноваться” и последняя, сказанная на ухо, самая интимная и самая значимая “любить — не вредно” — было сказано шастуном перед его финальным решением.  на следующей странице было прикреплено свидетельство о браке. они сделали его когда гуляли в сочи, по главной улице. долго смеялись и переделывали фотографию, но в итоге были счастливы как дети. улыбались так что потом болели скулы, обнимались, а приходя в квартиру — целовались до припухлости губ.  казалось бы: такая мелочь. но сейчас она режет по животу, оставляя открытые раны, которые не затянутся еще долго. время не лечит.  арсений всегда находил в себе недостатки. шастун всегда брал его за подбородок, аккуратно приподнимая лицо и заставляя посмотреть на себя. обнимал его крепко — до хруста костей и шептал на ухо о том, как он невероятен. а арсений верил. невозможно не верить когда на тебя так смотрят. когда он крутился перед зеркалом разглядывая себя со всех сторон шастун подходил к нему, брал за руки, переплетал пальцы и долго смотрел в глаза. и это было лучше любых слов. доверие — то, на чем держались их отношения. арсений для антона готовил, а тот всегда обнимал его со спины, укладывал голову на плечо и поглаживал живот, нашептывая слова любви, благодарности.  за свою тактильность арсений часто называл антона кроликом. он был как ручной: обожал морковку и кормежку с рук. когда они готовили арсений подкармливал его, а после долго-долго смеялся выслушивая претензии шастуна о том, что он не влазит в свои любимые джинсы.  арсений в свою очередь тактильным не был (только с антоном), но был проворным и хитрым — поэтому шастун называл его лисенком.  они могли сидеть вечерами в обнимку, включая какой-нибудь фильм фоном и разговаривать абсолютно обо всем. арсений рассказывал за что любит шастуна, антон — арсения. шастун возмущался когда услышал что в первых пунктах арсений упомянул о родинке на кончике носа. арсений тогда долго-долго чмокал и вылизывал его нос. антон не оставаясь в долгу сказал что любит арсения “за красивые глазки”. попов тогда толкал его в плечо и прятался в шею антона. на следующий день они оба сидели перед зеркалом и смотрели на себя — вместе боролись с комплексами.  на следующем развороте прикреплен небольшой конверт декоративным скотчем. раньше он был плотно закрыт и надпись “в будущее, вместе” не прерывалась. они делали его вдвоем и договорились о том, что при возможном расставании кто-то из них откроет его. надпись, соответственно, прервется и будет означать что они больше не вместе. арсений тогда жмурил глаза и шептал что не хочет чтобы такое произошло. антон гладил его по спине, волосам, шептал что это чистая формальность и откроет этот конверт только их ребенок когда они покроются с миром. арсений тогда улыбался так грустно, но верил, долго выцеловывал шею антона пока тот прижимал его крепче к груди, к сердцу.  конверт арсений открыл спустя неделю-две после расставания. там лежало несколько их совместных фотографий с фотосессии. они решили устроить ее в “домашнем” стиле и просили фотографа делать случайные снимки пока они будут просто разговаривать. антон глупо шутил, убирал пряди черных, как смоль, волос за ухо, улыбался так ярко, до мелких морщинок-лучиков под глазами. они вместе листали что-то в телефоне и изредка перешептывались. арсений тогда переживал о том, что подумает фотограф, но парень лет двадцати не обращал на них никакого внимания, только делал свою работу. антон шептал на ухо что все хорошо, он рядом, а потом поцеловал ушную раковину, так чтоб молодой человек не заметил и улыбнулся своей невероятной улыбкой.  казалось, момента лучше быть не может.  фотографии и вправду получились отличными, такими добрыми, уютными и семейными. даже сейчас, сидя в подъезде, арсению хотелось очутится в той атмосфере и прожить ее заново.  на следующей странице была абстракция: отпечатки их ладошек. в один из вечеров эту идею предложил антон, так как заняться было нечем от слова “совсем”. они намазывали краской руки, а после оставляли отпечатки на бумаге. арсений делал вид что обижается на антона из-за того что он намазал ему нос краской, говоря что он лис. но делал это только для вида — обижаться на антона по-настоящему не получалось. листок с отпечатками высушили и свернули, а потом арсений нашел его и вклеил.  на следующей странице красовалась фотография сделанная на полароид, подаренный антоном, в день рождения арсения. на ней попов смотрит в камеру и фотографирует, а шастун целует его в щеку и показывает ему “ушки” сзади. на фоне красуется растяжка “happy birthday”, а на столике сзади стоит небольшой тортик. антон тогда закрылся на кухне на весь день и не впускал туда попова. на все его расспросы о том, что он делает от него отмахивались, тыкали в нос-кнопку, целовали долго в губы и уносили в комнату, на диван под бедра.  арсений тогда обижался и дулся на антона, но когда увидел это кулинарное чудо запрыгнул на шастуна, обвил его ногами и долго-долго целовал, пока губы не начали болеть. про тортик они забыли, но вечером оценили его по достоинству. антон снова сделал арсению лисий нос из крема, долго смеялся, а потом слизывал сладкую массу.  следующий разворот хранит в себе все секреты их отношений. на небольшом, розовом стикере были выписаны все важные даты: официальное начало отношений, день знакомства, день признания в симпатии, первый букет цветов, первый поцелуй, день начала житья вместе, первые объятия, первый секс, день обмена неофициальными кольцами, день заключения брака и другие мелочи. последний в этом списке был “день развода”, который арсений вписал относительно недавно.  внизу стояло две подписи, которые подтверждали официальность “документа”.  смотря на надпись чёрной ручки внизу к глазам снова подступали слезы.  следующий разворот встречает, пожалуй, самыми приятными воспоминаниями. две небольших фотографии наклеены слегка друг на друга. на одной из них — пышные, домашние маковые булочки. арсений тогда долго возился с тестом, так как раньше не готовил что-либо на дрожжах. антон же, мумией слонялся по квартире каждые три минуты заглядывая на кухню, целуя арсения и приговаривая какой он умница. они вместе раскатывание тесто, клали мак с сахаром, заворачивали в рулет и разрезали на порционные кусочки. булочки отправились в духовку, а парни — на кровать. в тот вечер антон снова долго-долго ел с рук попова, иногда прикусывая его пальцы. арсений тогда получил прозвище поваренок. он убеждал антона что готовит не так идеально, а просто “нормально”, но шастун был непреклонен и уверен что это лучшие маковые булочки в его жизни.  вторая фотография на странице была сделана на этой же самой кухне, но в другой день. тогда арсений по секрету сказал что обожает виниловые проигрыватели и пластинки. антон в этот же вечер просмотрел все авито и на следующее утро, у них на кухне стоял настоящий проигрыватель. они долго кружились вальсом по кафелю, иногда спотыкаясь и путаясь о собственные ноги, но оба были невероятно счастливы. потом смеялись с того, что так и не обсудили кто партнер, а кто партнерша. в итоге пришли в выводу что ведет — антон, а арсений идет за ним, но тоже партнер. шастун смеялся до коликов в животе, а после называл арсения своей партнершей. тот пихал его в плечо, но улыбки сдержать не смог. опять же: на антона невозможно обижаться.  следующий разворот приносил больше всего боли. там лежал конверт, как арсений понял, с письмом. оно было написано от руки, сложено в несколько раз и завернуто в бумажную обертку. это написал антон уже после их расставания и оставил на столе в гостиной. арсений увидел его когда пришел в квартиру забрать свои вещи. жить и находится там он не мог — везде чувствовался запах и присутствие антона. сил открыть письмо он также найти не мог. предположить что там написано — тоже. станет ли антон извинятся? наверное нет, ведь решение разойтись принял он. станет ли говорить что на самом деле арсения никогда и не любил? нет. такого взгляда и искр в глазах сыграть нельзя. арсений уверен. станет ли просвещать попова в планы своего будущего? нет. знает как ему тяжело — на больное давить не будет. а что там тогда?  разворачивает обертку подрагивающими пальцами. до сих пор не может поверить что это реальность. в конверте: простой листок печатного формата с текстом — просвечивает из-за подъездной, тусклой лампочки. открывает аккуратно. щурится, пытается разобрать почерк.  “арсений, здравствуй, это антон, как ты мог понять. ты злишься на меня и правильно делаешь. не по-человечески это получается: бросить и не объяснить ничего. но я по-другому не мог. можешь думать что я оправдываюсь, пусть так.  ты не пустой человек для меня. поверь, мне тоже не просто. я люблю тебя, всем сердцем, всей душой тону в тебе. но люблю, арсений. а ты привязался. ты сам это ощущаешь и понимаешь. головой.  ты не смог полюбить, ты смог привязаться.  твои слова “я люблю тебя” — были неправдой. они врезались мне в грудь и царапали, царапали изнутри. мне больно слышать твои слова “я, кажется, забываю, как без тебя дышать”. мне хочется сказать “я люблю тебя” и я говорю это! я люблю тебя, арсений. я люблю тебя, а не твою привязанность.  тебе же, хочется сказать “я люблю тебя”, но выходит только “ты нужен мне”. ты сам не заметил как погряз во мне. я не хочу чтобы ты чувствовал это. чтобы ты зависел от меня, чтобы твое состояние зависело от моего.  я хочу чтобы ты был личностью. счастливым, смеющимся. хочу чтобы ты был арсением поповым, а не арсением шастуном.  люблю тебя, лисенок..” лист выпадает из рук, а перед глазами остаётся только памятный блокнот. он случайно открывается на предпоследней странице со словами, что они говорили друг другу.  “а когда я умру, ты заплачешь? ты заплачешь, если я умру? я так скучаю… я, кажется, забываю, как без тебя дышать”  последняя страница так и остаётся не заполненной, до лучших времен, как говорится.  любить, оказалось, бывает вредно.